Бодикот помолчал.

– Внутрь не мог заглянуть. Там темно было. Пошел к новой боковой пристройке. Посмотрел в окно – на письменном столе сплошные бумаги и прочее. Самого его не было. Горел экран вроде телевизора, на нем одни слова. Потом услыхал: он кричит на нее, а она на него.

– Где они были?

– Насколько понимаю, на кухне, только из-за дыма ничего не было видно. Вроде все целы, раз орут друг на друга. Пока я там стоял, он в кабинет вернулся. Не заметил меня за окном. Закурил, что меня поразило, – я же думал, газ потек. Кто же курит, когда газ течет? Потом с облегчением понял – курит, значит, не газ. Иначе мне надо было бы съезжать из дома, пока не починят.

Старик сообразительный и наблюдательный, признал Алан. Оказался лучшим свидетелем, чем ожидалось. Конечно, если говорит правду.

– Потом он подошел к той штуке вроде телевизора…

– К компьютеру? – подсказал Маркби.

– Вроде так. Сел и начал печатать, как на машинке.

Маркби опешил.

– Снова взялся за работу? Когда на кухне дым, окно выбито, жена в шоке?..

Бодикот подумал.

– Может, хотел что-то срочно доделать? Сначала ведь делаешь самое главное, правда? Я, например, побежал к старине Джасперу, а Касвелл – к своей машинке.

Возможно, хотел сохранить важные данные. Тем не менее поразительно, что даже в такой момент думал прежде всего о книге. Или Бодикот на свой деревенский лад нащупал самое главное в человеческой психологии?

Что-то всплыло в памяти, и суперинтендент, отвлекшись на погоню за мыслью, вслух пробормотал:

– «При пожаре замужняя женщина первым делом хватает ребенка, а незамужняя – шкатулку с драгоценностями…»

Бодикот ухмыльнулся и неожиданно вымолвил:

– Шерлок Холмс. «Скандал в Богемии». Не очень мне нравится. Самое лучшее – «Знак четырех».

Кажется, у старика есть способ отвлекать собеседника.

– Любите хорошие книжки, мистер Бодикот?

– Ох, – удовлетворенно вздохнул старик, – хорошие люблю. Только сейчас не пишут хороших рассказов, какие я читал в детстве. Хорошие были рассказы про Секстона Блейка. И про доктора Фуманчу. Сосед тоже хвастает, будто книгу пишет. Поклянусь, никогда не напишет ничего такого, как «Тридцать девять шагов» или «Загадка песков». В моей библиотеке все есть. – Он кивнул в другой конец комнаты, где Маркби увидел в тени отчасти загороженный спинкой его кресла книжный шкаф, набитый увесистыми томами. Страшно хотелось встать и посмотреть, но он с усилием вернулся к насущной проблеме.

– Насколько мне известно, мистер Касвелл работает не над романом, а над научным трудом. Разве не знаете?

– Ни над чем он не работает, – объявил Бодикот. – Сидит целыми днями и клацает на машинке. Жена почти каждый день уезжает. Не каждый. Видно, на полставки работает.

– И вы не имеете никакого понятия, чем занимается мистер Касвелл?

– Я говорю, ничем он не занимается. А еще себя доктором называет. У доктора должны быть пациенты.

– Он не совсем такой доктор.

– А какой? – воинственно спросил Бодикот, либо не зная, либо не выдавая, что знает специальность Лайама Касвелла.

– Вам не нравится доктор Касвелл?

– Нет. – Выцветшие глазки устремились на собеседника. – Никакой закон не приказывает, чтоб он мне нравился, правда?

Маркби отвечать отказался, стараясь глубже проникнуть в душу старика.

– Кажется, у вас были ссоры с соседями из-за коз.

Бодикот прокашлялся.

– С их стороны, может быть. Не с моей. Не я первый начал. Да, у меня козы. Старушка, которая раньше жила в том коттедже, ничуточки не возражала. Я с ними обращался культурно, когда переехали. Хотя тот грубый черт не стоит любезности. Насчет того, что я не справился, все ли живы-здоровы, заметьте, что ко мне никто не пришел рассказать о случившемся и спросить, жив ли я и здоров.

Маркби склонен был согласиться. После краткого общения с Лайамом Касвеллом определение «грубый черт» не представляется несправедливым.

– Доктор Касвелл утверждает, что животные прорываются в его сад сквозь ограду.

