Сашка Ивакин в компании с двумя телогреечными личностями разгружал машину на пирсе. Складывал в штабель огромные папиросные ящики. Внимательный снабженец стоял с блокнотом, делал пометки. Время от времени Сашка поглядывал на дальний конец причала, ждал Васю Прозрачного.

– Папиросы все! – сказал наконец снабженец. – Сейчас пойдут две машины сгущёнки. Ты за старшего, – обратился он к Сашке.

– Ага! – Сашка отодвинул в сторону ящик. Сел. Вытащил из кармана пачку сигарет. Прикурил, сгорбился на ящике. Телогреечные личности отошли в сторонку.

Снабженец сел в машину и укатил.

В сторонке стоял, покачивался на волне катер. Вышел морячок, развесил на тросике постирушку. Постоял, закурил, глянул на причал. Неторопливо ушёл в рубку.

По причалу бегом бежал Вася Прозрачный.

– Капитально! – издали крикнул он.

Но всё больше замедлялся его бег, потом он перешёл на шаг и подошёл вовсе уж грустный.

– Вот! – Он извлёк из кармана газету.

«Новая советская экспедиция отправляется к берегам Антарктиды» – гласил крупный заголовок.

– Вот, – сказал Васька убитым голосом. – Везёт же людям!

Сашка откинул окурок и закурил новую сигарету.

– А ты рискни, – тихо предложил он.

– Что ты! Там же очередь с километр, наверное. Все же хотят.

– Не все, Вась. Это ты по ошибке.

– Ну, у кого вместо мозгов квартира там или ресторан. Вдвоём бы! Почему я тебя раньше не встретил, Саня?

Сашка молча затянулся раз, другой, третий. Искоса посмотрел на Прозрачного.

– Едем! – сказал Сашка.

– Не шути, Саня. Горестно Ваське сегодня.

– Едем! Я не шучу.

– А как же…

– Обойдётся! Так едем?

– Куда, Саня?

– В Ленинград, естественно. Антарктиду там формируют.

– Бичи! – крикнул Сашка телогреечным личностям. – Постерегите ящики.

– Дождись. Деньги получишь, – не отрываясь от созерцания небесных высот, прохрипел один.

– Дарю! Ты и получишь. Идём!

– Циркач! – изумлённо сказал ему вслед бич.

Было раннее ленинградское утро. Они шли по совершенно пустынной улице. Прозвякал и прокатил мимо утренний, тоже пустой трамвай. Вдали показалась поливочная машина.

– Постоим, – сказал Вася Прозрачный.

Они закурили. Поливочная машина прокатила по улице, разбрызгивая воду. Вася проводил её взглядом.

– Не работал на такой. Наверное, в жару интересно. Едешь и вроде бога – выдаёшь дождик.

– Ты что хитришь? – спросил Сашка.

– Знаешь, Саш. Ты иди один.

– Разумеется, – поспешно сказал Сашка.

…Они стояли у чугунной ограды. Сашка нервно прикурил, затянулся, бросил сигарету, посмотрел на часы.

– Вот что. Начальник экспедиции – человек занятой. Пойду прямо сейчас. Займу очередь. Буду первым.

– Капитально! Я – напротив. – Вася кивнул через улицу. – Буду там ждать.

Сашка прошёл двор, нашёл стеклянную вывеску. Потянул на себя тяжёлую дверь.

Вахтёр за столом поднял голову.

– К кому?

– В Антарктиду, – сказал Сашка.

– Второй этаж, – буркнул вахтёр.

Сашка поднялся на второй этаж. Коридор был длинен и пуст. Одна дверь была приоткрыта. Сашка заглянул, прочёл фамилию на двери. Вошёл в приёмную. Стол. Зачехлённая машинка. Три стула. Напротив дверь кабинета. Сашка потрогал её. Дверь открылась.

– Входите, – сказал мужской голос.

Сашка вошёл.

В увешанном картами кабинете сидел пожилой человек в лётной кожаной куртке. Огромное окно раскрыто. Ветер шевелил занавески.

– Слушаю. – Человек взглянул на Сашку.

Но Сашка, как заворожённый, смотрел на то, чем человек занимался. Перед ним лежала толстая стопка листов географических карт, и он перекладывал листы, сверяя их номенклатуру.

