Подобная мысль пришла в голову Журавлеву час назад, и, несмотря на позднюю ночь, он позвонил своему другу, первому заместителю директора СВР генерал-лейтенанту Прокопенко. Старый разведчик еще не спал и сразу же снял трубку.

— Здорово, Андрей Андреевич, — ответил Прокопенко и добавил: — Знаю, что звонишь не просто так, поэтому обойдемся без реверансов. Говори, какая помощь нужна?

Телефон высшего командного состава СВР, как и руководства ГРУ, был защищен от прослушки, поэтому говорить можно было открытым текстом. В течение пяти минут Журавлев изложил Прокопенко суть своей просьбы. Артур Васильевич мог, конечно, поинтересоваться, почему самой военной разведке не задействовать свою резидентуру, но вместо претензий к коллеге генерал пообещал:

— Хорошо, Андрей, я сейчас же задействую "Сирену".

На том оба генерала расстались. Теперь же, слушая Радимцева, Журавлев отметил — полковник думает так же.

— Если же всего этого мы не сделаем, то не исключено, что через несколько недель чеченцы загрузят боеголовку в рефрижераторный вагон и отправят в Москву с пламенным приветом, — закончил свою мысль Радимцев, показывая тем самым, что полностью согласен с коллегой из ФСБ.

— Вот так вот, — хлопнул ладонью по столу генерал-лейтенант. — Ты садись, Сергей Николаевич.

Полковник опустился на свое место, и тут же поднялся сам Журавлев. Он строгим взглядом окинул сидящих напротив офицеров и произнес:

— Итак, господа, — при этих словах сердца Радимцева и Бородина учащенно забились. Военные по-прежнему обращались друг к другу "товарищ", "господа" были уже на гражданке. А в данной ситуации обращение "господа" могло означать приговор. — Такие хорошие фамилии, исторические фамилии, а вы… — генерал-лейтенант фальшиво вздохнул и продолжил: — Ладно, любая комбинация должна быть разложена полностью. Поэтому с этой минуты, — Журавлев демонстративно взглянул на циферблат наручных часов, — вы оба получаете сутки на отдых. Пока ваши версии подтвердятся или наоборот.

— А что потом? — не удержался от вопроса Бородин.

— А потом на службу. Вы, милостивые государи, на этом деле зубы разве что не сточили, грех такими кадрами раскидываться. Пока поработаете в аналитическом отделе, а там как получится. Будет видно в ходе дальнейшего расследования. Все, свободны.

Все тот же рыхлый подполковник вывел офицеров из лабиринта подземелья, и через минуту они покинули "Банно-прачечное управление М.О.". К этому времени над Москвой поднялся малиновый диск солнца, пробуждая столицу от короткого сна летней ночи.

Сунув в рот сигарету, подполковник Бородин протянул руку Радимцеву.

— Юрий, — представился чекист.

— Сергей, — ответил армеец, пожимая протянутую руку. — Вот и познакомились, коллега.

— Угу, — кивнул Бородин. — Теперь работать будем вместе.

Офицеры замолчали, после недавних событий требовалось немедленное снятие напряжения. Оба понимали это, но пока не могли определиться, кто же первый предложит. В конце концов, подполковник на правах хозяина (москвича) решил взять инициативу в свои руки.

— Неплохо бы наше знакомство и будущую совместную работу обмыть, — предложил чекист.

— Да мне бригаду нужно найти, — не совсем уверенно попытался отказаться Сергей Николаевич.

— Вместе найдем твоих сибиряков, — заверил его Юрий Иванович.

— Ладно, — после недолгих колебаний сдался Радимцев. — А где?

— Да у меня, — тут же нашелся чекист. — Жена уже ушла на работу, дочка с сыном готовятся к экзаменам. Нам они не помеха. Вот и посидим душевно, лады?

— Лады, — окончательно капитулировал военный разведчик.

Диверсионная группа Волина после ликвидации отряда Абу Хана только на третьи сутки вышла в расположение федеральных войск. Лишь к вечеру морские пехотинцы смогли вернуться в свой батальон. В этот раз встреча была нерадостной, диверсантов встречал лично куратор батальона полковник Анисимов, а также "группа поддержки" в лице заместителя начальника разведки объединенной группировки, военного прокурора и взвода спецназа. Черные маски, скрывающие лица и эмблемы на угловатых бортах "бэтээров", красноречиво говорили матерым диверсантам, что бойцы подчиняются Министерству юстиции.