– Пару раз забредали, – ворчливо признал Бодикот. – Козы по натуре бродячие. Ничего плохого не сделали. Пощипали траву и листочки. Да и сад не такой уж роскошный. Ни разу не видел, чтоб они его обустраивали. Одна миссис возилась. Я не виноват, если она насажала там то, что особенно по вкусу козам!

– Что именно? – уточнил суперинтендент.

– Кулинарные приправы, лечебные травы и прочее. Сама говорила, что чай из них варит. Мята, окопник, лекарственные растения, всякое такое. Там растут ягодные кусты, смородина, только без ухода мало дают. Хотя листья смородины хорошо идут в чай. Моя матушка обязательно их добавляла.

– Значит, с миссис Касвелл у вас были хорошие отношения?

– Да уж лучше, чем с ним. А в последнее время она стала чуть ли не хуже его! Хоть осталась вполне симпатичной девчонкой, вот именно, – утвердительно кивнул старик.

Маркби спрятал улыбку.

– У вас не возникало желания подшутить, устроить какую-то каверзу, розыгрыш, чтобы Лайам Касвелл за собой присматривал?

Бодикот так быстро заморгал, что Маркби, подобно любому другому, сразу вспомнил рептилию – ящерицу на камне.

– Для чего мне дурачиться? Я не ребенок, чтоб шутки шутить. Если б он снова швырял в коз камнями, напустил бы на него серьезных ребят, звякнул бы в Королевское общество. Сразу угомонился бы.

– Вы любите животных, мистер Бодикот? Возмущаетесь жестоким обращением?

– А как же! Всю жизнь каких-нибудь животных держал. – Узловатые пальцы сжались на коленях. – А он мне угрожает, сами знаете. Грозит своих юристов привлечь. Может?

– Если позволите своим животным свободно бродить, причинять вред, то может.

– А он мне вред не причиняет? Или моим животным? – Бодикот повысил голос и ткнул в собеседника пальцем. – Что скажете?

– Пока вы утверждаете, что доктор Касвелл однажды бросил камень. Он не отрицает. Элементарная реакция. По его словам, он не собирался попасть в козла, хотел лишь отпугнуть. Не каждый привык обращаться с животными так, как вы, мистер Бодикот, особенно со стадом коз.

Морщинистая стариковская кожа на лице и шее тускло зарделась, подбородок затрясся, блеклые глазки вспыхнули.

– Попасть не собирался? Правда? А когда они коз пытались отравить? – Изо рта вылетела слюна и повисла на подбородке.

– Успокойтесь, мистер Бодикот, – миролюбиво предложил Маркби. – Это несерьезно.

– Да? – Старик снова брызнул слюной. – А репа?

Суперинтендент вышел из коттеджа в черный деревенский вечер и посмотрел на небо. Там в безоблачном просторе царила почти белая луна, сверкала россыпь созвездий. Их легко распознать. Видно, грядет очередная морозная ночь. Он вдохнул холодный чистый воздух, наполнив легкие после душной комнаты, и направился к дороге. Увидел автомобиль Мередит, смутные очертания ее головы. Она сидела в машине, ждала. Когда он приблизился, опустила стекло.

Он наклонился и проговорил:

– Спасибо, что дождалась. Извини за задержку. Как поживаешь?

– Прекрасно. Хотелось бы сказать о Салли то же самое. Честно говоря, иногда хочется свернуть Лайаму шею. Конечно, он ее любит, но для интеллигентного человека ведет себя безобразно. Думает только о своей работе!

– Всегда так было? Ты ведь с ними давно знакома…

– Да. Отчасти всегда, но чем дальше, тем хуже.

Алан положил руку на ребро опущенного стекла.

– Слушай, если у тебя вечер свободен, может, где-нибудь поужинаем попозже?

Мередит чуть удивилась, что он так быстро позабыл о деле, и Маркби был вынужден поспешно добавить:

– Понимаешь, ты хорошо знаешь Касвеллов, хотелось бы кое-что обсудить. Ужин не развлекательный, а деловой.

Сразу понял, что это не слишком любезно.

Она помолчала, хотя по другой причине, и сказала:

– Не люблю сплетничать о друзьях. И в последнее время почти не ужинаю.

– Слушай, мы сплетничать не будем. Кто-то покушался на Лайама Касвелла, отчего чуть не погибла его жена. В данный момент он помогать не хочет. Мне надо поговорить с человеком, который сумеет пролить на это дело хоть какой-нибудь свет. Надеюсь, понимаешь, что разговор будет строго конфиденциальным?