Эээ… это я виноват?

Как только закончился первый урок, мы с Отонаси-сан выбежали из класса. Провожали нас подбадривающие возгласы некоторых моих одноклассников, во взглядах других читалась жажда крови, но думать о подобной ерунде было просто некогда.

И вот мы на нашем привычном месте – на заднем дворе школы.

Уроки посещать больше не будем.

– Понятно. Работать с тобой – значит, непременно оказаться втянутой в твои отношения с другими. Черт… как неудобно.

Да нет, абсолютно очевидно, что проблема тут в том, как ты к ним обратилась.

– Но это первый раз за 27755 попыток, когда я увидела, что игнор имеет свои недостатки. Очень забавно.

– Эммм, ну не знаю, что ты тут находишь такого забавного…

– Не будь занудой. Даже меня новые впечатления более-менее взбадривают. Плюс все так изменилось от того всего лишь, что мы начали работать в паре. Это хорошая перемена.

– В смысле?

– Возможно, появится какая-то новая зацепка, которой я не видела, пока была одна.

Если смотреть с этой точки зрения, сотрудничать, несомненно, стоит, но все же…

Нет, она на удивление права. В конце концов, она же не знает, каким был класс 1-6 до сегодняшнего дня. Она не может сравнить сегодня и предыдущие дни. Скажем, она не знает, что я влюбился в Моги-сан между вчерашним и сегодняшним днем – иными словами, уже внутри «Комнаты отмены».

– Но что конкретно мы сейчас будем делать?

– …Кстати, насчет этого, Кадзуки. Я долго думала и пришла к выводу, что ты, похоже, по-прежнему остаешься ключом к «Комнате отмены».

– Э? То есть ты все еще меня подозреваешь?

– Дело не в этом. Вот ответь мне: почему ты сохраняешь воспоминания?

– Э… черт его знает.

– Загадка, правда? Конечно, я чувствую какое-то различие между тобой и прочими. И все-таки, не слишком ли странно, что из всех людей лишь ты помнишь?

– Ну… да.

– Отсюда я делаю вывод, что это может входить в намерения «владельца».

– Э… э?..

– Ты туп, как всегда. Проще говоря,   в о з м о ж н о,   т о,   ч т о   т ы   с о х р а н я е ш ь   п а м я т ь,   в   и н т е р е с а х   «в л а д е л ь ц а».

Назначение «Комнаты отмены» – сохранять мою память?

– Не может быть. Я ведь не всякий раз вспоминаю, ты же знаешь? Если б не ты, я, наверно, терял бы память так же, как остальные.

– Да, можно согласиться, что моя гипотеза не лишена недостатков. С другой стороны, можно также сказать, что твое сохранение памяти просто такое же дефектное, как возвращение времени «Комнатой отмены». Такое противоречие – в пользу моей гипотезы, потому что если ты сохраняешь память, прошлое как раз нельзя вернуть в точности.

Да, такое правда возможно. Но почему-то мне не удается увидеть в этом смысл.

– Сначала объясни, в чем вообще смысл позволить мне сохранять воспоминания?

– А я почем знаю? – резко, как отрубая, произносит она и потом добавляет: – Но я знаю, какое чувство движет людьми больше всего.

– И какое?

Отонаси-сан заглядывает мне в глаза и отвечает:

– Любовь.

– …«Любовь»?..

У нее сейчас настолько пугающее лицо, что я не могу ухватить сразу же, что она говорит. Ааа, любовь?

– Отонаси-сан, это было довольно мило с твоей стороны.

Отонаси-сан сверлит меня холодным взглядом.

– Что именно? Такая сильная любовь ничем не отличается от ненависти.

– Любовь, как ненависть? – озадаченно переспрашиваю я. – Д-да они же совершенно разные!

– Они одинаковые. …Нет, они, конечно, разные. Любовь хуже ненависти, потому что люди сами не подозревают, насколько это чувство грязное. Это просто отвратно.

Отвратно, хм…

– Но сейчас это неважно. Кадзуки, тебе ничего в голову не приходит?

– В смысле, кто-то, кто в меня влюблен, да? Да нет, никого…

Я начинаю отнекиваться, когда внезапно вспоминаю.

Есть один человек.

Если она не шутила, когда звонила мне по телефону, – есть один человек.

