Горе, горе, горе…
Над страной, казалось, повисло чёрное зловещее облако, накрыло будто куполом… А заветный коммунизм, к которому, как обещал Никита Хрущев в начале шестидесятых, советские люди должны были бодрым шагом прийти через двадцать лет, так и не наступил. В Кремле-то коммунизм и так был. Там жили на всём готовом не только правители, но и свита — так можно было назвать центральный комитет партии коммунистов и политбюро.
Старый и больной человек, Леонид Брежнев, устав от власти, порывался уйти в отставку, но уж очень хорошо жилось возле него другим, более молодым и напористым. И почти никто не замечал, что в стране так и не прекратился культ личности, только кумир стал иной — «дорогой и любимый Леонид Ильич», который сменил «дорогого Никиту Сергеевича». А до него был «отец народов» — Иосиф Виссарионович. Но Сталин вместе с народом победил в Великой Отечественной войне, а Хрущев мог стать виновником Третьей мировой войны из-за Карибского кризиса в 1962 году между двумя сильнейшими государствами — СССР и США. И если бы он и президент США Джон Кеннеди не пришли своевременно к компромиссу, вероятно, планеты Земля уже не существовало бы: та и другая стороны обладали мощным ядерным потенциалом. Зато Брежнев в 1979 году ввязался в Афганский вооруженный конфликт, где шла борьба между различными политическими группировками, введя в Афганистан войска, чтобы поддержать просоветские силы. И хотя время правления Брежнева впоследствии объявили «периодом застоя», все-таки именно во время его руководства СССР стал военной и политической сверхдержавой, чье влияние простиралось даже на Африку и Азию.
Как-то незаметно проскользнула пара лет, когда в Кремль несколько раз наведывалась смерть: 10 ноября 1982 года умер Брежнев, а затем, в феврале 1984 года, скончался сменивший его Юрий Владимирович Андропов, следом 10 марта того же года — Константин Устинович Черненко… Не долго повластвовали двое последних, не задержались они в памяти людей, некоторые, правда, сожалели о смерти Андропова, который намеревался проводить в государстве реформы. До того, как стать генсеком, он руководил комитетом госбезопасности, и, дескать, этот навёл бы порядок. Не навёл, просто не успел. Первого хоронили с великой помпой: в момент захоронения Брежнева у Кремлевской стены гудели заводы, как в день смерти Сталина; общественный транспорт прекратил движение на несколько минут, взбудоражив и рассердив пассажиров, а двух последних спровадили в мир иной, хоть и с почестями, но без выдумок. И смерть их уже не вызвала такой паники и страха: «Как будем жить?» — как было это после смерти Сталина.
И воцарился в Кремле один из «молодых и напористых» — Михаил Сергеевич Горбачёв, человек полуреформ, последний генсек, первый и единственный Президент Советского Союза. Он так спешил встать у руля, что, менее чем через сутки, после смерти Черненко Пленум ЦК КПСС избрал его Генеральным секретарем. Но этот факт советских людей не насторожил, наоборот, все с энтузиазмом стали воспринимать всё, о чем вещал многословно товарищ Горбачёв. Никто даже не задумался, что он выуживал из практики предыдущих правителей рациональные зерна и практически выдавал за своё «ноу-хау». И не удивительно, потому что Горбачёв не имел четкой концепции и программы перемен, девиз времени Андропова «Так жить нельзя!» для программы не годился.
Развитие кооперативных предприятий — тот же ленинский НЭП. Его рассуждения о перестройке перекликались с послевоенными предложениями разработчиков новой Конституции: тогда шла речь о существовании частных крестьянских хозяйств наряду с колхозами, высказывались идеи необходимости децентрализации экономической жизни, о предоставлении прав регионам. Александра обнаружила совершенно случайно, роясь в старых подшивках газет, что идея перестройки государственного, партийного аппарата, хозяйственной деятельности возникла у Сталина ещё раньше — в тридцать втором году. И страницы газет пестрели статьями об этом. А теперь о том же самом в начале восьмидесятых вещал Горбачёв. В газетах стали появляться известия о смещении со своих постов партийных руководители районного, а то и областного масштаба. Зато в центральном комитете компартии изменений не наблюдалось, по крайней мере, в газетах об этом не писалось.
