– Хосино. Ты – правда нечто. Таких я никогда раньше не видела. На первый взгляд ты совершенно обычный человек без особых достоинств, но на самом-то деле никто так сильно, как ты, не привязан к своей повседневной жизни. Именно поэтому ты способен четко различать настоящую повседневную жизнь и эту подделку. Лучше даже, чем я.

Лучше, чем Отонаси-сан?

– Да нет же. Я совершенно не могу их различать. Ведь мне становится плохо, когда эта авария происходит, даже хотя я знаю, что она отменится…

– Разумеется. Это никак не связано с различением. Скажем, если ты смотришь кино или читаешь книгу, ты ведь тоже переживаешь, когда персонажам приходится плохо, верно? Здесь то же самое.

Правда то же самое?

– …Хосино.

– А?

– Прости меня.

Совершенно неожиданно. Не пойму, за что она извиняется. Я и глазом не моргнул, как восторг исчез с ее лица.

– Мне правда очень стыдно за мою беспомощность. Прости.

– Д-да ладно…

Мне просто неловко, когда человек, намного превосходящий меня по всем статьям, так искренне передо мной извиняется. Я принимаюсь что-то мямлить, словно она меня ругает. Должен признать – я реально жалок.

– Это было всего лишь простое извинение, но тебе этого достаточно, да? Мне надо и дальше понимать тебя, узнавать тебя и направлять тебя. Этого ты от меня и хочешь, верно?

– Н-ну да…

– Извинение, хех? Нужное дело, но, по-моему, я уже много лет ни перед кем не извинялась.

…Держу пари, так оно и было.

– Ну что ж, пришло время.

– Время?

– Конец «новой школы» номер 27754. И начало «новой школы» номер 27755.

– Аа, ну да.

Этот свихнутый факт я принял на удивление спокойно.

Я огляделся; вокруг места аварии, разумеется, столпилось уже много народу. Повсюду виднеется знакомая школьная форма. Коконе тоже здесь, смотрит на нас. Мы с Отонаси-сан только что разговаривали, не обращая внимания ни на кого. В общем-то, могу понять, что перепугало Моги-сан. Отонаси-сан, вся в крови, и я стоим и мирно беседуем – зрелище не для слабонервных.

Я протягиваю руку Отонаси-сан.

Она принимает мою руку – которую отверг кое-кто другой – без раздумий.

Мое сердце словно попадает в тиски, его сжимает какая-то страшная сила. Небо закрывается, точно кошелек. Весь мир, хоть и закрывается, одновременно заполняется белым светом. Все белое. Белое. Земля теряет твердость и становится почему-то сахарной на вкус – не для языка, для всей кожи. Ощущение неплохое, но в то же время какое-то неприятное. Наконец до меня доходит, что это и есть конец 27754-го повтора.

Нас обволакивает мягкое, сладкое, снежно-белое отчаяние.

Мне и в голову не приходило, что выражение «любовь меняет мир» – более чем просто метафора, пока мне не исполнилось семнадцать.

А вы тоже думали когда-нибудь, что жизнь с ее вечным повторением одного и того же, с одними и теми же привычками, чересчур длинна? Я наверняка уже столько раз серьезно помышляла о смерти, что пальцев не хватит пересчитать. Даже вместе с пальцами ног.

Мне было смертельно скучно.

Но я не выражала это словами, я держалась весело, как всегда. В конце концов, ничего хорошего не выйдет, если подобные мысли демонстрировать окружающим. Поэтому я старалась поддерживать хорошие отношения со всеми. Это не так уж трудно. Если не слишком заморачиваться насчет сильных и слабых сторон, достоинств и недостатков, можно ладить со всеми.

Вокруг меня всегда было полно народу. И все они говорили одно и то же.

«Ты всегда такая веселая. У тебя никаких забот, верно?»

