– Сейчас не сезон. Без матросской книжки – труба, – дополнил крепыш.

– Контора-то есть, которая на палубу нанимает?

– Во-он контора, – сказал неожиданно тонким голосом третий, голубоглазый детина.

– Проснись, Веня! Книжки у человека нет.

– Так а шо мы толкуем? – по-детски изумился голубоглазый.

– Он с нами идёт?

– Нет, – сказал Сашка.

– Грёбем?

– Грёбем. – И моряки целеустремлённо ринулись к ресторанному входу.

…Из дощатого неказистого здания вышли трое в капитанских фуражках. Краснолицые пожилые здоровяки. По-хозяйски остановились у входа, глянули на город, на небо. Потом со значением, с уважением к себе и собеседнику обменялись рукопожатием и разошлись.

Разболтанный малый в беретике, с сигаретой стоял, прислонившись к тамбуру, и с интересом следил за Сашкой. Сашка нерешительно пошёл к входу.

– Займи трояк, – сказал малый.

Сашка остановился, не понимая.

– Деревня! – Малый сплюнул и отвернулся.

Коридор был забит людьми, сидевшими на лавочках, кучками стоявшими у урн, дым плавал в воздухе. Из закрытых дверей нёсся треск пишущих машинок. В дверях у прорезанных окошечек стояли очереди.

Дверь за Сашкиной спиной открылась, кто-то толкнул его, проходя, оглянулся и с изумлением воззрился на Сашку. Выглядел Сашка диковато среди видавших виды раскованных моряков, забивавших коридор.

– От сохи к пирсу! – крикнул кто-то.

– Засадим палубы… огурцами. Ио-го-го-го!

– Мы с милашкою гуляли возле нашего пруда. Нас лягушки напугали, не пойдём больше туда… – дурашливо запели в глубине коридора.

Сашка повернулся и вышел.

Разболтанный малый всё ещё стоял, подпирая стенку.

– Туз – он и в Африке туз, – загадочно произнёс он.

– А шестёрка – везде шестёрка, – сказал Сашка.

– Ты сюда не ходи. – Малый медленно развернул к Сашке профиль.

– А куда мне ходить?

– Грузить селёдку на старом причале, – ответил малый, окончательно утеряв к Сашке какой бы то ни было интерес.

На деревянном причале, где сиротливо лежала прикрытая брезентом кучка груза, в стороне валялись пустые бочки, разбитые ящики, отходы малой навигации, сидел на бочонке круглолицый парняга, курил, сплёвывал и с интересом смотрел на подходившего Сашку.

– Здорово, – дружелюбно сказал он.

– Привет!

– Значит, теперь будем оба-два?

– ?

– Надо погрузить вон ту кучу. Сейчас катер придёт.

– Сторож, что ли?

– Не-е. Я Вася. Фамилия Прозрачный. Обслуживаю малую навигацию. Поможешь? Пятёрка на нос.

– За этим пришёл, – сказал Сашка. Прицелился и выкатил себе бочонок из груды. Уселся рядом с Васей Прозрачным.

– Кури. – Тот вытащил из кармана пачку «Прибоя».

– Не курю.

– Кури, чудак! Не стесняйся. Я всё понимаю. Сам на мели.

Сашка взял папиросу. Прикурил.

Они сидели на ветхом деревянном причале и пускали голубые дымки. Вася безмятежно щурился на солнце, на море – голубой, отрешённый от забот человек. Притушил окурок. Посмотрел на часы.

– Капитально! Через десять минут притопает катер… Погрузим мы оба-два эти ящики и устремимся обедать. Так?

– Так. – Сашка улыбнулся и посмотрел на этого безмятежного человека. Тот широко улыбнулся в ответ. – Так, – повторил Сашка.

– Капитально! Потом снова сюда, ещё груз должен быть. Поработаем и вечером выпьем пива.

– Давно здесь?

– Не-е! Временный перебой. В порт не берут, в порту докер работает. А катера должен кто-то грузить?

Из-за поворота в чахлых дымах выполз обшарпанный грузовой катер. Человек в кожаном пальто – за версту в нём можно было узнать снабженца – стоял на носу, открыватель не отмеченных на картах путей снабжения. Катер подошёл к причалу, из люка вылез парень в беретике, кинул чалку и сам же махнул вслед за ней – принять.

Снабженец сошёл на берег.

– Орёлики! – закричал он простуженным голосом. – Давай, орёлики, перекидывай груз, не обижу.

