Когда нечего терять - в счастье.

Странная идея: научиться тому, чего не умеешь - прощать , ждать,

Господи, за какие такие грехи Тебе уготовлена такая участь: беспрерывное видение наших страданий? Наш рай для тебя - ад?!

Больно за тебя и страшно - выдержишь ли ты это?!

Порой возникает такое ощущение, что Ты здесь что- то забыл, оставил. Поэтому так пристально наблюдаешь. Наверное, что-то очень важное, Что?

Совсем не странно было видеть голубя, парящего на такой высоте, а он все кружил и кружил, словно ястреб, высматривающий добычу. Ранним утром в горах всегда стоит ветренная погода, и птица плавно спускалась в воздушных потоках, раскинув крылья, наслаждаясь свободным полетом. Обычный серый голубь, которых во множестве можно встретить в любом городе, но, все давно забыли что когда-то они там и обитали?

Падали листья , вторя песне вихря, а серый голубь все парил в вышине, вычерчивая затейливые узоры на небесном полотне. Он летал вокруг одинокой вершины, где стоял маленький домик с аккуратным садиком и изгородью из дикого шиповника. Пронесся мимо яблоневых деревьев, мимо дорожки посыпанной желтым песком, низко-низко пролетел над маленькой зеленой площадкой для гольфа, и приземлился на деревянную табличку с названием поместья - «Завтрак пяти ветров».

Сосновая светлая доска была тщательно выстругана и покрыта лаком. Было заметно, что с того дня, как ее здесь поставили прошло совсем немного времени, - древесина еще не успела потемнеть, а к поверхности прилипли две сухие хвоинки и тополиный листок. Вокруг витал слегка ощутимый запах краски. Насаженная на такого же дерева палку, вкопанную в землю, табличка, несмотря на странное содержание, явно свидетельствовала о любви хозяина к порядку.

Голубь завертел головкой, огядываясь: крыша, покрытая красной черепицей, стены сложенные из камня, небольшие квадртные окна, с открытыми деревянными ставнями. Из белой трубы на крыше вьется дымок, а флюгер виде медного петуха бесшумно покачивается на ветру, указывая на север.

И дом, и сад можно было заметить только сверху из-за высоких деревьев, которые их окружали. В этих краях росла очень редкая порода тополя – серебристый. Стихал ветер, они ничем не отличались от остальных, но лишь стоило подняться даже самому легкому дуновению, как листья начинали поддрагивать , переворачивались, и становились серебрянными так, будто были покрыты инеем. Сейчас, на ветру ровные , уходяшие верхушками в небо тополя тихо шелестели зеленой листвой. Вокруг , на сколько хватало глаз, стояли только сизые горы, увенчанные белыми шапками и покрытые темными матовыми лесами.

Голубь снова распахнул крылья и поднялся в воздух, правда, на этот раз недалеко – до первого открытого окна, и влетел внутрь, чуть задев краешком пера задернутую до половины кружевную зановеску, которая как-то совсем по-деревенски опускалась на цветочный горшок с геранью, стоящий тут же на подоконнике. В комнате, где он оказался у самого окна пристроился круглый стол, закрытый белой вышитой скатертью, на котором стояла огромная пепельница под видом медведя умильно обнимающего свою бочку, рядом лежала курительная трубка с бордовым орнаментом по краю, за столом сидел человек.

Птица устроилась на спинке соседнего стула и встряхнулась от кончика хвоста до клюва. Мужчина поднял голову и недовольно посмотрел на серую пернатую:

- Ну что? Снова пытаешься помочь? Сколько жизней подряд они повторяют одну и ту же ошибку? Неужели еще не надоело?

Голубь никак не реагировал на вопросы, продолжая сидеть, повернув головку в сторону окна. Мужчина поднялся из-за стола, взяв в руки трубку. У него были короткие черные с проседью волосы, гладко выбритые щеки и острый подбородок. На вид можно было бы дать лет сорок пять – пятьдесят. Густые седые брови придавали лицу умудренный вид, миндалевидные карие глаза смотрели живо и с интересом. Одет он был в белую рубашку и светло-синие джинсы, в растегнутом вороте блестела тонкая золотая цепочка, а на ногах высокие черные кожанные сапоги. Загорелые руки с ровно подстриженными ногтями ловко вертели трубку, набивая ее табаком. Вернувшись за стол он с наслаждением затянулся.

