Владелец небольшой ювелирной мастерской Арун в этот поздний час вышел во двор, чтобы узнать, на кого брешет его старый хромой пес. Увидев стройную фигуру одинокого путника, решил, по его словам, прийти на помощь юноше, явно оставшемуся без крова в темную прохладную ночь. По-прежнему одетая в мужское платье, Эльнара не заподозрила ничего дурного. Поблагодарив за гостеприимство, прошла в дом.

На мужской половине царили приятное тепло и тишина. Радушный хозяин усадил случайного гостя за низенький круглый стол, приказал бесшумно появившемуся слуге принести ужин для дорогого Али, как в течение всего своего пути называла себя Эльнара, ну а чтоб побыстрее согреться и скоротать время в ожидании предстоящей трапезы, предложил выпить отличного красного вина. Узнав, что юный Али никогда прежде не пробовал спиртного, очень удивился и, почему-то оживившись при этой новости, стал настаивать еще сильнее. Эли как могла отказывалась, но потом, не желая обижать доброго человека, согласилась чуть-чуть пригубить.

Тем временем слуга накрыл на стол, потекла обычная беседа между двумя малознакомыми людьми. Эльнара как обычно старалась поменьше говорить о себе, а с удовольствием прикладывавшийся к кубку с вином, хозяин дома расхвастался, описывая свои успехи в торговле ювелирными изделиями, настолько красивыми и редкими, что якобы сам хан Тани лично приезжал, чтоб заказать ему кое-какие драгоценности для своей новой молодой жены. Изрядно проголодавшаяся в дороге, девушка кивками головы давала понять, что внимательно слушает его, а на самом деле думала о том, как встретит ее гордая столица Хоршикского ханства, куда в поисках счастья стекалось множество людей не только со всей страны, но и окрестных земель.

Очнулась от своих дум, неожиданно увидев под самым носом несколько украшений, которые Арун держал на небольшом круглом подносе. Это были широкий мужской браслет из серебра, золотой перстень с огромным ярким рубином и толстая золотая цепочка. Распахнув от удивления свои дивные раскосые глаза, девушка удивленно воскликнула:

– Что это и для кого?

Пришел черед удивляться самодовольному хозяину дома:

– Я же говорил, Али, что хочу подарить тебе эти чудесные драгоценности в память о нашем приятном знакомстве! Ты что, не слышал меня?

Смутившаяся Эльнара неловко пробормотала, что, конечно, все слышала, однако принять этот дар никак не может. Захмелевший Арун продолжал настаивать. Его гостья, принимаемая им за юношу, упорно отказывалась. Устав от спора, толстяк решил признаться в истинной причине своей, не характерной для него, щедрости:

– Я уважаю тебя, о мой юный друг Али, за твою честность и принципиальность! Такие люди, как ты, сегодня – большая редкость. Скажу более, я горжусь нашей дружбой! Ты – не только очень красивый, но и самый лучший из всех людей, кого я встречал за свою сорокалетнюю жизнь! Я – не бедный человек, и к тому же всеми уважаемый житель нашего доброго города Тазара. У меня есть все, что только нужно смертному для счастья, и я могу себе позволить поделиться с тобой частицей этого, нажитого честным трудом, благополучия.

Эли протестующе взмахнула рукой, но Арун продолжил:

– Не перебивай меня, прелестный друг, я еще не все сказал. Разве не учили тебя в детстве родители, что к старшим нужно относиться с почтением и внимательно слушать, что изрекут их мудрые уста? Ты – хороший, очень привлекательный мальчик! Честное слово, я таких милых созданий на своем веку еще не встречал, но слушай меня дальше! Я был с тобой сегодня абсолютно искренен, ничего не утаив ни о своих немалых доходах, ни о хороших возможностях и влиянии, которым я пользуюсь в нашем славном Тазаре. Ты должен это иметь в виду, прежде чем дать ответ, услышав мое, бесспорно – лестное для тебя предложение.

– Ты, как я понял, круглый сирота, нуждающийся в покровительстве, не так ли? Так вот, дорогой Али, я готов стать твоим могущественным покровителем в обмен на сущий пустяк. Время от времени, по моему желанию и велению ты, милый мальчик, будешь со мной ласков и очень нежен. Наверное, невинное дитя, ты еще не сталкивался с мужской любовью? В этом нет ничего плохого или сложного. Я научу тебя, любимый, всему, что тебе необходимо будет знать, дабы уметь доставлять удовольствие такому благородному мужу, как я – почтенный житель славного Тазара – Арун!

