"Скорее наоборот, — добавила она про себя. — Уж Женька об этом позаботится".

— Все равно, — упрямо буркнула Татьяна. — Ничего не было. Мы были одеты.

— Это ничего не доказывает. Долго ли одеться после… гм… акта соития?

Ольга сидела на краю ванны, вытянув ноги, и с удовольствием наблюдала, как медленно розовеет лицо подруги.

— Да ладно ты, не грузись. Пошутила я. Наверняка ничего не было. Просто я зашла на кухню, а ты цветешь и пахнешь.

— И ты решила испортить мне настроение, чтобы мне было так же плохо, как и тебе?

— Нет, просто подозрения зашевелились. Видишь ли, когда я вижу девушку, которая вся сияет после ночи, проведенной с парнем, я начинаю думать о том… ну, о чем бы подумал каждый нормальный человек.

— А по-моему, ты вообще всегда об этом думаешь, — проворчала Татьяна.

А сама невольно вспомнила свое пробуждение: немигающие глаза, смотрящие на нее в упор, рука на ее щеке… "Нет! Все это чушь! Ничего не было! И быть не могло!"

— И вообще, — произнесла она вслух, — я ничего не хочу об этом знать. Пойдем лучше, там уже, наверное, все проснулись.

Зрелище, представшее перед их глазами, было душераздирающим, иначе и не скажешь. Опухшие бледные лица с красными глазами, трясущиеся руки и явно больные головы. В общем, болели все. Кроме, разве что, Женьки и Змея, которые выглядели достаточно свежими.

— Привет, народ! — бодро поприветствовала их Татьяна.

— Ой, Танька, тише, ты чего так орешь? — скривилась Ленка.

Остальной "народ" хмуро курил, почти не обратив внимания на приветствие. Оживились они лишь тогда, когда расторопные Мишка с Серегой принесли кому пиво, кому — минеральную воду. Змей, тихонько попивая кофе в своем углу, явно забавлялся, хотя выражение его лица было таким же, как тогда, на детской площадке — в глазах веселые искры, а на губах равнодушная усмешка. Словно он забыл, как это — улыбаться.

На следующий день Татьяна проснулась в прекрасном настроении. Ей ничего не снилось, а если и снилось, она ничего не помнила. Проспала она до полудня и чувствовала себя отдохнувшей и посвежевшей.

Напевая, девушка пошла на кухню выпить кофе. Поприветствовав мать и братьев, она схватила кофейник и закружилась с ним по комнате.

— Осторожней, кофе горячий, — предупредила ее мать. — Разольешь и обожжешься.

— Не разолью. Потому что у меня сегодня все будет хорошо!

— Ну слава тебе, Господи, ожила наконец! — с облегчением сказала женщина. — А то ведь две недели ходила, как в воду опущенная. Я уж думала, депрессия у тебя.

— Она, наверное, хахаля себе нашла, — выдвинул предположение Никита.

— Точно! На Дне молодежи и нашла, — поддержал его как две капли похожий на него Митька.

Татьяна обернулась и показала близнецам язык.

— Даже вы мне сегодня настроения не испортите. Так что и не старайтесь.

— Да не больно-то и хотелось, — разочарованно пробормотали братья.

Они-то привыкли, что сестра всегда очень болезненно реагирует на их шуточки. И вот те раз — ей все равно. Странно. Наверняка что-то действительно случилось. Ну ничего, они обязательно это выяснят.

Час спустя Татьяна вышла на улицу, ведя на поводке Вульфа. Огромный, серый, с волчьими глазами, он очень напоминал хищника, и за это его все боялись. Вульф был полукровкой. Его матерью была собака, а отцом — волк, но отцовские гены никак не сказались на его характере, только на внешности. На самом деле он был кротким, как овечка, хотя, конечно, и хозяйку мог защитить. Впрочем, увидев, как матерый зверюга беззвучно скалит длинные белоснежные зубы, никто не решился бы обидеть девушку.

Выйдя из подъезда, Татьяна почему-то совсем не удивилась, увидев на качелях на детской площадке одиноко сидящего Кирилла. У нее даже возникло ощущение дежа вю. "Кажется, он меня преследует, — подумала она, направляясь в его сторону. — В последнее время я всегда и везде вижу только его. По-моему, я даже начинаю к этому привыкать". У девушки и мысли не возникло, что Змей пришел вовсе не к ней.

