На переднем мосту обнаружился непонятный темный нарост. Боже!.. Нет, просто грязь. Салли вздохнула с облегчением. Теперь надо поднять капот, взглянуть на двигатель. Никаких проволочек, никаких проводов. Хотя, глядя правде в глаза, приходится признать, что если мина должна взорваться при повороте ключа зажигания, то она установлена так, чтоб никто ее не обнаружил. Остается надеяться на мгновенную гибель. Остаться без ног хуже, гораздо хуже. Или нет? Вопрос достойный самого тщательного обсуждения.

Салли захлопнула капот, постояла на месте. Дело утомительное, много сил отнимает. Ночью она плохо спала, размышляя о причинах сложившегося положения. Сто лет уже не высыпалась нормально. Остин отметил, что вид у нее усталый. Не понимает — или понимает? — что она специально стремится пораньше уехать из дома. Чем дальше от коттеджа, тем легче на сердце, а при возвращении, наоборот, чем ближе, тем тяжелее. У Остина свои планы. Как будто у нее проблем мало.

Она села за руль, включила зажигание даже не задумавшись. Машина не взорвалась. Салли осторожно вывела ее задом с подъездной дорожки и повернула к Бамфорду.

Алан Маркби вошел в здание регионального управления и направился к своему кабинету. По пути прошел мимо комнаты, где расположился Прескотт с двумя коллегами. В открытую дверь видно, что все сгрудились вокруг стола, что-то рассматривают. С ними Пирс, растерянный и мрачный.

Суперинтендент заглянул:

— Что тут происходит? Собрание Союза матерей?

Прескотт оглянулся с ухмылкой:

— В местной газете портрет инспектора, сэр!

— Ах да, — вспомнил Маркби. — Дайте посмотреть.

Ему передали газету. Пирс, уныло стоявший поодаль, пробормотал:

— Нечего шум поднимать.

Действительно. Пожалуй, это наименее сомнительное изображение полицейского, «которое он когда-либо видел. Пирс с Тессой позируют перед собственной парадной дверью, на снимке почему-то видны только головы. То есть голова Тессы и голова Пирса с плечами, поскольку он выше. У Тессы напряженное и жестокое выражение, Дэйв тупо ухмыляется.

— Она специально прическу сделала, — сообщил Пирс похоронным тоном. — Жутко расстроилась. То есть когда увидела. Я похож на неотесанного деревенского болвана! Требовала позвонить в редакцию, пожаловаться. Не видно ни дома… ни собаки.

— Бывает хуже, Дэйв, — успокоил его Маркби. — С газетными снимками не угадаешь. Вы смотритесь неплохо. Передайте Тессе, прическа очень милая.

Страшное дело, думал он. Хорошенькая девочка, но к круглому личику никак не идут закрученные штопором пряди и пучок, залитый лаком, из-за чего она смахивает на деревенскую бездельницу.

Он протянул газету Пирсу, недоверчиво взглянувшему на страницу со снимком.

— Маме понравится, — сказал Дэйв, не сильно утешаясь этой мыслью.

В дороге Салли ощутимо расслабилась. Она была еще уставшая, но уже не раздраженно уставшая. Скорее заторможенная.

И в результате затормозила буквально, чего не следовало делать. Она приказала себе сосредоточиться, принялась старательно подмечать всякие мелочи в качестве упражнения на внимание и мысленно их комментировать.

Какое погожее утро. Какие красивые лошади в поле, заботливо накрытые красочными попонами. Слава богу, морозов больше нет. Удивительно, что скоро Рождество. Кстати, еще не куплены поздравительные открытки. Если сейчас не купишь, лучшие разберут. И список не составлен. Где-то остался прошлогодний. Кочка, ухаб… Надо запомнить, на обратном пути объехать.

Впереди кто-то едет на велосипеде. Ведя машину с предельной осторожностью, Салли догнала Ивонну Гудхазбенд, проворно крутившую педали старинного велосипеда с проволочной корзинкой впереди. На ней практичный твидовый костюм, голова повязана шарфом. Увидев, кто сидит за рулем, Ивонна просигналила. Салли притормозила, остановилась. Но проехала все равно далеко, поэтому только через минуту увидела в зеркале.

