группу в покое.

В дополнение к критике своего поколения в <Smells Like Teen Spirit> и

замечаниям, содержащимся практически в каждом интервью, это послание,

кажется, еще больше упрочило репутацию Курта как человека, до глубины души

презирающего своих слушателей.

Учитывая, что MTV все еще крутило клип <In Bloom>, Geffen/DGC решила не

вкладывать денег в раскрутку альбома, рассчитывая, что поклонники группы

откроют его сами. Так и случилось. К февралю следующего года Incesticide

стал золотым.

Между тем, борьба за возвращение родительских прав в полном объеме была

в самом разгаре. Фрэнсис жила теперь вместе с Куртом и Кортни, однако

супруги должны были регулярно сдавать анализ мочи, и к ним периодически

наведывались социальные работники, чтобы убедиться, что они растят дочь

подобающим образом.

Курт утверждал, что они с Кортни потратили более 200 тысяч долларов на

адвокатов, чтобы вернуть Фрэнсис и защитить свою репутацию. <Эта сука мне

дорого стоила>, - отзывался Курт по адресу Линн Хиршберг.

В 1993 году НИРВАНА вернулась к обычной работе. В январе группа

выступала в Бразилии на двух грандиозных концертах на стадионах в

Сан-Паулу и Рио-де-Жанейро вместе со своими старыми друзьями L7. По одним

отзывам, группа была в превосходной форме, а по отзывам тех, кто

присутствовал на других фестивалях, эти концерты оказались самыми

неудачными и хуже всего подготовленными.

Уже одно то, что члены знаменитой НИРВАНЫ должны были сами

перетаскивать оборудование, говорило о многом. К тому моменту, когда

группа прибыла в Рио, за кулисами царила близкая к бунту атмосфера, так

как не были готовы ни еда, ни напитки. В довершение всего полиция

арестовала в грим-уборной группы одного человека из ее окружения за

хранение большого количества героина. Адвокатам Геффена понадобилась целая

ночь, чтобы отвести обвинения от самого Кобейна.

Концерт в Рио Курт завершил, уползая со сцены. При этом к негодованию

толпы на нем были надеты черные женские трусы.

По возвращении домой Курт самостоятельно договорился об интервью с

журналом для геев <Advocate>. Это был удачный ход. Во-первых, он побуждал

поклонников НИРВАНЫ читать журнал для геев, и, во-вторых, представлял

группу аудитории, которая обычно не ходила на концерты подобных НИРВАНЕ

групп.

В интервью Курт упомянул о том, что некоторое время считал себя геем и

добавил: <Наверное, в душе я гей, и, возможно, мог бы стать бисексуалом>.

Вскоре крупные газеты сообщили, будто он признался, что <является

бисексуалом> и что <об этом знает его жена>.

Время от времени Курт проявлял интерес к конструированию и в феврале

заказал фирме Fender гитару собственной разработки - нечто среднее между

<Ягуаром> и <Мустангом>. Первоначально предполагалось сделать всего

несколько штук лично для Курта, однако уже к весне было за- планировано

серийное производство.

Ну а 23 марта 1993 года Кобейны, наконец, выиграли судебное дело, и с

них были полностью сняты обвинения. выдвинутые Департаментом по делам

детства. Супруги могли теперь воспитывать дочь без унизительной опеки

социальных работников.

Глава 6

IN UTERO

<Мы пытались писать песни в стиле новой волны, нечто

агрессивное, жуткое и экспериментальное... Это пока

не более выходит за определенные рамки, чем то, что было

раньше, но это уже другое. На первый взгляд звучит как

панк-рок, но при этом мелодично или, по крайней мере,

запоминается>.

Курт Кобейн

В середине февраля 1993 года группа отправилась в Миннесоту для записи

своего нового альбома с продюсером Стивом Альбини. Основные идеи

большинства песен пришли в голову Курту еще предыдущим летом, когда они с

Кортни жили на Сполдинг-авеню. Необходимо было лишь придать им форму, что

и было сделано на репетициях вместе с Крисом и Дейвом.

