– Ну и что в этом плохого? – еще не понимая, к чему клонит старинный приятель, удивился адмирал. На какое-то мгновение ему показалось, что это просто пьяный бред, но он ошибался, разведчик не терял логической нити.

– Мы уже двадцать лет безраздельно управляем мировой политикой, и что, наступил всеобщий расцвет? Нет, новый мировой порядок стал еще более опасным, американский кондор двумя лапами увяз в дерьме войн Среднего Востока, и с каждым днем его все больше засасывает в зловонную клоаку. Китайский дракон обрастает экономическими и военными мускулами. Но, главное, Россия, которая должна была исчезнуть как государство с политической карты то в девяносто первом, то в девяносто третьем и, наконец, в девяносто восьмом, совершенно неожиданно ожила, и не просто ожила или голову подняла, а начала подниматься во весь рост, похрустывая суставами. А тут еще на наши головы ассимилированные эмигранты свалились.

– При чем тут эмигранты?

Разведчик будто не услышал вопроса, продолжил:

– «Моссад» считается одной из наиболее эффективных разведок, потому что использует разбросанных по всему миру евреев, которые сильны не только умом и предприимчивостью, но еще и тесными общинными связями. А русских к себе мы сами пустили и дали возможность осесть в наших стратегических институтах и лабораториях. Как же их политики все время визжали об «утечке мозгов», о крахе собственных фундаментальных наук. А наши политики клюнули на эту блесну, как голодная акула, заглотив ее до самого сфинктера, и назад ее уже не выплюнешь.

– Но почему? Им же предлагали хорошие условия, они же бежали от нищеты, чтобы воплотить в полной мере свой потенциал, – адмирал говорил и сам не верил своим словам, хотя и пытался доказать обратное. – Они же варвары, с которыми цивилизация делится своими благами. Да, они никого не любят, кроме самих себя, недаром же русские говорят: «Пусть бог мне глаз выймет, а соседу сделает вдвое».

– Верно, – усмехнулся разведчик, его тонкие обескровленные губы напоминали двух шевелящихся полудохлых червяков. – Только ты, дружище, забываешь, что сейчас соседи у них Смиты, Петерсены и тому подобные. Блага цивилизации, демократические ценности – это плакат для больных на голову диссидентов, которые свято верят в то, что их проблемы волнуют западные державы больше, чем свои собственные. И ширма для предателей, за которой они пытаются спрятать свои тридцать серебряников.

– Но почему же остальные?

– Загадочная русская душа, – разведчик допил остатки виски и, поставив пустой бокал на поднос проходящего мимо официанта, на ходу ловко зацепил следующий. – На блага цивилизации они вдруг отвечают: «И дым Отечества нам сладок и приятен». А если интересует более подробный ответ на ваш вопрос, читайте историю России. Другие государства уже давно бы исчезли без следа, а эта загадочная страна, подобно птице Фениксу, каждый раз возрождается из пепла, становясь все сильнее. Может, действительно, правы их религиозные адепты, говоря об исключительной миссии России.

После этой пламенной речи адмирал не стал спорить с приятелем, разведчик всю свою сознательную жизнь изучал потенциального противника и мог говорить на любые темы, касающиеся евразийского исполина, не хуже любого западного яйцеголового академика...

Разговор произвел на Ричарда Нильсона неизгладимое впечатление, он часто возвращался к нему и даже мысленно пытался спорить с разведчиком, с каждым днем все больше и больше признавая правоту его слов.

«Налетом пары фронтовых бомбардировщиков на «Корал Си» русские показали нам зубы, – размышлял захмелевший адмирал. – Мне это напомнило рык старой собаки, которая скалится, но укусить не может. Для нас это было неприятно, но не страшно. Теперь, когда «Медведи» устроили настоящую охоту на один из крупнейших авианосцев США, иначе, как демонстрацией реальной силы, этот пассаж не назовешь».

От таких мыслей настроение окончательно испортилось, ослабить нервное напряжение мог хороший глоток живительной «Столичной». Тяжело встав из кресла, покачиваясь из стороны в сторону, как будто на море бушевал пятибалльный шторм, Ричард Нильсон подошел к заветной цели.

