— Я принесла твой любимый чай и халву! — крикнула Наташа из кухни, ставя чайник на газ.
— Спасибо, детка, огромное спасибо! — пожилой артист смахнул набежавшую слезу и устроился на диване поудобнее в ожидании ароматного чая, блюдечка с халвой, Наташиных голубых глаз и необыкновенной улыбки. Через пять минут он все это получит и утешится на целых несколько дней, до следующего телефонного звонка Наташи, когда он усталым голосом скажет ей:
— Детка, я в депрессии, мне нужно тебя повидать, — и она опять примчится к нему, как «Скорая помощь», потому что иначе не может. Как ему повезло, что он встретил ее, женщину на все сто пятнадцать процентов, женщину, которая появляется, когда ему нужно, с чаем и сладостями и которая вовремя уходит. Утешение на старости лет.
Через три четверти часа она уже летела оранжевым ветром к метро — до назначенной встречи с Сергеем оставалось чуть больше двадцати минут, а еще надо до «Кропоткинской» доехать.
С Сережей она познакомилась у Сони на дне рождения года три назад. Его пригласил Сонин муж — Сережин заместитель в процветающей фирме. Сережа — генеральный директор компании, молодой, интересный, преуспевающий господин с золотыми часами и в костюме от Версаче. Потом уже выяснилось, что сей господин женат, у него двое ребятишек, но жена с головой ушла в свой собственный бизнес, ребятишки целыми днями с няней, а он — в постоянном стрессе от работы, в хронической усталости и напряжении, которые не снять ничем. Пожалуй, только ею, Наташей:
— Ты меня просто сразила своими глазищами! — говорил он, сидя в своей стального цвета «BMW», целуя Наташу. — Мне с тобой так хорошо! Ты единственная от меня ничего не требуешь, необыкновенная ты моя! Знаешь, кто ты? Ты — народный целитель!
Наташа звонко хохотала.
— Да-да! — продолжал он. — Ты меня расслабляешь по полной программе. Лапочка ты моя, маленькая! Если бы я не был женат…
Тут она закрывала его рот своей ладошкой и тихонько отвечала:
— Не будем об этом говорить, Сергуня. Я тоже скоро замуж выхожу.
— Ты? Замуж? — Сергей испуганно схватил ее за плечи и довольно сильно встряхнул. — Ты хочешь сказать, что у нас с тобой все кончается?
Он, бедный, даже побледнел.
— Я ничего такого не говорю, — успокаивала его Наташа, целуя нежно в нос. — Ты мне тоже нужен, милый мой, просто не будем говорить лишних слов, чтоб себя же не ранить.
Конечно, разве можно причинять лишнюю боль такому занятому, задерганному на работе человеку? Это ж надо совесть иметь!
— Не понимаю, как при таких налогах вообще может развиваться, да просто как-то существовать хоть какой-то бизнес?! — на работе в обеденный перерыв Наташа распалялась и призывала всех разделить ее возмущение. — Ведь задушили совсем, да плюс рэкет — как честным бизнесменам работать, спрашивается?
— А тебя-то почему это так волнует? — смеялись коллеги. — Дело свое собралась открывать, что ли?
— Да нет, не потому. Просто возмущает меня эта ситуация, при которой люди дела загнаны в тупик. Или нарушай законы, или закрывай лавочку!
Ее пальцы гневно сжимались в кулачки:
— И правительству нет до этого никакого дела. Кошмар! И совсем это не смешно, между прочим!
Сереже и вправду было нелегко, у него катастрофически не хватало свободного времени, а самое неприятное, что он никогда заранее не знал, когда у него будет «окно». Вот и нынче утром он позвонил и сказал:
— Лапа, мы можем встретиться сегодня! Я прошу тебя, постарайся, мне так хочется тебя увидеть.
И разве могла она не постараться для него? Ему ведь так трудно найти свободный часик, а она-то может как-то выкрутиться, у нее нет фирмы и ответственности за сотню человек.
Когда Наташа выбежала из метро «Кропоткинская», стальная «BMW» уже ждала ее.
— Опаздываешь, лапа! — недовольно буркнул Сергей, пока Наташа, пыхтя, как паровоз, усаживалась к нему в машину.
— Прости, Серенький, меня задержали…
— У нас осталось очень мало времени. Поехали ко мне — моя сегодня поздно придет, дети до девяти на теннисе, — и он страстно поцеловал ее в губы.
