- Согласен. - Он выдохнул слово с таким облегчением, что внимательней пригляделась к нему: несмотря на тон облегчения, он выглядел очень напряжённым.

Дорога занимала всё его внимание, едва мы выехали со двора. Но всё-таки именно он первым заговорил:

- Яна, где будешь встречать Новый год?

- Пока не знаю, - пожала я плечами - и затихла: а для него ведь этот вопрос насущный. С кем же он год назад встречал праздник, о котором говорят: как Новый год встретишь, так и весь год жить будешь? А некоторые считают, есть примета: с кем проведёшь, с тем и останешься. А до праздника - шиш да маленько осталось.

Он снова смотрел вперёд. Спокойный, как будто вёл простой, лёгкий разговор. А я рассердилась. Ну сколько можно!.. Теперь я ещё себя и виноватой чувствую, из-за того что он... Да ладно, он всего лишь спросил... Но как с ним вообще разговаривать, если я о нём столько знаю?.. И тогда светским тоном я спросила:

- А ты где бы хотел встретить Новый год? Небось, в Альпах?

- Почему в Альпах? - удивился он.

- Ну, у кого деньги есть, обычно куда-нибудь уезжают.

- Необязательно в Альпах. Можно и дома встретить.

- Ага, - задумчиво продолжила я. - С утра пропылесосить ковры, вымыть полы, протереть пыль. Потом на кухню и не выходить из неё часов до девяти. Результат: свалилась за стол, отдышалась, слопала столько, сколько вошло за время Голубого огонька, и уползла спать. Ура! Новый год наступил!

Он улыбнулся. Наконец-то. Каменное лицо сразу стало мягче. Чего мы и добивались. Так. Чего бы ещё сказануть, чтобы совсем растаял?

- Ты давно знакома с Инной Валерьевной?

Он меня выручил, сам того не подозревая. Я уже отчаялась искать тему для беседы.

- Давно. Мы жили в одном бараке, когда были маленькими. Дом Артиста назывался. Это там, где сейчас женский монастырь.

- Дом - помню, - задумчиво сказал он. - Такой странный был. Со стороны остановки - двухэтажный, а со двора - одноэтажный.

- Ага. Мы когда там жили, зимой постоянно со льдом по всем углам. Толстый такой лёд был. Я своих кукол заставляла ездить по нему, - усмехнулась я. - Зато было весело. Любой взрослый считал себя обязанным следить за детьми, а мы этого терпеть не могли. Ох я и набегалась с мальчишками! У нас там было где побегать - развалины старой церкви, монастырь... Самое страшное в этом бараке, что там воду надо было носить от колонки. Потому как заранее известно было, что этот дом точно идёт под снос, и воду не проводили. Терпеть не могла, когда приходилось зимой на колонку бегать. Все варежки мокрые - идёшь, вода плещется, а ведро тяжёлое. Вечно с цыпками бегала. Мама говорила, чтобы я не приносила полное, а мне так не хотелось выходить за водой ещё раз. Вот и носила полное... О, приехали! Что-то я разболталась! - смеясь, сказала я.

Арсений завернул во двор кафе, остановил машину. Я оглянулась, ожидая, что он сейчас выйдет, чтобы открыть мне дверцу. Но он некоторое время посидел, чуть ссутулившись, а потом тоже обернулся ко мне. Сначала помог освободиться от ремня. Потом... Он взял мои руки, покачал их в своих ладонях, грея мои пальцы (но ведь в машине тепло!) и не сводя с меня чуть прищуренных серо-голубых глаз, словно выглядывающих во мне что-то необычное.

- Я хотел бы попросить тебя... Только не убегай, ладно?

- Да я и не... - начала я, удивлённая...

Он нагнулся и поцеловал меня.

Увлечённая болтовнёй, с облегчением попавшая на тему, может, и скучную для него, но имеющую для меня то прекрасное значение, что можно тараторить без перерыва, я не сразу сообразила, что происходит.

Кепка медленно съезжала набок, пока не застряла, между моей щекой и верхом сиденья. А потом она вообще куда-то провалилась. Как и я...