Увлекшийся своей речью, толстяк гордо ткнул себя в грудь. Потом, взглянув на остолбеневшую от удивления юную Эли, никогда не слышавшую ранее о мужской любви, он умилился:

– Ах, Али, твои чудные глаза подобны ярким звездам, что освещают путь одинокого странника! Стань моей звездой, любимый, и я сделаю тебя самым счастливым человеком на этой грешной земле! Бери драгоценности, не стесняйся! Когда взойдет солнце – я осыплю тебя золотом с головы до ног. У меня ты будешь жить в холе и неге, так даже принцы не живут. Ну же, одень этот прекрасный перстень и упади в мои крепкие объятия, давай сольемся с тобой в чудесном любовном экстазе!

Дрожащий от нетерпения толстяк протянул короткие руки. Эльнара пришла в себя. В памяти остро вспыхнул, отчасти похожий на эту сцену, эпизод из ее прошлой жизни, предшествовавший побегу из отчего дома. С ненавистью глядя в дышавшее животной похотью, лоснящееся от жира, лицо Аруна, своими, окрепшими в дороге ногами, она ловко пнула гнусного толстяка в живот. Чрезмерно перепивший вина, он не удержался на нетвердых ногах и упал на спину. Короткая рубашка задралась, обнажив смуглый жирный живот, напоминавший кожаный бочонок, в котором кочевники обычно привозили в город на продажу напиток из верблюжьего молока – шуат. Уверенная в своих силах, Эли не выдержала и рассмеялась, а затем, прихватив свою скромную котомку, направилась к выходу.

Уже светало, когда девушка, наконец, обнаружила на одной из улиц караван-сарай. Поправив чалму, под которой скрывался ее уже изрядно отросший волос, постучала в ворота. На стук вышел худой старик с недовольным лицом, грубо заявивший, что спать малец на сегодня уже опоздал, если он хочет воспользоваться в скором времени отправляющимся со двора караваном, что держал путь в столицу Хоршикского ханства. Обрадованная Эльнара бросилась договариваться с караванщиками, чтоб они взяли ее с собой.

В отличие от всех, кто впервые переступал священную землю Перистана, Эли не застыла в молчаливом восхищении и преклонении перед божественной красой и гордостью хана Тани. Девушке, в чьи обязанности в следовавшем караване входило направление к истинному пути двух упрямых ишаков, упорно не желавших входить в ворота благословенного города, было не до лирических отступлений. Эльнара хотела довести до конца порученное ей дело, чтобы затем, отдышавшись и оглядевшись по сторонам, решить, чем она может заняться в многообещающей столице богатого государства.

Огромный многолюдный Перистан, куда в поисках развлечений или прибыли со всего бескрайнего Востока, обширной Азии и соседней Сибири стекалось множество самого разношерстного люда, обычно засыпал, когда на небе появлялись первые звезды, а просыпался ни свет – ни заря, заслышав с минарета главной мечети столицы протяжно – мелодичный призыв муэдзина на утреннюю молитву.

Однако юная дочь архотского лекаря, чтобы выжить в чужом, густозаселенном, не расположенном к чувствительности и состраданию городе, как правило, вставала с постели еще раньше. Оказавшись в Перистане, поначалу ошеломившем скромную провинциалку своим ярким блеском и утонченной восточной роскошью, непрерывным гулом голосов многоязычного населения и нескончаемыми людскими потоками, неспешно шествующими в самых разных направлениях, здравомыслящая девушка решила, что не стоит спешить расставаться с ролью мужчины, пока она не определится, чем именно может заняться, дабы это дело не просто позволило ей заработать на кусок хлеба насущного, но и научило чему-то новому, пригодившись в будущем.

Упорная девушка, в жилах которой текла смешанная кровь, от природы расположенного к внимательным, неторопливым наблюдениям и глубоким философским размышлениям, сына знойной Азии, и пылкой, романтичной, склонной к безрассудным поступкам и способной к самопожертвованию, дочери древнего Востока, подобно губке впитывала окружающий ее немного хаотичный мир, чтобы затем, оставшись наедине с собой, тщательно обдумать все услышанное и увиденное, по возможности отделив зерна от плевел, и взяв себе на заметку наиболее полезные в каком-либо отношении сведения.