Однако уходить Марко не спешил.

— Мне нравится ваш костюм, — сказал он, и она почувствовала, как кровь приливает к лицу. — Мне нравится, что он не слишком откровенный и остается простор для фантазии.

Будь у Кейт фигура Зо, она бы надела бикини. Но сейчас она была рада своему шестому размеру, хотя, честно говоря, чтобы влезть даже в это платье, ей пришлось пропустить обед. Теперь она умирала с голоду. Ее мечта — заполучить целое блюдо устриц с соусом.

— Скоро мы подадим десерт, — спохватился он. — А это значит, что пора мне убираться. Попозже, когда все здесь кончится, я попробую доехать до вечеринки Холли Мэй, если удастся.

Пол тоже получил приглашение на ежегодное празднование дня рождения супермодели, однако сказал, что в этот раз не пойдет: «Там всегда одно и то же: толпы моделей и стаи мужиков, которые думают, что могут с ними встречаться».

— Вы знакомы с Холли Мэй? — удивилась Кейт.

— Наверное, настолько же, насколько вы с Пьером. Кейт рассмеялась.

— Это уж точно.

— У нас один и тот же агент, и она сказала мне, что идти на день рождения надо, а так как на следующей неделе открывается мой ресторан, я буду делать все, что мне приказывают. — Его глаза сверкнули отблеском разыгравшихся амбиций. — Авторы всех колонок светской хроники будут там, а пресса мне нужна как воздух.

Сглотнув ком в горле, он продолжил:

— Вы знаете, что только один из пяти новых ресторанов Нью-Йорка добивается успеха?

Она отрицательно покачала головой, а он прислонился к кирпичной стене.

— Кстати, меня зовут Марко.

Указав на вышивку на его груди, Кейт ответила:

— Я так и поняла. А я Кейт.

«Просто Кейт».

— Приятно познакомиться, Кейт. — Он помолчал, ожидая, видимо, что она добавит к имени хотя бы фамилию. — Пожалуйста, заскочите позднее на кухню и выскажите мне свое мнение о шоколадном пломбире с орехами.

Он открывает дверь с надписью «Выход».

— За маленьких людей, — произнес он, вздернув брови, и исчез во тьме.

Час спустя Кейт отправилась на кухню, чтобы объявить Марко, что его пломбир с этих пор — ее самое любимое блюдо, но его уже не застала. Рядовые повара делали уборку, один из них сказал, что Марко отбыл домой. Кейт вздохнула с облегчением. Она устала донельзя, золотая краска на ее сандалиях осыпалась, и стала видна черная кожа, натершая на ее ступнях мозоли. При зарплате двадцать четыре тысячи долларов в год Кейт могла позволить себе позолоту, устойчивую не более, чем на пару часов.

Уже 1:15 ночи и можно с чистой совестью вернуться домой и отдохнуть, но Кейт понимала, что надо бы заехать и на вечеринку Холли Мэй. Зо исчезла. Кейт направилась вниз, чтобы поймать такси. Ехать обратно в Бруклин на метро в древнеримской тунике она не собиралась.

На улице ей вдруг засигналил проезжающий лимузин — из-за опущенного стекла махал Ник.

— Я тебя уже заждался.

Кейт была весьма рада такому повороту событий. Сев рядом с Ником, она сбросила туфли и сползла вниз по кожаному сиденью.

— За это я буду выносить мусор всю неделю.

— Договорились.

По дороге в Бруклин она рассказала Нику о том, как познакомилась, а потом собиралась попрощаться с Марко Манчини.

Ник только рассмеялся:

— Встань в очередь.

Возможно, он прав. С чего вдруг Марко, который вот-вот станет звездой, будет разговаривать с простушкой Кейт? Ему больше подойдет дама из общества, из тех, кто неизбежно попадает в фотоотчет о благотворительной вечеринке «Вог».

— Почему бы тебе просто не найти себе хорошего парня по твоему вкусу? Такие, как Марко, слишком заняты погоней за известностью. А такие, как Пьер и его дружки, знамениты настолько, что позволяют себе грубить всем, кто не может им быть полезен. Зачем тебе такая головная боль?

Кейт начала объяснять, что ей кажется, что Марко по-настоящему талантлив, и проговорилась, что собирается подавать о нем материал в «Экзаминер».

— Зачем? Чтобы он тебе был должен? — удивился Ник, опустив стекло.

