— Действительно — так и, получается, — весело ответил я. — А тебе скоро быть принцессой, а потом и королевой.
"Всё хорошо, и Ванду совсем не смущает часть правды. Осталось надеяться, что и остальное она примет также легко и просто".
— Что мне сделать, чтобы помочь тебе? — она опять стала серьёзной.
— Ничего, я сам всё сделаю. Главное будь со мной, помни, что я тебя люблю, и люби меня, — ласково ответил я и провёл кончиками пальцев по её щеке.
— Хорошо, — согласилась она и, улыбнувшись, поцеловала меня. — А можно кое-что попросить у тебя?
— Проси, что угодно, — произнёс я, уже чувствуя, что тепло её тела и поцелуи уже будят во мне желания.
— А давай примем ванну вдвоём, — она посмотрела на меня из-под полуопущенных ресниц, и я чуть не зарычал от удовольствия, понимая, чем всё закончиться. — Мне интересно, что такое эта ванна джакузи, и какие ощущения в ней испытываешь.
— Ощущения очень интересные, и поверь, я их ещё и дополню, — пообещал я, чувствуя, как кровь по венам побежала быстрее.
"Даже наши желания совпадают" — подумал я, включая воду, чтобы ванна наполнилась. Именно с ванны я и хотел сегодня начать, но думал, что встреча с Соломеей испортила Ванде настроение и мне придётся приложить усилия, чтобы она расслабилась и перестала переживать из моих родственников. "Мы идеально подходим друг другу, и это лишнее тому доказательство. Знаем, за что надо волноваться, и знаем когда надо расслабиться и выбросить все проблемы из головы" — с улыбкой подумал я.
За спиной раздался шорох, а в следующее мгновение Ванда обхватила меня руками и, прижавшись, проворковала:
— Теперь и я могу подкрадываться к тебе тихонько, — и, проведя рукой по груди, медленно начала опускать её вниз, целуя мне предплечье.
По коже побежали мурашки от её прикосновений, и я улыбнулся. "Эх, не буду её расстраивать, что вряд ли у неё получиться застать меня врасплох. По крайней мере, пока она человек".
Повернувшись, я поцеловал её в губы, наслаждаясь их вкусом, а потом забрался в ванную и сев, потянул её за руку. Ванда послушно скользнула следом за мной, и удобно устроившись у меня между ног, облокотилась на меня спиной, закрыв глаза.
— Такие смешные ощущения, — весело сказала она. — Как будто меня легонько щекочут по всему телу. Так приятно!
— Угу, приятно, — согласился я и, положив руки её на груди, начал их ласкать.
Она с шумом выдохнула и положила мне голову на плечо, расслабляясь. Опускаю руку ниже, я с наслаждением вдыхал её запах и перед глазами всё поплыло. Я уже практически в точно мог определить, что она испытывает, потому что чем больше она получала удовольствие, тем сильнее начинала пахнуть. "Запах человеческого страха мы знаем с самого детства, и вот теперь я знаю ещё и запах человеческого удовольствия. И однажды этот запах сведёт меня с ума" — глядя, как на шее бьётся жилка, я сглотнул набежавшую слюну. "Хоть бы раз попробовать. Хотя бы капельку" — желание с каждым днём становилось всё больше, и порой я уже не мог сдерживаться, покусывая её и огромным усилием воли заставляя себя не увлекаться.
Ванда приподняла бёдра навстречу моей руке и едва слышно застонала, а потом резко сбросила мои руки и, повернувшись ко мне лицом, бросила на меня такой взгляд, что у меня забурлила кровь. "Сегодня точно что-то будет необычное. Я выпустил джина из бутылки" — с улыбкой подумал я, когда она медленно опустилась, впуская меня в себя, и закрыл глаза.
Медленно двигаясь, она постанывала, а я, лаская языком её сосок, чувствовал такое дикое желание, что хотелось рычать и быстрее получить удовольствие. Положив ей руки на бёдра, я попытался заставить её увеличить темп, но убрав мои руки, Ванда со смехом пробормотала:
— Ты пять недель был главным, а сегодня моя ночь и я буду сверху. И я же буду решать, что нам делать.
— Договорились, — хрипло ответил я. — Но это пока я не решу, что сам хочу побыть сверху.
Она рассмеялась и, поцеловав меня, стала двигаться чуть быстрее, глядя мне в глаза.
— Мучительница, — прошептал я, чувствуя, как меня увлекает в омут её глаз, и я теряю способность здраво рассуждать. — Что же ты со мной делаешь?!