О да. Спасибо вам огромное, ребята, за то, что вас так легко обмануть. Спасибо огромное, что до сих пор не замечаете мою темную половину. Именно благодаря вам я и пришла к тому, что хочу это все отшвырнуть.

Думаю, я знаю, когда именно началась эта тоска.

Все до единого слишком зациклены на самих себе.

Когда я дала одному мальчику свой е-мэйл и регулярно отвечала на его письма, он почему-то страшно возбудился и признался мне. Когда я пыталась не оставить в полном одиночестве мальчика, который плохо ладил с девушками, он принял это за любовь и признался мне. Когда кто-то пригласил меня в театр и я согласилась, потому что не смогла отвязаться, он признался мне. Когда я несколько раз подряд шла из школы домой вместе с мальчиком, который жил в той же стороне, что и я, он признался мне.

А потом они все смотрели с таким видом, будто я их предала, они были так оскорблены, они обижались на меня. Обижались на меня и девушки, которые были в этих парней влюблены. Самомнение. Эгоцентризм. Всякий раз меня это ранило, моя душа вся покрылась шрамами, и когда я уже перестала замечать очередной новый шрам, я наконец поняла.

Все, что мне нужно, – общаться со всеми и с каждым, но без души. Все, что мне нужно, – оценивать настроение людей и поддерживать мелкие разговоры. Не надо никого пускать внутрь. Надо всего лишь закрыться, как в раковине, и тем самым защитить мягкую себя.

И тогда стало скучно.

Никто не замечал, потому что я показывала всем лишь внешнюю сторону.

Все говорили одно и то же.

«Ты всегда такая веселая. У тебя никаких забот, верно?»

Потрясающий успех.

Чтоб вы все испарились.

Это был совершенно обычный день, школа уже закончилась. Я, как обычно, улыбалась, весело треща о чем-то с незнакомцами, которые притворялись моими друзьями. Потом, внезапно, без какой-либо видимой причины.

Я была потрясена. Это ощущение внезапно обрело форму и выразилось в единственном слове.

«Одна»

Аах, я была абсолютно – одна.

Одна. Понятно, значит, я одна. Несмотря на то, что вокруг было полно людей, я была одна. Я испытала странное наслаждение. Слово подходило даже слишком хорошо.

Но тут же это слово оскалило клыки и набросилось на меня. Впервые я ощутила, что такое полное одиночество несет с собой боль. Мне сдавило грудь, я не могла дышать. И даже когда мне удалось все-таки сделать вдох, воздух оказался словно наполнен иглами. Боль разлилась в легких. В глазах потемнело, я подумала, что моей жизни пришел конец. Но зрение тотчас вернулось, и жизнь так просто не ушла. И я просто не знала, что мне делать. Не знаю, что делать. Помогите. Люди, помогите.

– Что с тобой?

Кто-то заметил, что со мной что-то происходит, и спросил.

– Ты так радостно улыбаешься.

Э?

Я улыбаюсь?..

Не понимая, что он говорит, я прикоснулась к щекам.

Ну да, уголки губ приподняты.

– А правда, ты всегда такая веселая. У тебя никаких забот, верно?

Я рассмеялась.

– Да, я счастлива! – сквозь смех проговорила я. Я смеялась, сама не зная почему.

И тут все, кто меня окружали, начали прозрачнеть. Становились прозрачными один за другим. Становились прозрачными и исчезали, так что я их не могла больше видеть. Какие-то голоса обращались ко мне, но я их не слышала. Но почему-то отвечала как полагается. Не пойму, как так.

Я и глазом не успела моргнуть, как класс опустел. Я осталась одна.

Но, несомненно, это я заставила всех исчезнуть.

Я отменила их.

– Мне надо кое с кем встретиться, так что я пойду.

Хотя я никого не видела, все же произнесла эти слова с улыбкой и взяла свою сумку. Думаю, я могла бы наладить нормальные отношения с остальными, даже если бы не обращалась к кому-то конкретно. Если так, мне надо было с самого начала все время обращаться к стенке.