Хрущёв в свою бытность генсеком стал ещё и Председателем Совета Министров, а Горбачёв — Председателем Верховного Совета СССР: его на этот пост изберут на I съезде народных депутатов СССР. Непонятно только, почему съезд назвали Первым, ведь и до того народные депутаты собирались на съезды. Хрущёв начал свою государственную деятельность с осуждения «культа личности Сталина», с того же начал и Горбачёв. И газетные страницы заполнились материалами о периоде правления Сталина, основанные на воспоминаниях тех, чьи родственники были репрессированы, а не на документальных фактах — так своеобразно развенчивался культ его личности. Подвергалась критике также история страны Советов, причем советскую власть бранили больше всех те, кто от неё получил бесплатное образование, престижную работу. Подливал «масла в огонь» и Горбачёв, разглагольствуя о том, в каком глубоком кризисе находится СССР, но почему-то не давал предложений, как выйти из него, наоборот, в магазинах с ужасающей быстротой стали исчезать продовольственные и промышленные товары, и вновь, как в последние годы правления Никиты Сергеевича Хрущёва, появились талоны — на масло и сахар, на мясо и колбасы, спиртные напитки и даже на… спички, словно страна вернулась в середину сороковых годов, когда после разрушительной Великой Отечественной войны не могла обойтись без жёсткого распределения по карточной системе для обеспечения населения необходимыми товарами. И, тем не менее, уже в 1947 году в стране карточная система была отменена, и до 1950 года было восстановлено и построено более шести тысяч предприятий. Особенно бурно тогда развивалась промышленность в новых союзных республиках — Литве, Латвии, Эстонии, Молдавии. Эти республики в конце восьмидесятых годов уходящего XX века «отблагодарили» старшую «сестру» Россию за заботу тем, что стали практически изгонять со своей территории русских людей, и масса беженцев, бросив десятилетиями нажитое, поехали в Россию, где в начале девяностых предприятия одно за другим останавливались, работающие на них оказывались на улице. Беженцы же увеличили безработицу.
С приходом к власти Горбачёва великая страна стала похожа на испревшее одеяло, от которого то тут, то там отрывался край. Первыми стали «отрываться» прибалтийские республики, где жили люди иного склада, чем в самой России — эстонцы, литовцы, латыши. Они издревле тянулись душой к Западу, поскольку в них текла, наверное, иная кровь, а вот защиты от того же Запада всегда просили у Руси, начиная еще со времён Ивана Грозного. Но, как говорится, сколько волка не корми…
Отпустить бы их с миром, да не оценил Горбачёв ситуацию, применил даже силу, чтобы удержать прибалтов на привязи. Этим он сразу показал, что ничем не отличается от предыдущих правителей — Сталина, Брежнева. Первый прославился жестоким культом личности, второй — вводом войск в Афганистан и расстрелом демонстрации в Новочеркасске. И когда прибалты заявили о своем намерении выйти из Союза, в Таллин вошли танковые войска, как вошли они в шестьдесят втором в Венгрию… И это очень подорвало международный авторитет Горбачёва, хотя заграница с удовлетворением следила, как рушится Советский Союз.
И снова кровь, недовольство, которое овладело уже не только прибалтами, потому что вместо ожидаемого обещанного улучшения жить стало намного хуже всем. Но русский народ терпелив, стерпел он и горбачевскую эпоху, крепко запомнив его антиалкогольную компанию, в результате которой разорились многие богатые южные хозяйства и захирели вино-водочные заводы, потому что излишне угодливые хозяйственники вырубили элитные виноградники. Зато обогатились самогонщики.
При нем начался исподволь, незаметный сначала, развал страны, и первый удар пришелся по вере в советские идеалы. Не за это ли ему была присуждена Нобелевская премия мира в 1990 году?