— Я просто люблю тебя, — с улыбкой ответила она и, наклонившись, запечатлела на губах такой поцелуй, что я утратил волю к сопротивлению и решил полностью отдаваться в её власть….
"И что это было?" — Ванда уже заснула, а я до сих пор не мог прийти в себя, вспоминая, как она себя вела и что со мной делала. Наверное, впервые в жизни я испытывал такие эмоции, и мне это определённо нравилось.
Сегодня действительно была её ночь, и я даже чувствовал некоторую слабость после таких бурных занятий любовью. "Она нечто, и если дальше будет учиться такими темпами, то я просто буду каждую ночь сходить с ума от удовольствий. А уж когда она станет одной из нас и будет более выносливой, я точно не буду выпускать её из кровати, или… она меня" — я улыбнулся.
Вспомнив, как она в кровати прокладывала жгущие цепочки из поцелуев по моему телу, порхая пальчиками по коже и лаская меня, я почувствовал, как внутри опять разливается тепло. "Настоящая искусительница! Уже даже и не знаю, что больше мне приносит удовольствие — тепло её тела, её нежные прикосновения, её запах или то, как она меня смотрит… Или всё сразу, вернее — просто то, что это она, моя Ванда".
"Есть в ней какая-то чертовщинка, что ли". Мне тут же вспомнились слова Арсения, защитника её отца в Играх, с которым мы поговорили сразу после приезда с юга. Он рассказал, что её отец не стал коронным блюдом после Игры, потому что было два момента, которые и решили его судьбу. Первый момент случился во время самой Игры — они встретились с третьим охотником, и Арсений уже практически проиграл схватку, получив ранение и замешкавшись, а охотник бросился к дичи. Но мужчина просто спокойно посмотрел в глаза охотнику и сказал: "Не делай этого", и тот, остановившись, безвольно отпустил руки. Что произошло в тот момент, Арсений до сих пор не мог объяснить — охотник попросту впал в ступор, как будто забыв, что надо делать.
А второй момент был после окончания Игры и оглашения результатов. Отца Ванды хотели выпить, но он попросил его не убивать, потому что дома его ждёт семья, и все почему-то сразу согласились его отпустить. Описывая свои чувства в то мгновение, Арсений так и не мог сказать, почему проявил жалость, а помнил только, как мужчина проникновенно смотрел ему в глаза.
"Всё это очень странно. У Ванды глаза её отца, и я сам, когда долго в них смотрю, начинаю терять способность здраво рассуждать" — я задумался, пытаясь понять происходящее.
Узнав всё это, Майя выдвинула очень интересную версию того, что у Ванды есть определённые способности, и я уже начал склоняться к той же мысли. "Да и выдвинутые ей аргументы были убедительны".
Она сама, когда-то в детстве могла предсказывать некоторые мелкие события и точно знала, что порой может произойти, а попав в аварию, утратила эту способность. И только став вампиров опять её вернула, и постепенно всё больше развивала, поэтому выдвинула теорию о том, что Ванда, попав под машину, испытала стресс. "Страх изнасилования, бегство, моя машина, а потом те чувства, что вспыхнули между нами — это сильная эмоциональная встряска и огромный выброс гормонов в кровь, и у некоторых людей после такого могут развиваться определённые способности. Может и у Ванды, так произошло? Если её отец, глядя в глаза, мог порой отдавать приказы, значит, эти способности могли передаться и дочери. До поры, до времени они дремали, а после всех событий активизировались? И получается, став одной из нас Ванда усилит эти способности?". Представив такое развитие событий, я улыбнулся. "Да все Лорды ядом захлебнуться, если и у Ванды откроются способности. Получиться, что у двух будущих Лордов жёны, бывшие люди, и одна из них может предсказывать будущее и заглядывать в прошлое, а вторая — тихим голосом и проникновенным взглядом заставит делать то, что нам нужно!"… "Хм, это конечно было бы хорошо, но почему тогда её отец попал в психиатрическую лечебницу, если мог отдавать такого рода приказы? Кто ему мешал отдать приказ, чтобы его выпустили?" — эти вопросы не укладывались в общую схему, и я нахмурился. "Впрочем, пациентов в таких местах так пичкают медпрепаратами, что они порой, и имя своё не могут вспомнить". В памяти всплыл один случай из наших развлечений — мы решили пробраться в такое заведение и забрать оттуда парочку людей, желая посмотреть, как будут вести себя душевнобольные люди, когда мы устроим им гон, и после того визита, я испытывал омерзение к таким заведениям. Увидев парочку пациентов, которые даже не могли упереть себе слюни и сидели с бессмысленными взглядами, мы развернулись и ушли, так никого и, не взяв.
