— Что теперь будем делать? — задал вопрос Бэйн, лежа, как и все, на спине, ленивый и полусонный. Приятное чувство сытости вернуло ему хорошее настроение.

— Разрежем мясо на небольшие ломтики и высушим, — проговорил Гриммельман. — А если их сначала выжать, сдавливая между плоскими камнями, мы получим вяленое мясо намного быстрее.

— Этот процесс носит название дегидратации, — уточнил Бэйн.

— Именно так, — согласился старик. — Потом развесим мясо на солнце. Вот от мух избавиться будет труднее. Посмотрите-ка, они уже откладывают на мясе свои яйца. Нужно скорее разжечь небольшие дымные костры, чтобы отогнать их.

— Давайте, — поддержал Бэйн, закрыв глаза и смахнув муху с окровавленной руки. — Только сначала немного отдохнем. Я так наелся, что не могу сейчас ничего делать.

— Если бы нам удалось подстрелить еще таких антилоп, — протянул Смит. — Как вы думаете, много их бродит здесь в окрестностях? Или вообще в пустыне?

— Мне приходилось видеть стада в тысячи голов, — ответил Гриммельман. — Но кто может сказать, откуда появилась эта антилопа и увидим ли мы еще одну.

— Хорошо, что О'Брайен такой прекрасный стрелок, — сказал Бэйн. — Представляете все это мясо убегающим прочь?

— Антилопа пришла к прудику. Почему бы и нам не пойти в какое-нибудь другое место, в другой каньон? — спросила Грэйс. — Может, своими выстрелами, шумом и огнем мы напугали здесь всех животных.

— Навряд ли, — старик передернул плечами. — В это время года в центральной части пустыни большие стада не встречаются. Они вернутся сюда, когда пойдут дожди и природа вновь оживет. Это животное пришло к воде. Ни опасность, ни незнакомые запахи не отпугнули его. Думаю, нам следует оставаться здесь в пещере, и неплохо бы кому-либо по ночам караулить с ружьем около воды. Я первый бы с удовольствием согласился.

— Вот это дело! — одобрил О'Брайен. — Раз есть вода, животные должны приходить к ней. Если даже убивать по одной антилопе в неделю, мы получим достаточно мяса и все будет прекрасно.

— Сюда может забрести и зебра, — добавил Гриммельман.

— Что бы мы ни убили, все лучше, чем эти дыни, — проговорила Грэйс. — Ими можно только набить желудок, но толку от них мало. Последние дни у меня стала кружиться голова, и иногда я чувствую такую слабость…

— Это так, — поддержал ее Бэйн.

— Пошли, пока мухи не съели все мясо, — предложил, вздохнув, О'Брайен и стал не спеша подниматься.

Они перенесли костер под низенькие деревца. Дым быстро отогнал тучи мух, которые успели уже плотной массой покрыть окровавленное мясо. Гриммельман отрезал от больших кусков длинные тонкие ломтики и передавал их своим спутникам, которые тщательно развешивали полосы на ветках. Солнце высушит мясо, испарит из него влагу, оно станет жестким и твердым, но не испортится. Так его можно будет сохранить и запасти впрок.

Мясо все резали по очереди. Остатки собрали и, сохраняя от насекомых, завернули в шкуру, рассчитывая съесть за ужином. Кости Бэйн отнес подальше и разбросал. Мухи устремились за ним, медленными кругами стали опускаться стервятники.

Солнце постепенно склонялось к закату, жара спадала. Наконец, был подвешен последний ломтик мяса. Гриммельман и О'Брайен решили остаться караулить под деревом у небольшого костра и принесли из пещеры свои постели. Все дружно собирали для них хворост.

Наступил вечер. Приближалась холодная ночь. О'Брайен и старик Гриммельман готовились к ночному бдению. Все остальные вернулись в пещеру.

Для затерявшихся в пустыне людей этот день был одним из счастливых.

В своем дневнике Джеферсон Смит писал:

«Мясо антилопы спасло нас. Бэйн набирается сил. Он сказал мне, что был „образованным хулиганом“, и добавил: „И при том способным“.

Сколько мы еще пробудем здесь? Нас пятеро. О'Брайен охотится, но приносит мало дичи. Теперь он пытается подстеречь бабуинов. Однако они умны. Не подпускают к себе даже на выстрел. Из-за вечных неудач с ним что-то, по-моему, происходит. Он стал менее разговорчив. Гриммельман — чудесный человек и для своих лет держится великолепно. Ему немного надо, он вынослив, отлично выглядит. Грэйс здорова. Я чувствую себя хорошо. Неплохо бы подстрелить еще одну антилопу. От сырого мяса мы все испытываем головные боли и головокружение. Не хватает соли.

