Все разошлись по комнате, в доме стало тихо. За ужином все порядком выпили, наслаждаясь тонким вкусом вин. К десерту Шарль-Эдуар подал Шато д'Икем, вечер завершился хорошим коньяком. Когда все уже мирно спали, Эйлин бесшумно прокралась по лестнице, неся в руках свои туфли на шпильках. Тихонько, как мышка, она отперла дверь и так же ловко закрыла ее за собой. Снаружи ждал Брэд. Свой мотоцикл он оставил за углом, ждать пришлось долго, и теперь он выглядел недовольным.

— Где ты там копалась? Я тебя час жду.

— Извини. — Эйлин робко взглянула на него. Синяки уже сходили, их следы она замазывала тональным кремом. Брэд сумел убедить ее, что она сама виновата — надо было встать на его защиту, а не злить лишний раз. Эйлин часто слышала то же самое от отца: спуская ее или мать с лестницы, он всякий раз заявлял, что они сами виноваты. Дважды во время таких падений она ломала руку. — Мне пришлось ждать, когда все лягут, — объяснила она мрачному Брэду, торопливо шагая вслед за ним туда, где остался мотоцикл.

— Тебе что, двенадцать? Ты же платишь за жилье. Эта сучка не имеет права тебе указывать.

— Нет, имеет. Это ее дом. Она может выселить меня.

— Да пошла она! — зло выпалил Брэд, швыряя Эйлин шлем. Через минуту они уже неслись прочь, Эйлин сидела у Брэда за спиной, изо всех сил вцепившись в него. Он злился, но она была непреклонна: к ней в Комнаты ему нельзя. Оставалось только отправиться к нему. Эйлин хотелось загладить вину за то, что в прошлый раз она разозлила его. Он прав, напрасно она не вступилась за него перед остальными. Как и ее отец, Брэд легко убедил девушку, что она ведет себя неправильно. Сегодня ночью Эйлин собиралась доказать ему, что она способна считаться с ним.

Эйлин прокралась к себе в комнату под утро, еще до того, как дом начал просыпаться. Она снова чувствовала себя девчонкой-подростком, никто не знал, куда она уезжала. Брэд отказался везти ее домой, да и ей не хотелось, чтобы кто-нибудь услышал треск мотоцикла под окнами, поэтому она взяла такси. Ей как раз хватило времени, чтобы принять душ и переодеться перед работой. Брэд был с ней ласковым и нежным, она и не подозревала, что секс может так окрылять. Жаль, что ее соседи по дому не желают ближе познакомиться с Брэдом. Ведь на самом деле он замечательный, просто первая встреча получилась неудачной. Эйлин надеялась, что со временем Франческа успокоится и простит его, как давно сделала сама Эйлин. Следующее свидание у нее с Брэдом было назначено на вечер. Значит, у них все по-настоящему, не на один раз.

Тот вечер в доме выдался мирным. Мария изучала рецепты, Франческа стирала, Крис читал в постели. Эйлин сообщила всем, что встречается с подругами по работе. Предыдущий вечер в компании Шарля-Эдуара взбудоражил всех, поэтому сегодня затевать ничего не стали. Мария оставила на плите суп, Франческа после ужина собиралась продолжить стирку, но ей помешал в панике выскочивший из своей комнаты Крис.

— Она опять! — выкрикнул он с напуганным и в то же время взбешенным видом. — У нее снова передозировка. Она в коме. Йен с ней, говорят, он страшно перепугался, когда нашел ее. И теперь вообще не говорит. Он в шоке. С ней нашли какого-то парня — он мертв. Врачи боятся, что на этот раз она не выкарабкается. — Где-то в глубине души Крис надеялся, что так и будет. Насколько проще стало бы жить Йену! Торопясь к сыну, он бегом спустился с лестницы и бросился к входной двери. Франческа смотрела ему вслед, молясь, чтобы с Йеном было все в порядке.

Она не стала ложиться, дожидаясь их возвращения, и услышала лязг ключа в двери лишь в четыре часа утра. Крис вошел, неся на руках крепко спящего Йена. Когда Франческа спустилась, Крис уже запирал дверь.

— Как он? Пришел в себя? Заговорил? — встревоженно зашептала Франческа. Крис выглядел встрепанным и усталым. Ночь оказалась длинной.

— Перед сном выговорил несколько слов. Мне разрешили забрать его домой. Он видел, как умер от передозировки тот парень, — для ребенка это тяжелая травма. Врачи считают, что во всем виновата Кимберли. Так всегда бывает: когда кто-то умирает от передозировки, выживших обвиняют в его смерти. Вот почему наркоманы остерегаются вызывать полицию. Теперь, наверное, ее отправят в тюрьму — конечно, если опять не вмешаются адвокаты ее отца.