– Желаете попасть в Антарктиду? – не отрываясь от карт, сказал человек за столом.

– Нет, не желаю. То есть желаю, но не могу.

Человек поднял голову и внимательно посмотрел на Сашку. Взгляд был усталый, но в глазах явно проглядывал интерес.

– А что же? Что привело вас сюда?

– Там, за окном, стоит парень, который видит во сне пингвинов. Между прочим, он вам просто необходим. Две руки, семь специальностей. Не считая побочных. Я географ и кое-что понимаю. Он действительно необходим в Антарктиде.

– Садитесь! – Человек кивнул на стул. – Первый случай в моей практике, когда в вашем возрасте просят не за себя…

– Просить именно не за себя гораздо естественнее, – усмехнулся Сашка.

– Согласен. Но в чём всё-таки дело?

И Сашка Ивакин второй раз вынужден был повторить свой неправдоподобный рассказ, где детство смешалось с прошлым веком, розовая чайка с горными лыжами и мечта о неоткрытых землях с угрожающей слепотой. Он старался рассказать всё это сдержанно, отодвинуть себя и свои недуги на дальний план, а вперёд выдвинуть странную судьбу Шаваносова и птицу, которая есть всё-таки на самом деле.

– Завидую, – сказал начальник экспедиции. – Двадцать лет в Арктике, но я её не видел. Изумительная всё-таки птица. А с этим Шаваносовым разберитесь. Зайдите к деду Монякину. Он главный историограф Арктики. А эта записка – для вашего друга. Его проверят… если всё так, то, безусловно, возьмут.

Начальник встал. Посмотрел Сашке в глаза.

– А из вас, возможно, будет географ, Ивакин. Институт вы зря бросили. Но, впрочем…

– Ладно, – без улыбки сказал Сашка.

Любовь натолкнула меня на мысль о красоте, которая возвышает душу человека. Говорят, что Гёте плакал перед прекрасной статуей Венеры Милосской.

Я думаю, что чем больше будет открыто в мире живой красоты, тем меньше останется в нём места для жестокостей и бед.

Такова общественная основа моего решения.

На фактический план меня натолкнуло чтение сочинений покойного академика Крашенинникова. Читая выполненное им с величайшим тщанием описание природы и животного мира Камчатки, я вдруг подумал, что розовая чайка, будь она на Камчатке, не ускользнула бы от тщательного ума этого натуралиста.

Естественное любопытство привело меня к чтению отчётов экспедиции Беринга, Лаптевых, Прончищева, Ласиниуса, славного Миддендорфа.

Упоминаний о розовой чайке в их трудах я не встретил. Но перед взором моим развернулись необъятные пространства полярной России. Дальнейшие мои доводы должны быть поняты каждым: англичане встретили розовую чайку на восточных наших пределах, потомки норвежских викингов встречали её на западных. Возможно ли в этом случае представить себе, чтобы эта птица миновала, оставила в стороне тысячевёрстные земли между чукчами и Архангельском?

Изучение путешествий по Русскому Северу со времён Ермака до изысканий последних лет указывает с ясностью, что наименее известным местом в России является пространство между дикими реками Индигиркой и Колымой. Можно сказать, что это одно из самых глухих мест в мире. Туда не забирались путешественники, не заходили миссионеры. О животном мире тех мест, о племенах и географии ничего не известно. Предполагается только, что там лежит огромная равнина, покрытая тундрой, озёрами, по-видимому, лишённая леса.

А может быть, есть племена, которые молятся розовой птице. Я присоединился бы к их вере…

Как ни крути, но пришёл всё-таки этот момент, и отодвинуть его уже невозможно. Скверик был мокрый, лавочки блестели под весенним дождём. Вася Прозрачный рассовывал по карманам бумажки, прятал глаза и говорил чепуху:

– Командировочное предписание – раз! Талон на спецодежду – два! С ума сойти – три тёплых костюма. Письмо к главному механику – три. Капитально! Получается итог: снова Васька при деле.

– Антарктиде – привет, – сказал Сашка.

– Передам. Пожму лапу пингвину. А как же? Может, передумаешь?

– Не судьба.

– Насчёт судьбы – это всё разговоры больше. Её гусеничным траком надо давить. Действовать на неё упорной силой. Что будешь делать, Саня? Как применять упорную силу?