На этот раз размениваться он не стал, взяв бутылку, опрокинул горлышко в рот. Крепости русской водки он не ощутил, выпил как воду. Швырнул пустую бутылку на ковровое покрытие и рухнул в кресло, где тут же забылся тяжелым пьяным сном...

Морская пехота, в сущности, это уменьшенная модель вооруженных сил страны, включающая в себя мотострелков, танковые части, артиллерию, саперные подразделения, ПВО и даже авиацию. Только в таком сочетании морская пехота может захватывать плацдармы за тысячу километров от основных баз снабжения и успешно воевать. Войска первого броска. Недаром такое внимание этому роду войск уделяют США и Англия, которые почти всю свою историю воевали на чужой территории.

Разведка морской пехоты – это элита из элит, бойцы, высаживающиеся на вражеский берег до сил первого броска. В случае обнаружения разведчикам никто не в силах помочь, они остаются с врагом один на один, оставляя за собой одно право – умереть в бою.

Для того, чтобы разведчики не стали смертниками, их нужно готовить к ратной службе, денно и нощно учить искусству тайной войны.

Учебный взвод разведроты после завтрака вывезли на аэродром. Позади остался месяц интенсивных тренировок в парашютном городке, где осваивались теория и подготовка к воздушному десантированию, теперь наступило время первого прыжка.

Покинув кузов «Урала-375», морские пехотинцы устремились к складу снаряжения. Командир роты майор Давыдов и его заместитель капитан Шувалов стояли в стороне, наблюдая, как идет получение парашютов. Бойцы действовали не спеша, но в то же время чувствовалась некоторая нервозность, все-таки первый прыжок. Под внимательными взглядами офицеров старослужащие помогали закрепленным за ними новобранцам. Наконец, надев на себя брезентовые мешки с основным и запасными парашютами, морские пехотинцы выстроились в две шеренги.

И тут же из чрева склада появился начальник парашютно-десантной службы, пятидесятилетний невысокий крепыш с обветренным лицом и длинными, по-буденновски лихо закрученными вверх усами, местами серебристо-седыми, а местами желтыми от табака. Старший прапорщик имел за спиной несколько тысяч различных прыжков, множество спортивных званий и наград, но еще больше тех, кого он научил прыгать с парашютом.

– Ну что, други мои, вот и наступил, как говорится, момент истины, – голос у начальника ПДС был грубый, прокуренный, даже когда говорил слова благодарности, казалось, что ругает. – Вот теперь и выяснится, кто из вас стал настоящим мужиком, а кто только штаны носит. Так что, думаю, следует подумать о своем поведении здесь, на земле. Хотя... – старший прапорщик на мгновение задумался и добавил: – Кто первый раз будет прыгать с парашютом, поднять руки. – Внимательно оглядев тех, кто стоял, задрав вверх свои конечности, вполне серьезно сказал: – Так, ясно. На первый раз разрешаю прыгать без парашюта.

Секундная пауза недоумения сменилась взрывом хохота, юмор во все времена был лучшим способом для разряжения нервной обстановки.

– Хорошо, – утвердительно кивнул инструктор, – с этим делом мы разобрались, еще вопросы есть?

– Товарищ старший прапорщик, а что будет, если парашют не откроется? – задорно поинтересовался один из старослужащих, высокий младший сержант с длинными, едва не до колен, руками.

Начальник ПДС грозно глянул на баламута и, подкрутив правой рукой ус, невозмутимо пророкотал:

– Значит, ты, Сидоров, раньше других приземлишься.

Снова раздался дружный смех, но инструктор его быстро оборвал:

– Раз вопросов больше нет, на ле-во, на погрузку шагом марш!

Денис, глядя на удаляющихся в сторону транспортного «Ми-8» бойцов, поправил лямки парашюта. Прыгать ему сегодня было не обязательно, но командир роты предпочитал сидению в штабе боевую подготовку. Хотя в этот раз ему не повезло. Дорогу офицерам перегородил штабной «уазик», из машины выпрыгнул дежурный по аэродрому офицер.