— Конечно, дорогой, — прошептала прощеная Наташа, украдкой посмотрев на часы. Да, у нее тоже немного времени осталось, но она сроду в этом не признается.
Они отдыхали в шикарной спальне Сережиной пятикомнатной квартиры. Сережа, как всегда, говорил о наболевшем:
— И наезжают, сволочи, и наезжают все кому не лень. Все чего-то из-под меня хотят, и всем — мало. Знаешь, что я понял? Сколько человеку ни давай, он никогда не будет доволен. Будь он человек сам по себе или лицо государственное — все едино! Только шире рот разевает — мол, еще! А государство наше — это многоротое чудище с громадным желудком, его не прокормишь. Ведь, посуди сама, что такое мой бизнес?..
И Сережа уже в который раз начал изливать свою коммерсантскую душу Наташе, а та ласково гладила его по щеке, сочувственно вздыхала, цокала, когда надо, язычком и периодически причитала:
— Вот ужас-то!.. Бедный ты мой!.. Какие они все-таки!.. Как же ты справляешься?..
Ее искреннему сочувствию не было конца, хотя иногда она бросала быстрый взгляд на часы, и тревога бередила ее душу — время поджимало! Но Сергей этого не замечал: он вот уже в тысячный раз радовался, что в его жизни случилась встреча с этой прелестной женщиной, с которой так просто и легко, которой он может поплакаться и которую он сейчас, между прочим, осчастливит, подарив золотое колечко с камушком.
— Это тебе, лапа! — торжественно произнес Сергей, доставая из тумбочки черненький футляр и протягивая его Наташе.
— Ой, миленький! — прошептала Наташа, открывая футляр и заливаясь краской смущения и удовольствия. — Ой, какой ты у меня! Просто самый лучший! Спасибо тебе, хотя мне и неловко!..
Она надела колечко на безымянный пальчик левой руки, полюбовалась сиянием камушка и с благодарным поцелуем прильнула к губам Сергея:
— Ты — мой прекрасный друг! Самый лучший, мужественный и талантливый мужчина на свете!
Сергей сиял. Усталость и стресс отступили.
«BMW» стального цвета подкатила к дому на Новоясеневском проспекте и мягко тормознула у дверей магазина, расположенного на первом этаже здания. Через мгновение ярко-оранжевая женщина в шляпке вышла из авто. Она очень торопилась и буквально бегом бросилась к входу, нервно поглядывая на ручные часики. «Как все-таки удачно, что у нас внизу есть продуктовый магазин!» — в который раз поблагодарила судьбу Наташа. Ей еще надо купить молока, сыра и глазированных сырков, так любимых ее Петенькой.
С мужем она познакомилась два с половиной года тому назад на работе. Он пришел к ним в качестве рекламного агента какой-то газетки. Он был такой неуверенный в себе, закомплексованный и зажатый, что Наташа, которая волею судьбы первая с ним разговаривала, прониклась к этому худенькому юноше острой жалостью и сочувствием к его неблагодарной работе. Шеф тоже послал его подальше с этой самой рекламой, конторе она тыщу лет не была нужна. Не ладилось тогда у Петеньки с его работой, не получалось у него «вербовать» клиентов. Да почему, собственно, «тогда»? У него и теперь не очень-то клеится это дело, так, время от времени улыбается удача. Хоть и работает он ныне в солидном рекламном агентстве: Наташа устроила его туда через Сережу. Петя тяжело переживает свою «коммерческую бездарность», как он сам выражается, но беда в том, что выбора особого у него в этой жизни нет — кому нынче нужны инженеры-конструкторы? Наташа это хорошо понимает, жалеет его и абсолютно убеждена в том, что все его неудачи — из-за его глубокой порядочности и неумения грызть конкурентам глотки.
— Ты себе не представляешь, какая в рекламном деле идет свара, драка за место под солнцем! — объясняла она бухгалтеру Ирине. — Мой Петя — очень способный и порядочный человек, он все делает честно, не так, как другие, которые друг у друга клиентов перехватывают, обманывают друг друга, плетут интриги. Петенька — не такой, он все делает по совести. Оттого и проблем у него больше, чем у других, и неудач много. Но он себе никогда не изменит, и по большому счету, ни у кого к нему претензий нет и быть не может!
