Я любил девушку-антрополога. Она уехала в Монголию изучать обычаи местных гомосексуалистов. Поначалу, наблюдая за ними, она сохраняла дистанцию, но в конце концов решила, что проникновение в их культуру поможет добиться гораздо больших результатов. Она старалась ассимилироваться в их среду и наконец преуспела: они приняли ее в свой круг. Через какое-то время она прислала мне письмо, в котором сообщила, что наш роман окончен. Мое сердце мучительно ноет, когда я представляю, как она там пасет стада яков среди холодных холмов. Козырек островерхой кожаной шапки защищает ее глаза от жестокого ветра, она прощально машет рукой, и лишь большие висячие усы согревают ее верхнюю губу.

Я не хотел, чтобы сила моей любви отпугнула Перепелку, и поэтому разыгрывал безразличие. Я боялся, что подобная тактика не работает; казалось, ей со мною скучно – она постоянно смотрела на часы, как будто бы ей не терпелось сбежать куда-нибудь подальше. Тем не менее каждый раз мы равнодушно назначали новое свидание. Когда же я был вконец одурманен любовью и между делом предложил ей пожениться, она пожала плечами и, зевнув, ответила:

– Как хочешь.

Я не мог поверить своему счастью. Священник спросил нас, готовы ли мы любить друг друга в горе и в радости. Перепелка сказала:

– Почему бы и нет.

А я ответил ему:

– Наверно.

Поскольку я никак не мог смириться с мыслью, что Селестия – это всего лишь форма существования белковых тел, произвольно соединившихся во вселенском хаосе, я уверовал. В знак благодарности за то, что она такая милая и симпатичная, я начал вставать рано утром и водить ее от дома к дому, повесив ей на шею табличку с надписью: «Я – всего лишь белковое соединение? Да или нет?» «Посмотрите на нее как следует, – говорю я подслеповатым домовладельцам, – и скажите, каково ваше мнение».

Иногда они нас прогоняют, но обычно просто бормочут что-то вроде: «По-моему, она похожа на белковое соединение», – и с шумом захлопывают дверь у нас перед носом.

Бывшие парни Наперстянки часто появляются на пороге нашего дома. В руках они держат дорогие тени для век.

– Передайте, пожалуйста, – задыхаясь, просят они. – Это ее любимый оттенок.

Я беру тени. И тут они от отчаяния лезут в драку.

– Она тебя бросит! – кричат они, размахивая кулаками перед моим носом. – Обязательно бросит! Она считает, что лучше меня в мире никого нет. Она мне так сказала однажды, когда мы целовались.

Я бью их не сказать чтобы сильно, а ровно так, чтобы победа осталась за мной. Иногда с тлеющей сигаретой в руке Наперстянка выходит посмотреть на нас; ее безупречные, бесконечные ноги исчезают в проеме коричневой мини-юбки.

Моя бывшая девушка и ее новый муж постоянно стоят возле моего дома, целуясь и улыбаясь друг другу. Я люблю ее так сильно, что не могу не обращать на них внимания. Любая возможность увидеть ее – бесценна. Я каждый раз прижимаюсь к оконному стеклу и, не отрываясь, смотрю на них. Иногда они прекращают целоваться – только для того, чтобы посмеяться надо мной. Часто ее муж делает мне пальцами ужасные знаки, и моя бывшая девушка сгибается пополам от смеха, а я не могу сдержать слез. Дни, которые мы провели вместе, были самыми счастливыми в моей жизни, и я всегда, всегда буду мечтать о ее возвращении.

Я заметил, что моя девушка булыжником дробит пальчики на ногах нашего двухлетнего отпрыска. Я попросил ее прекратить.

– Ты что делаешь? – крикнул я, заглушая отчаянные вопли ребенка.

– Ты все равно не поймешь, – ответила она, стараясь как можно крепче забинтовать изуродованные детские ножки, – это женские дела. Так ей будет легче найти себе мужа.