Ивонну, ехавшую решительно, даже с какой-то кавалерийской лихостью. Ей нравится Ивонна, чего про Лайама не скажешь. Почему, скажите на милость? Неужели под него всегда надо подлаживаться? И, чтобы продемонстрировать, что она не подлаживается, Салли опустила стекло, высунулась и крикнула:

— Привет!

Резкий ветер приятно дунул в лицо, оживил. Лучше ехать с открытым окном.

Миссис Гудхазбенд подъехала, остановилась пыхтя, поставила одну ногу на землю.

— Здравствуйте, дорогая моя! Как дела?

— Все в порядке, — ответила Салли, предполагая, что вопрос относится к ее здоровью.

Ивонна принялась не спеша поправлять растрепанные ветром волосы, пригладила, уложила выбившиеся прядки на место, снова повязала шарф.

— Больше никаких тревог, происшествий? — Она качнула головой. — Я с таким сожалением услышала про Гектора Бодикота! Деревенский чудак… Правда, шнырял повсюду, но все давно привыкли. Книги в доме — прискорбная новость. По-моему, он просто интересовался всякими вещами, хотя это, конечно, его не оправдывает. Древний старик. Тристан сильно расстроен.

— Неужели? — слегка удивилась Салли.

— Необычайно чувствительный мальчик!

Салли встречала Тристана в деревне, и он не показался ей мальчиком. Предположительно, лет двадцать восемь. Хотя в глазах матери…

— Так что на самом деле с книгами? — расспрашивала Ивонна. — Старик их действительно воровал?

— Похоже на то.

— Никогда бы не подумала. Я отловила одного журналиста, рассказала про нашу группу. Он записывал, хотя в газетах мы ничего не увидим. — Она приготовилась продолжить путь. — Я на ферму за яйцами ездила. Хозяйка держит на воле нескольких несушек. В супермаркете не покупаю. Надеюсь, вы тоже? Если покупаете, убедитесь, что яйца от домашней птицы. Платишь чуть дороже, зато совесть чиста, понимаете?

— Конечно, — поспешно согласилась Салли.

— Послезавтра у нас демонстрация, знаете?

— Простите?

— Послезавтра, — услужливо повторила Ивонна. — Выступает наш комитет и сторонники. Я сообщила репортеру, позвонила в местную газету. Приглашаются все желающие. Чем больше, тем лучше! — Она махнула рукой на проволочную корзинку, и Салли заметила там свернутые в трубку бумаги. — Заодно развезу побольше листовок. Мы собираемся в Касл-Дарси в одиннадцать и следуем организованным маршем к инкубаторному отделению птицефабрики, где заявим протест. Полицию я тоже проинформировала. Никаких нарушений порядка. Присоединитесь?

— Ох, боже, — вздохнула Салли. — Я хочу сказать, послезавтра мне надо быть у «Бейли и Бейли».

— Жаль. Если вдруг будете свободны, приходите. И не забудьте, я все еще хочу поговорить с вашим мужем, — напомнила Ивонна. — На письма он не отвечает. Передайте: в любое удобное время! — Она помахала и тронулась, слегка виляя из стороны в сторону.

Вряд ли Лайам вообще собирается разговаривать с Ивонной Гудхазбенд. Хотя надо напомнить, пусть сам разбирается.

Ивонна впереди вытянула руку, сочетая сигнал поворота с прощальным взмахом, свернула направо, исчезла на грязной тропинке. Салли двинулась с места.

Данное Ивонне заверение, что все в порядке, не соответствовало действительности. Она нахмурилась, пристально вглядываясь в лобовое стекло. Навалилась не только сонливость, но и какое-то одурение. Оставалось надеяться, что она не заразилась тем гриппом, которым переболела Мередит.

Доехав до Бамфорда, Салли слегка сбилась с пути. Глупо, никогда такого не бывало. Огляделась — путь свободен. И вдруг ниоткуда возник автомобиль. Водитель, бешено сигналя, дико жестикулируя, умудрился все-таки проскользнуть под самым носом. Салли так опешила, что круто свернула и остановилась. Подумать только, ведь она всегда внимательно и осторожно водит машину, не допуская ничего подобного.

Она отчаянно собрала все силы, что было действительно необходимо. Мысли расплывались, перед глазами мелькали разрозненные образы: Ивонна на велосипеде, Бодикот с козами, Остин в развевающемся на ветру желтом шарфе…