В дымной и шумной пивной они устроились за угловым, прижатым к стенке столиком. Вася прихлёбывал пиво и с изумлением поглядывал вокруг.

– Во многих местах я был. Надо тебе сказать, пивные везде одинаковы. Значит, существует на них типовой проект?

– Сюда как попал?

– Приехал. Имею специальность: каменщика, плотника, бульдозериста. Раз! Могу: на компрессоре, автомашине, буровой установке. Два! Слесарить не так чтобы очень умею и газорезчик второго разряда. Три! С моими руками меня везде возьмут.

– Понятно, – сказал Сашка. – Завидую. Но всё-таки зачем ты здесь?

– Не знаю, – сокрушённо ответил Вася Прозрачный. – Чувствую капитальное движение души. Но нету общей идеи. Получается что? Получается, Васька – летун. Между прочим, водку не пью и к рублю равнодушен.

– Обратный случай, – сказал Сашка. – Есть идея. Нет денег и… времени. Ты на Колыме не бывал?

– «Колыма ты, Колыма, чудная планета. Десять месяцев зима, остальное лето». Не был. А ты?

– Буду! – коротко сказал Сашка. – Хотел матросом на навигацию. Не получается. Надо иметь вариант.

– А ты приглашай меня. Вдвоём мы в Индию заберёмся.

– Чудак! Ты меня всего два часа знаешь.

– Я шаромыг за версту вижу, понял. Тебе верю.

– Спасибо. А зачем Колыма, знаешь?

– Расскажешь.

Сашка огляделся. Дым и человеческий шум. В стороне, заняв столик, сидели вшестером рыбаки – обветренные ребята. Сидели молча, смотрели перед собой, и каждый зажимал кружку рыбацкой рукой, красной от соли, ледяной воды и сизаля.

– У меня, Вась, мечта. И чтоб ты не мучился…

В дымной пивной, заполненной людьми физического труда, Сашка рассказал вновь обретённому другу о дальней вятской деревне, о розовой чайке, о горнолыжном спорте и о странном человеке Шаваносове, который отправился искать птицу, потому что хотел дать людям новую религию, основанную на «живой красоте». Методика поисков розовой чайки в дневнике Шаваносова была описана с чрезвычайной краткостью: «Держать всё время к востоку».

Средь запаха пива, еды, человеческих тел и опилок шёл спотыкающийся рассказ Сашки Ивакина. Васька Прозрачный – весь внимание, только беззвучно усмехался, восхищённо крутил головой. Сашка смолк. С минуту Прозрачный рисовал пальцем по мокрому столу пивные узоры, потом твёрдо глянул Сашке в зрачки.

– Слышь, Сань! А у тебя там, случайно, не баба? Любовь там, разные всякие чувства.

– Нет, – усмехнулся Сашка. – Всё так, как я рассказал.

– Тогда Васька с тобой. Значит, что? Перво-наперво капитально решим денежную проблему. Руки-ноги при нас, получается что? Получается, заработаем. Как заработаем, так и рванём. Осуществим капитально твою мечту. Эх, специальности у тебя человеческой нет! Лыжи и прочее – это всё несерьёзно, Санёк. Но руки-ноги при нас. Это главное, это капитально. А счас топаем к пирсу, малая навигация нас ожидает.

По-весеннему пригревало солнце. Доски причала были сухи и теплы. Сашка Ивакин и Вася Прозрачный лежали и курили.

– Надо ещё работу найти, – сказал Сашка. – Чувствую, что надо спешить. Так мы долго рубли сколачивать будем.

– А знаешь, Сань. У меня тоже мечта есть, – доверительно заговорил Вася Прозрачный. – Мечтаю быть в Антарктиде. Сегодня во сне видел. Стоит пингвин и хохочет. Чего, говорит, Васька, долго не ехал? Где шлялся? Да так, говорю, в пределах родной державы. От Чукотки до Балтики. Пингвин так махнул рукой, крылом то есть, пошёл прочь. А понимаешь, – Прозрачный мечтательно улыбнулся, – приедешь в свою деревню или кореша встретишь знакомого. Где был, где калымил, будет, конечно, вопрос. А я гордо так отвечаю: никак не калымил, браток. Осваивал шестой континент на пользу советской науке… А пингвин правда хохотал сегодня во сне. Надо же такому присниться… – Прозрачный замолчал, затянулся, выпустил к небу дым. – А работу найдём, – другим голосом добавил Васька. – На лесной бирже люди нужны. Через месяц двинем в сторону, противоположную Антарктиде. Шес-той кон-ти-нент! Да-а!