Необычно теплый для октября ветерок затеребил его каштановые волосы, сдувая их со лба.

— Не забывай, что между работой и развлечением должна быть четкая граница.

— Я волнуюсь только о том, чтобы моя работа была сделана как следует.

Он откинул голову на спинку сиденья.

— Вот этого-то и надо опасаться.

Добравшись домой, Кейт пробралась в ванную, сбросила римский костюм, открыла кран, включила душ и ждала, пока комната не наполнится паром. Это чистит поры. Согревает легкие. Не заботясь о количестве воды, уходящей в слив, она думала и думала о Марко. В надежде хоть чуть-чуть распрямить свои кудри, она щедро втерла в голову кондиционер, но, когда выбралась из душа, накинув на себя белый халат из гостиницы Пьера, гладко уложить волосы щеткой ей так и не удалось.

Вошел Ник, чтобы почистить зубы, и Кейт попросила его помощи. Приказав ей сесть на краешек ванны, он пальцами распутал шапку ее волос.

— Не хочу делать тебе больно, — говорит он. — Но придется сильно потянуть.

Она ответила, что он может тянуть так сильно, как требуется. Все хорошее (даже ухоженные волосы) требует платы болью.

— У тебя такой вид, словно ты сейчас расплачешься, — заметил он, откладывая щетку в сторону.

Глядя в зеркало и поймав там его взгляд, она попросила не останавливаться. Нику ничего не оставалось, как сосредоточиться на ее спутанной гриве и продолжать тщательно распутывать ее волосы, отодвигая освобожденные пряди. Кейт закрыла глаза, запрокинула голову назад и под бережными прикосновениями рук Ника заснула…

Промоутер вечеринки Холли Мэй зарезервировал Тиму столик в вип-зоне «Райпа». Стремясь отыскать жертву очередного материала, который надо бы собрать до того, как он напьется, Тим оглядел зал и заметил фокусника Дэвида Блейна и его новую подружку-модель. Идеально. Он подошел к фокуснику и задал вопрос о новом трюке.

— Прости, брат, — ответил тот. — Но я не Дэвид Блейн. Я Гай Осири. Нас постоянно путают.

Черт. Тим терпеть не мог подобные ситуации — путать лица знаменитостей второго сорта. Путаница в звездах второй величины — самая большая беда, подстерегающая профессионала светской жизни. По крайней мере, у Осири — воротилы мира музыки и приятеля Мадонны — есть чувство юмора. Обычно знаменитости второй величины вежливы, они не могут позволить себе плохие отзывы в прессе, а самое опасное для них — молчание вокруг их персон.

Идти на вечеринку в одиночестве Тиму не хотелось, но брать с собой девушку он не пожелал. Это все равно что нести на пляж собственный песок. Блейк поперся со своей Бетани на душный ужин в Парк-авеню к богатому засранцу Марку Риду. Так что Тим договорился с Робин из «Дейли метро». Она сама о себе может позаботиться, сама устроит себе строчку в списке гостей. К счастью, она сразу по прибытию занялась общением с собравшимися на вечеринке агентами и не мешала двухчасовому флирту Тима с одетой в красное платье Даниэль. Он достаточно пьян, чтобы не вспомнить, из-за чего не звал ее сегодня с собой сам, и ему плевать на то, что Робин сказала, что ее английский акцент звучит подозрительно фальшиво. Он уже забыл, откуда она, не знал, как попала сюда без его помощи, но был уверен, что выглядит она этим вечером сногсшибательно.

Примерно без четверти два часа ночи к Тиму подошла Робин и указала на спину высокого кудрявого парня в белой поварской куртке. Когда тот обернулся, Тим вспомнил, что видел его лицо на кухне Терри

Барлоу, хотя лично они представлены не были. Терри не любит делиться своими новыми любимчиками.

— Вот моя нынешняя мишень, — произнесла Робин.

Так и есть, это Марко Манчини, который вскоре откроет новый ресторан «Побережье». Раньше он работал в забегаловке, где Тим был однажды (скорее всего, на вечеринке в честь открытия). В этом и особенность работы журналиста колонки слухов: он ходит в заведения дважды — когда они открываются и когда умирают.

— Я его знаю, — встряла Даниэль, подливая Тиму в стакан. — Раньше он встречался с моей подружкой Джейд; она будет метрдотелем в его ресторане.