– Но, милая, разве ты не помнишь? Доктор же сказал нам, что это мальчик!

– Правда? – Она озадаченно посмотрела на меня. – Ну и ладно. Мужчинам тоже идут маленькие ступни. В любом случае, я думаю, что он станет голубым. Разве по нему не видно?

Мне пришлось признать, что ее слова не лишены смысла.

Лазурь потерпела неудачу в борьбе за жизнь. На похоронах я произносил прощальную речь:

– Конечно, она была дорога всем здесь присутствующим, – я с трудом сдерживал рыдания, – но мне ее будет особенно не хватать, ведь она была моей девушкой.

Тут поднялся статный мужчина с массивной челюстью и заорал:

– Неправда, она была моей девушкой!

Затем с таким же заявлением выступил еще один мужчина, высокий и очень смуглый. Через минуту нас было уже восемь, и мы изо всех сил били друг друга кулаками, в то время как слезы струились по нашим щекам. Никто не вмешивался, никто не удивлялся. Люди просто покачивали головами и отводили глаза.

Моя девушка так прелестна, что я не могу не испытывать жалости к ее бывшим парням. Я уверен, что они целыми днями только о ней и думают, гадают, как же у нее дела. Поэтому каждый месяц я отправляю им бюллетень, в котором подробно перечисляю все то милое и очаровательное, что она сделала или сказала за последнее время. Иногда я вкладываю в конверт пару ношеных колготок или кусочек карандаша для глаз. Я чувствую, что должен сделать все от меня зависящее, чтобы возместить им эту потерю. Ужасно лишиться девушки с такими мягкими каштановыми волосами и настолько крошечными ножками, что их не так-то просто разглядеть.

Вечером накануне свадьбы мы с невестой устроили романтический ужин при свечах. Взяв меня за руку, она тихо сказала:

– Спасибо. Огромное спасибо за то, что ты решил жениться на мне! Это так великодушно с твоей стороны – взять меня замуж со всеми тремя моими детьми-уродцами.

Я страшно перепугался. О детях-уродцах она до сих пор не говорила ни слова. Я пожелал узнать всю правду. Невеста объяснила, что не рассказывала мне о детях раньше, так как боялась, что, узнав о них, я ее брошу. Она позвала:

– Идите-ка сюда, познакомьтесь с вашим новым папочкой!

Дети ворвались в комнату. Их рожицы были перемазаны вареньем. Они были чудовищны.

Моя девушка умерла. Я не помнил себя от горя и поклялся оставаться верным ее памяти. Поначалу это было нетрудно. Моя печаль была так велика, что я даже и помыслить не мог о том, чтобы поцеловать другую. Однако вскоре одна девушка стала проявлять ко мне интерес. Первое время я сопротивлялся.

– Ты очень красивая, – сказал я ей, – но все это ужасно преждевременно. Извини.

Это ее не остановило. Она продолжала нежно меня касаться и кокетливо похлопывать своими накрашенными ресницами. В конце концов я сдался и очутился в ее объятиях. Священник попросил нас выйти. Он сказал, что наше шуршанье, чмоканье и хихиканье мешает остальным скорбящим.

Спустя минуту после знакомства со своей невестой я осознал, что мы абсолютно несовместимы, но назад пути не было. Она пришла от меня в такой восторг, что незамедлительно стала готовиться к свадьбе. Я попытался объяснить ей, что ничего у нас не получится и я никогда ее не полюблю, но не нашел нужных слов. Девушка была так захвачена нашей встречей, что могла лишь улыбаться, вздыхать, поглаживать мою руку и в волнении закусывать губу. Вне себя от радости, она позвонила своей матери, чтобы поскорее рассказать ей о предстоящем событии. Она сообщила ей, что по гороскопу я телец, и до меня донеслись счастливые материнские вопли.

Мы с моей девушкой уже так долго вместе, что каждый день для нас чем-то памятен. Всякий раз к ее возвращению домой я готовлю праздничное угощение, ставлю на стол зажженные свечи.