Джеферсон Смит, бакалавр, магистр и доктор философии, ходит сейчас босой. Штаны порваны и стали коротки. Ночи холодные, и, ложась спать, мы напяливаем на себя все, что можно. О'Брайен носит лишь старые грязные теннисные шорты. Шляпы у него нет. Он ни разу не брился, не стриг волосы и считает, что это предохраняет от солнца, понижает температуру мозга, не доводя его до кипения. Я полагаю, он прав. Пока О'Брайен приносит в маленьком мешочке уже почищенных и подготовленных для поджаривания на костре небольших ящериц. Я самый никудышный охотник. Грэйс — способнее. Эта женщина словно создана для жизни под открытым небом. У меня же плохое зрение и мало терпения. Гриммельман похож на сову: часами сидит и выжидает, когда ящерицы вылезут из нор, а потом бьет их своей тростью. Он умеет выкапывать ящериц и из земли. О'Брайен кидает в них камни, при этом ему все равно, попадет он или нет.

Цивилизация представляет собой колеблющуюся мембрану над черной бездной варварства. Напыщенная фраза, но выражает суть дела. Мы прорвались через эту мембрану. Если бы здесь было больше пищи, если бы у всех нас были женщины, наши дети родились бы в каменном веке. О'Брайен выпустил бы последнюю пулю, одежда износилась бы. Речь детей состояла бы лишь из примитивных слов. Чему-нибудь мы их научили бы, конечно, но после нашей смерти математика, история, философия и другие науки потеряли бы для них всякий смысл. И они не передали бы свои знания потомкам. А может быть, наши дети додумались бы до водородных бомб.

На сегодня — все».

Как-то Смиту, который отдыхал после полудня в тени у входа в пещеру, пришла в голову интересная идея. Убедившись, что батарейки его карманного фонарика еще работают, Смит подошел к Майку и Грэйс. (После утренней охоты под горячими лучами солнца Гриммельман отдыхал в прохладной пещере. О'Брайен ушел на рассвете).

— Хотелось бы еще раз взглянуть на тот туннель, как вы его называете, — заявил Смит. — Хотите пойти со мной? Это любопытно.

— Что там смотреть? — сказала Грэйс. — Всего лишь какая-то дыра в скале, уходящая вверх.

— Ты собираешься лезть туда? — спросил Бэйн, поднимаясь.

— Да, — ответил Смит. — Кажется, там есть поворот. Я, наверное, смогу взобраться, если вы посветите мне фонариком.

— Пойдем, что мы теряем? — согласился Бэйн.

— Ты можешь сорваться, Смит, — предостерегла Грэйс, — и сломать ногу.

Однако Смит уже шел в глубь пещеры, Бэйн последовал за ним, Грэйс подумала и тоже присоединилась к мужчинам.

Фонарик Смита прорезал мрак пещеры; свет сзади постепенно тускнел и, наконец, окончательно пропал, как только они завернули за угол. Песок становился мягче и глубже. Казалось, они словно вступают в иной мир, отрешенный от всего живого, туда, где для них не было места. Наконец, пещера кончилась. Путники остановились. Далее шла отвесная стена. Они наблюдали, как луч света проникал в широкий, похожий на трубу проем у них над головой. Это был какой-то ход, но не прямой, как они думали раньше, а слегка наклонный, на что и обратил внимание Смит. По-видимому, наклон позволял проникнуть в туннель.

— Видите, он поворачивает, — заметил Смит. — Интересно, куда ведет этот ход? Хорошо бы выяснить. Помните, Гриммельман говорил о внезапных потоках воды? Может, вода как раз и прорывается сюда во время ураганов? Если это так, то мы когда-нибудь очутимся в дьявольски неприятной ситуации, утонем или, в лучшем случае, поток вынесет нас из пещеры.

— Хорошо, что это пришло тебе в голову! — воскликнул Бэйн.

Отдав фонарик Майку, Смит начал подъем. Он цеплялся руками за небольшие выступы, нащупывая пальцами узкие щели. Негр был бос. Грэйс и Бэйн хорошо видели, как пальцы его ног отыскивали места, которые служили ему ранее опорой для рук. Они отошли немного назад из страха, что Смит, сорвавшись, упадет на них.