Едва рейдовая группа морпехов выгрузилась с брони, как их тут же окружили спецназовцы Минюста. Толстые стволы глушителей тяжелых автоматов "вал" недвусмысленно смотрели на "пожарников". Игорь Волин видел округлившиеся от удивления глаза своих бойцов, удивление было и на лицах встречавших офицеров штаба батальона. Нетрудно было сообразить — большое начальство не поставило их в известность о своих намерениях.

В таком положении трудно что-либо изменить, оставалось действовать согласно букве устава, вернее, букве закона. Сделав несколько шагов в направлении старших офицеров, Волин приложил ладонь к виску, обратившись к куратору.

— Товарищ полковник, разведывательно-диверсионная группа батальона особого назначения "Камышовый кот" вернулась из автономного рейда, в ходе которого был уничтожен отряд боевого командира Абу Хана в количестве пятидесяти двух стволов. Наши потери — трое легкораненых. Убитых и тяжелораненых нет. Командир группы подполковник Волин.

Выслушав рапорт командира батальона, полковник Анисимов также был вынужден приложить руку к козырьку своей фуражки, но едва Волин закончил доклад, куратор опустил руку и гневно заговорил:

— Вы, подполковник, слишком много о себе возомнили. Увлеклись статусом своего батальона. Небось решили, что вы новые нибелунги, сверхлюди. Так высоко взобрались, что и начальства не видите над собой. Я лично приказал вам прекратить всю партизанскую деятельность по отстрелу полевых командиров, но что для вас значит куратор ГРУ, если батальон "Камышовый кот" кладет с прибором даже на приказы Верховного главнокомандующего. По всему фронту объявлено перемирие с сепаратистами, на носу президентские выборы, народ в ожидании мира, и только подполковник Волин со своими душегубами, воспользовавшись затишьем, уходит в горы, чтобы как бешеный волк убивать всех на своем пути. И ему плевать, что на следующий день вражеская пресса будет горлопанить на все лады. В каком виде окажется имидж страны и САМОГО Президента? — распалялся куратор все больше. — И это накануне выборов. Вы, Волин, хуже самых отпетых "индейцев", потому что вред от вашей деятельности имеет куда большее значение, международное.

— Абу Хан первым нарушил перемирие, расстреляв колонну с безоружными солдатами, возвращающимися на дембель, — произнес Волин, в упор глядя полковнику в глаза.

Анисимов не отвел взгляда и, глядя на перекатывающиеся желваки на скулах диверсанта, со злобной ухмылкой проговорил:

— Ты и такие, как ты, думаете, что война все спишет. Нет, дружочек, не спишет. Каждый в ответе за содеянное, и ты, Волин, станешь первым. — Сделав шаг чуть в сторону, повышенным тоном добавил: — Сдать оружие, вы арестованы и пойдете под суд.

— Что? — недоверчиво переспросил Игорь, его правая рука машинально легла на открытую кобуру со "стечкиным". Он увидел, что лицо военного прокурора мгновенно стало смертельно бледным, также заметил боковым зрением, как стоящий рядом с майорами Козинцом и Тарасовым капитан Ким сместился влево. Его кобура на поясе была пустой, а руки почему-то начальник батальонной разведки заложил за спину, видимо, пряча пистолет. Увидел на противоположной стороне лейтенанта Жукова с группой солдат, их автоматы уже не свисали с плеч, а оказались в руках и ненавязчиво пялились черными зрачками стволов в спины спецназовцев от юстиции.

Ожили башни "БМД", разворачивая тонкие, длинные стволы автоматических пушек внутрь расположения батальона. Профессиональному военному Игорю Волину не нужно было долго думать, он понял, что через мгновение под прицелом скорострельных пушек окажется техника, на которой прибыли незваные гости. А за спиной подполковника раздался металлический лязг, с каким окруженные морпехами конвойные спецназовцы передергивали затворы своих автоматов.