— Как она?

— К сожалению, жива, — зло сообщил Крис. — Как раз приходила в себя, когда мы уезжали. Я не могу допустить, чтобы Йен снова увидел такое, — в отчаянии добавил он. Франческа последовала за ним в комнату, где он уложил сына в постель. Йен даже не пошевелился. — Ему дали успокоительное, — объяснил Крис. — В больнице у него началась истерика — он решил, что его мать тоже умерла. На этот раз я намерен бороться за безраздельную опеку и победить. После того, что случилось, ни один судья в здравом уме не отдаст ребенка матери. Я этого не допущу. Она безнадежно больна.

Франческа кивнула и задумалась о том, кто отец Ким, если его адвокаты настолько влиятельны. Крис несколько раз упоминал об этом, но Франческа, разумеется, не стала расспрашивать. Отец Ким тут ни при чем. Сейчас главное — позаботиться об Йене.

Франческа сходила на кухню и принесла Крису теплого молока. На обратном пути она заметила, как Эйлин прошмыгнула к себе. Если она и вправду встречалась с подругами по работе, то встреча слишком затянулась. Судя по наряду Эйлин, Франческа сделала вывод, что девушка опять бегала на свидание, а с кем — неизвестно. Хорошо еще, она не привела очередного парня в дом. Франческа надеялась только на то, что теперь Эйлин встречается с порядочным человеком. У взбегающей по лестнице Эйлин было счастливое лицо. Вспоминая об этом, Франческа подала теплое молоко Крису. Он сидел в кресле, не сводя глаз с Йена, крепко спящего на диване.

— Если его мать отправят в тюрьму, скандал будет чудовищный, — заметил Крис, отпивая молоко. Но сочувствовать Ким он не собирался, особенно если его назначат единственным опекуном Йена. Он заботился только о сыне. На жену он махнул рукой много лет назад и боялся лишь одного: как бы она не навредила Йену.

— Об этом не волнуйся, — тихо произнесла Франческа в полутьме комнаты. — Попробуй поспать. Дела подождут до завтра. — Она знала, что Крису предстоит очередное слушание о временной опеке в ближайшие несколько дней. Так положено. Сначала следовало решить вопрос об опеке, а потом заняться всем остальным.

— Спасибо, — сказал Крис, и Франческа на цыпочках покинула комнату и ушла к себе.

Тайна матери Йена разрешилась на следующий день, о ней кричали первые полосы газет. Оказалось, что Крис был женат на Кимберли Арчибальд, наследнице одной из самых влиятельных семей восточного побережья. Ее отец, владелец огромной компании, заработал целое состояние вдобавок к тому, которое уже имел. Из газетной статьи Франческа узнала в основном то, что уже слышала накануне от Криса. В ней говорилось, что Кимберли обвиняют в убийстве приятеля-наркомана в ее собственной квартире, а также в покупке и употреблении наркотиков. Читая, Франческа искренне сочувствовала Крису и Йену, как вдруг увидела в следующем абзаце имя своего жильца и замерла. Только теперь она поняла, в каком неведении находилась до сих пор: выяснилось, что Кимберли была замужем за Кристофером Харли из старинного рода бостонских политиков. Мало того, его матерью была урожденная Калверсон, следовательно, сам Крис состоял в родстве с сенаторами, губернаторами и двумя президентами. Брак Криса и Кимберли был объединением двух влиятельных семей, из которых одна принадлежала к финансовой, а другая — к политической элите. Стало быть, Крис — не просто дизайнер, зарабатывающий себе на хлеб и аренду комнат на Чарлз-стрит. Он наследник известной семьи, вынужденный развестись и вести тихую, простую жизнь, пока выходки бывшей жены не попали на первые полосы всех нью-йоркских газет. Непритязательность Криса поражала, особенно теперь, когда его предыстория стала известной. Франческа убрала газету в ящик кухонного шкафа, чтобы Йен не увидел ее, спустившись завтракать. Мария до сих пор не знала, что случилось накануне ночью. При виде Йена она удивилась, но ничего не сказала о том, каким бледным и растерянным он выглядит. Йен не улыбался, за завтраком не сказал и двух слов, хотя Мария на скорую руку приготовила ему любимые оладьи в виде Микки-Маусов. От успокоительных, которые ему дали ночью, Йена до сих пор клонило в сон, он почти ничего не съел.