— Привет, — сказала она подходя, но вдруг резкий рывок поводка заставил ее остановиться. — Эй, Вульф, что с тобой?

Пес прижал уши, поджал хвост и вздернул верхнюю губу, обнажая сверкающие клыки. Его прищуренные глаза не отрывались от лица Кирилла. Парень сделал какое-то едва уловимое движение, и Вульф спрятался за хозяйку, жалобно скуля.

— Да что случилось? Вульфик, ты чего? — недоумевала Татьяна.

За пса ответил Змей.

— Все в порядке. Собаки меня не любят. Как и кошки, впрочем.

— Почему? — глупо спросила девушка.

— Понятия не имею. Если ты хочешь подойти поближе, тебе придется либо идти без него, либо тащить его на буксире.

Татьяна из чистого упрямства попыталась было приблизиться к Кириллу, но Вульф с громким воем начал упираться всеми четырьмя лапами, взрывая землю и пытаясь вывернуться из ошейника. После минутной борьбы девушка сдалась.

— Странно, — отдышавшись, сказала она. — Такого с ним раньше никогда не случалось.

— Все когда-то бывает в первый раз, — меланхолично произнес Кирилл.

И Татьяну снова посетило чувство дежа вю. "Все когда-то бывает в первый раз. Меня вот тоже обычно не приглашают". Так сказал Змей, так же сидя на качелях на детской площадке…

Тряхнув головой, девушка спросила Кирилла:

— А что ты здесь делаешь? Ты хотел со мной поговорить?

— Вообще-то, это ты хотела поговорить со мной. Впрочем, я и не думал, что ты помнишь. Так, на всякий случай заглянул.

— Я хотела с тобой поговорить? Не понимаю.

Змей невозмутимо достал из нагрудного кармана рубашки какую-то бумажку и протянул ее Татьяне. Она машинально двинулась к нему навстречу и снова ощутила рывок поводка. Девушка удивилась: ей казалось, что длины поводка должно было хватить до качелей. Но оказалось, что Вульф перехватил поводок зубами и теперь тянул хозяйку к себе, словно не хотел подпускать ее к Кириллу.

— Вульф, фу! Ну-ка отпусти! — прикрикнула на него Татьяна, но собака не унималась, косясь налитыми кровью глазами на Змея.

Тот скрестил руки на груди и с ледяным спокойствием наблюдал за растерянной девушкой. Вдруг он перевел взгляд куда-то за ее спину и приподнял брови. "Блин, привычка у него, что ли, такая", — подумала Татьяна и обернулась.

Из-за беседки, находившейся за ее спиной, выглядывали две одинаковых чумазых рожицы с прижатыми (чтобы не расхохотаться) ко рту ладонями.

Все ясно! Выследили таки! Вот разбойники!

Впрочем, сейчас ей это было только на руку.

— Никита, Митька, ну-ка идите сюда! — командным голосом приказала девушка. — Идите-идите, мы вас заметили.

Близнецы, ни капельки не смущаясь, подошли к ним и беззастенчиво уставились на Кирилла. Тот с той же бесцеремонностью в свою очередь разглядывал их.

— Мальчики, возьмите Вульфа и погуляйте с ним.

— Сама гуляй, — отрезал один из братьев. — Это твоя собака.

— Никита!

— И вовсе я не Никита. Я — Митя.

— Ой, да ладно тебе, не выпендривайся. Уж я-то вас различаю.

Никита довольно заулыбался.

— Мить, может, ты его прогуляешь? — с просящими интонациями спросила Татьяна.

— Неа, — незамедлительно ответил тот, поглядев на брата. — Вот сама со своим хахалем и прогуляй.

Близнецы гаденько захихикали, косясь в сторону Змея: как он отреагирует? Разозлится, покраснеет или будет все отрицать?

Татьяна почувствовала, как к щекам медленно приливает кровь, и хотела уже прикрикнуть на братьев, но ее остановил голос Кирилла.

— Да я бы и рад прогуляться с вашей сестрой, но не могу, — и парень кивнул в сторону своей коляски.

И — о чудо! — краснеть пришлось близнецам.

— Ну мы… это…

— Мы конечно…

— Конечно, прогуляем…

— Чего уж там…

— Ну… мы пошли?

— Идите, непути! — отпустила их девушка и облегченно вздохнула, избавившись от лишней обузы.