– Похоже, ты кого-то вспомнил.

– …

– В чем дело?

– …Эээ, в общем… ведь девушка, которая меня любит, не обязательно и есть виновница, верно?

– Разумеется. Одного этого даже близко не достаточно, чтобы решить, этот человек – виновник или нет. Однако это не означает, что здесь не стоит покопаться получше.

– Нет… в общем… она никак не может быть виновницей.

– Почему ты так уверен, что она не «владелец»?

Я просто не хочу, чтобы виновницей оказалась она. И сам сознаю это.

– У нас бесконечное количество шансов, пока мы в «Комнате отмены». Мы используем любую возможность подобраться поближе к «владельцу».

– …Однако до сих пор этот способ не принес тебе особого успеха, верно?

– Ты какой-то язвительный сегодня, а? Но ты прав. Однако теперь у нас новая зацепка: твое сохранение памяти – цель «владельца». Я никогда еще не глядела с этой точки зрения. Возможно, нам удастся получить новую информацию, которую я не могла получить раньше.

– Но…

– Тебе не хочется прояснить ситуацию из-за того, что это кто-то, кому ты доверяешь?

Да. Все именно так и есть.

Где-то в глубине моего сердца этот человек и у меня вызывает сомнения, поэтому я не хочу этим заниматься.

– …Ладно. Я тебе помогу.

– Только ты должен не просто мне помогать, а руководить.

Она права. Это ведь я стремлюсь выбраться из «Комнаты отмены».

…И все же… что-то меня грызет уже какое-то время. Чувствую, что что-то не так.

– Ну ладно, пошли давай.

– П-погоди-ка!

– Чего ты тормозишь! У меня скоро терпение кончится, знаешь ли!

Беспокоит меня – …ааа, понятно.

Когда до меня дошло, что же это за странное чувство, мои уши затеплели.

– Мм? Что такое, Кадзуки? Ты весь красный.

– Ой, нет, просто, ты…

Почему она теперь зовет меня не «Хосино», а «Кадзуки»?

– Что? О чем ты? …Эй, почему твоя физиономия покраснела еще больше?

– …П-прости. Забей.

Когда она начала звать меня по имени? Ко мне даже родители так не обращаются.

Кажется, мое лицо и сейчас становится все красней.

– ?.. Странный ты. Ну ладно, пошли уже.

«Отонаси-сан» поворачивается ко мне спиной и идет прочь.

– А, ага…

Может, мне тоже звать ее как-то по-другому, не «Отонаси-сан»? Если я пойду по ее стопам, мне придется звать ее… «Ая»?

…Не-не-не!! Немогу-немогу-безвариантов!!

Пусть хотя бы «Ая-сан»… нет, это тоже чересчур. Но «Отонаси-сан» звучит очень уж формально. Нужно имя, которое легко произнести и которое достаточно простецкое.

– О…

Один вариант приходит в голову. Его тоже произносить довольно неловко, но, раз уж я воспользовался им несколько раз, должно быть нормально.

– …Мария, – тихонько бормочу я себе под нос.

«Отонаси-сан» резко останавливается и оборачивается ко мне. Глаза у нее большие и круглые.

– Уаа! П-прости! – на автомате извиняюсь я при виде ее неожиданно острой реакции.

– …Чего ты извиняешься? Ты всего лишь удивил меня немного.

– …Так ты не злишься?

– А почему я должна злиться? Зови меня как хочешь.

– П-понятно…

Лицо Отонаси-са… нет, Марии расслабляется.

– И все-таки – из всех возможных вариантов ты выбрал Марию… хех.

– А, это… если тебе не нравится…

– Нет, я не против. Я просто лишний раз кое в чем убедилась.

– Ээ… в чем именно?

Ни с того ни с сего на лице Марии появляется мягкая улыбка.

– В том, что с тобой, Кадзуки, не соскучишься.

Я провожу обыск.

Я вернулся в класс, и вот я шарюсь в вещах девушки, которой, по-видимому, я нравлюсь.

Разумеется, я занимаюсь этим делом не от большого желания, и чувствую я себя последним мерзавцем.

Сейчас у них физкультура. Именно поэтому Мария решила, что мы должны воспользоваться случаем и поискать зацепку в ее вещах, прежде чем говорить с ней прямо.