Помнила только, витало лёгкое, поверхностное недоумение, отчего мне так неудобно. Помнила, что потом сильная рука полностью развернула меня к себе. Кажется, куртка у него оказалась расстёгнутой. И, хотя в машине было тепло, мне захотелось туда, в ещё более уютное тепло. Может, из-за того что сегодня Арсений вместо делового костюма надел тёплый джемпер. Что я заметила тоже мельком. И я, распахнув полы его куртки, просунула руки обнять его, а в это время его губы жадно заскользили по моей шее, оставив мои губы, и я задыхалась, оттого что мне стало трудно дышать без его дыхания, и я протестующе замычала и сама начала искать его рта. Я вжималась в него, в тёплого и мягкого, а он обнимал меня судорожно и сильно, словно не верил моему стремлению к нему и боялся, что я и впрямь вот-вот исчезну. Его ладони гладили мою спину (мгновение выпадения в реальность: ой, когда же он на мне-то куртку расстегнул?), вздрагивая... Я всё-таки одну свою руку смогла поднять по его спине, через собравшиеся складки джемпера, до его затылка и, заставив склонить голову, снова поймала его губы... Или он поймал - мои...

... Очнулись: я - полусижу на нём, закинув одну ногу на его колено, губы пересохли от горячего дыхания, лицом к лицу с ним; он - сцепил пальцы на моей спине, глаза потемневшие, но не пасмурные, а скорее - предгрозовые. Вытащил руку - на другой я почти повисла, погладил ладонью по щеке и снова поцеловал - ласково коснулся моего рта. Отстранился снова взглянуть... Дыхание частит у обоих...

- Ну ты даёшь, - шёпотом.

- А кто первым начал? - тоже прошептала.

- Разборки будем до первого поцелуя? Или как?

- Не дразнись, - буркнула я и лбом ткнулась в его грудь. Потом спохватилась: без его рук упаду! Сижу слишком ненадёжно. И стала поспешно убирать ногу с его колена.

- Не торопись... Просто посидим...

Как будто это бывает просто - когда обнявшись. В какой-то момент меня вдруг повело: показалось, мы с ним танцуем танго, словно замерли на миг - и он, страхуя меня за пояс, покачивает меня на своём бедре, а я прислонилась головой к его плечу ...

Тишина в машине такая, что воробьи на ближайшем заснеженном кусте будто не просто вопили, а стреляли длинными азартными очередями. Где-то поодаль каркала ворона, медленно, с осознанием превосходства. Голуби шастали рядом с машиной и не гулили, а бурлили о своём. Мимо дома, во дворе которого мы сидели, приглушённо гудела дорога. И - нарастающий звук шагов и беседы двух человек.

- В нашу сторону... - хрипловато сказала я.

Он нехотя расслабил руки, и я сползла на своё место. Откинулась назад - и под головой ощутила его руку - положил поверх кресла. Когда только успел поднять. Надо бы поискать упавшую кепку, но шевелиться не хотелось - затылок согрелся на его руке.

- Впервые пожалел, что стёкла не тонированные... - пробормотал он и внезапно спросил: - Как ты вчера сбежала из супермаркета?

- Молча, - строптиво сказала я.

- Я знал, что ты вышла. Магазин опустел.

Я затаилась. Если бы я сама не испытала того же, стоя перед дверью в его кабинет, не поняла бы его слов. Но, кажется, он имел в виду, что для него универмаг опустел, когда я вышла из него. Он тоже меня чувствовал. Неужели такое бывает?..

Двое мужчин прошли мимо машины, направляясь к одному из подъездов. Я вздохнула и наклонилась, засунув руку назад, между креслами, - за кепкой. Встряхнула её и запихала под неё волосы. Волшебство закончилось. По крайней мере - на сейчас.

Арсений убрал руку, с улыбкой заглянул под мой козырёк.

- Ну что? Идём?

- Подожди.

Из сумочки я вынула зеркальце, салфетку и помаду. Сначала стёрла остатки старой, размазанной им помады. Потом только было открыла тюбик с помадой, как Арсений перехватил мою руку.

- А смысл? Разве мы сейчас пирожных не поедим?

И застыл взглядом на моих губах, а я - на его. Красивый рот у него: собранный, жёстко отчётливых очертаний - не размазня... Я вспомнила его вкус - вкус сигарет и мужского парфюма - и машинально облизала мгновенно пересохшие губы. Его взгляд метнулся к моим глазам.

- Не делай этого! Иначе...

Из машины он выскочил первым, а потом вывел меня. Уже привычно, под руку, мы пошли к кафе-кондитерской. Кафе пустовало по утреннему времени. Только какой-то парень хотел заказать торт на воскресенье и ругался, потому что с пятницы на воскресенье заказов уже давно не брали.