Курт хотел приступить к записи тем же летом, однако все трое членов

группы жили в разных городах, и им было трудно собираться вместе. К тому

же Кортни ждала ребенка. Курту всегда хотелось записываться у Альбини, еще

с тех времен, когда он впервые услышал BIG BLACK, чикагское трио,

сочетавшее в своей музыке грязную гитарную текстуру, желчный гнусавый

вокал и непрерывную дробь ударного автомата, все вместе вызывавшее видения

урбанистического неистовства и паранойи.

Альбини был против того, чтобы новый альбом звучал похоже на Nevermind,

поскольку считал, что это не естественное звучание группы, а результат

работы продюсера и звукорежиссеров.

Запись происходила на Pachyderm Studios, где НИРВАНА зарегистрировалась

как THE SIMON RITCHIE GROUP, и была закончена за две недели.

Группа поставила в известность как DGC, так и Gold Mountain, что не

желает никакого вмешательства в свою работу, как это было с Nevermind.

Рабочие записи не показывались даже ответственному за репертуар Гэри

Гершу. Все были уверены, что у НИРВАНЫ теперь достаточно влияния для того,

чтобы ее продукция не была отвергнута руководством фирмы.

Они записывались <вживую>, то есть бас, ударные и гитару вместе, и

оставляли практически все, что записали. Примерно в половине вещей Курт

наложил дополнительную гитару, потом добавил гитарные соло и вокал.

По утверждению самого Альбини, он - в большей степени инженер, чем

продюсер. Поэтому он предоставил членам группы самим решать, где хороший

дубль, а где плохой. Он был уверен, что Курт знает, что делает.

Идея состояла в том, чтобы сделать звук естественным. Ударные

записывались без всяких электронных <примочек> - просто по всей комнате

были расставлены микрофоны, чтобы улавливать естественную реверберацию

помещения. Аналогичным образом, вместо того чтобы электронно обрабатывать

запись вокала, чтобы звук получился как в хорошо резонирующем помещении,

Альбини просто записывал его в хорошо резонирующем помещении.

In Utero является аналогом акустического альбома, однако лишен обычно

присущих таким альбомам неестественности и нарочитости, фактически теперь

НИРВАНА делала то, о чем давно мечтала.

На этот раз Курт не имел ничего против того, чтобы напечатать слова

песен, признавая, что на слух их бывает довольно трудно разобрать из-за

его невнятного произношения, к тому же часто имитирующего английский

акцент.

<Мне они действительно нравятся, - говорил он о словах своих песен, -

меня в них ничего не смущает, поэтому теперь я могу их напечатать. Это

гораздо лучше, чем читать отчеты, в которых эти идиоты будут неправильно

цитировать мои песни>.

На этом альбоме лирика Курта не так импрессионистична, как обычно,

однако ее нельзя назвать и буквальной, как, например, в <Sliver> или

<Polly>. Через все песни красной нитью проходит медицинская тема, начало

которой было положено в <Drain You>. Практически каждая песня содержит

образы недомогания или болезни: Курт упоминает солнечный ожог, прыщи, рак,

открытые язвы, усиливающиеся боли, похмелье, анемию, бессонницу, запор,

несварение желудка. По-видимому, ему самому это казалось забавным.

<До меня как всегда все доходит в последнюю очередь, - со смехом

объяснял он, -так же, как с оружием на прошлом диске. Я вовсе не собирался

делать этот альбом концептуальным>.

Музыка на новом альбоме отражает мощные противоречивые силы в жизни

Курта: ярость, отчаяние и страх, вызванные той ситуацией, в которую попали

они с Кортни, и не менее сильные чувства любви и оптимизма, внушаемые ему

женой и ребенком. Вот почему маниакально-депрессивный характер его музыки,