- Ты сменил марку табака? – раздались в воздухе слова. Птица не проронила ни звука, но фраза явно была обращена к курящему, а в кухне больше никого не было. – Смахивает на вишню. Здравствуй.

- Да, и ты будь здрав, нашел в одном местечке, в Щвейцарии, недалеко, кстати от места, где ты был вчера. Судя по всему - все также не теряешь надежды?

Голубь спрятал голову под крыло.

- Ты же знаешь ответ. Вот уже несколько тысяч лет…

- Глупо. – пожал плечами мужчина, пуская дым колечком. - Они никогда не изменяться . Выпьешь чего-нибудь?

Голубь вытащил голову из под крыла и вспорхнул со стула:

- Чем , позволь спросить? Этим? – поинтересовался он и помахал клювом.

Человек в ответ только усмехнулся.

- Ну не могу же я, в самом деле, предложить тебе пшена. Я вижу, твое нынешнее тело не отличается особым удобством. Хотя тебе решать.

- Еще долго здесь пробудешь?

- Да нет, дел накопилась уйма, еще и ума не приложу что делать с этим сбоем.

-Знаешь, именно поэтому я думаю, что в этот раз у них должно все получится. Раньше миры не соприкасались.

-Раньше она не делала глупостей. – перебил мужчина. Я примерно представляю, чем все закончится. Вот что получается, когда даешь детям волю.

- Но ведь ты знал, что так должно случиться? Знал , к чему они придут в итоге? – слова снова повисли в воздухе. Дым вился над столом, оставляя за собой приятный терпкий вишневый аромат.

Мужчина спокойно махнул трубкой:

- Невозможно предусмотреть все, даже если ты Бог. И потом, всегда появляются такие, как она, которые творят невесть что. Я почти никогда не вмешиваюсь, как ты помнишь, но она меня забавляет.

- Кажется, у Тебя нет сердца…

-О-о, - протянул он, улыбнувшись, - Ну, не начинай снова, пожалуйста. Причем тут сердце, позволь спросить? Я подчиняюсь своим же правилам, да и не только своим. Ведь даже зная карты противника, ты обязан играть по тем же правилам, как если бы и понятия о них не имел. И потом, - он прервался, чтобы выпустить еще одно колечко, наполняя ароматом вишни все вокруг. - сколько таких историй в мире, а каждый хранитель думает, что его подопечные особенные. Дай им немного свободы, кто знает, может еще пару тысяч лет? Если эта вселенная столько протянет, конечно.

- Ну уж пару- то точно.

- А я не удивлюсь, если нет. Ты видишь, вон у твоих, к примеру, экология на грани. Я как-раз думаю устроить что-нибудь типа второго всемирного потопа, только помягче. Вечная мерзлота с этим метеоритом мне совсем не понравилась, да и динозавров только зря потравили.

- Очень смешно. – голубь буквально сверлил взглядом мужчину.

- Ну послушай, нужно же иногда наводить порядок. – еще больше заулыбался он и посерьезнел. – Вот этот сбой в системе мне совсем не по душе. Предметы не должны перемещаться между мирами. Я так не задумывал.

- Не только мирами но и временами, если хочешь.

- И временами. – согласился мужчина, удобно скрестив ноги на стуле.

- Тем не менее, определенная логика здесь присутствует. Закон сообщающихся сосудов.

- Можешь мне не обьяснять, но посмотрим, чем дело кончиться. Мне и самому интересно, хоть я и не верю, что сейчас они готовы изменить карму. По идее, это должно когда-нибудь случиться, но не думаю, что сейчас настало их время. Иногда встречаются половинки, но не хватает клея. Или мешают человеческие предрассудки, глупость к примеру.

- Ха-ха, - раздался громкий смех, - По образу и подобию своему, как они говорят. Это Ты создал их такими.

- Э, нет, извини. – покачал он головой. - Я дал им право выбора. А посмотри, как люди им пользуются?! Я не говорю о том, что многие просто забыли про меня, это как-раз нормально, дети всегда забывают про родителей. Но что они делают со своими жизнями?! Со своими душами? Самое плохое, что они разучились слышть голос сердца, голос веры, мой голос. Они бояться быть счастливыми, бояться смотреть в глаза правде, бояться решиться на поступок. Я не хотел видеть моих детей трусами. Это меня печалит.