Он несет избавление. С ним сбываются давние чаяния батраков о собственной земле — он выясняет, что это семье Рейни — то есть Эллы — принадлежит на самом деле земля. Он примиряет черных и белых, осознающих во время урагана, что все они люди. Он умудряется достучаться даже до шерифа (Господи, как бы хотелось на эту роль Пэта Хингла!) [83] — до шерифа, который невольно начинает испытывать живую симпатию к этому доброжелательному светящемуся существу: на самом деле здесь мы подпускаем толстый намек на гомосексуальность южных шерифов, уловили? Дальше. Он почти растормошил Липскома, утратившего связь с природой, землей и собственной сексуальностью. Добрался и до Сары. Входит в библиотеку и, пока она хлопает глазами, подходит к полке, берет Ригведу [84]и читает это место, потрясающее место — со слов: «В начале страсть вошла в Единосущного». Потом, опять не говоря ни слова, берет ее за руку и ведет вглубь, за стеллажи, и там стоя овладевает ею, прижав к старым пыльным книгам — Теккерей, Диккенс и иже с ними, — которые символизируют иссыхание соков Запада. Мы сделали дивный крупный план ее лица, когда она отдается на фоне целой полки пыльных томов Уэверли. Здорово? Этот чужак несет в себе жизнеутверждающую идею, а все вокруг мертво — книги мертвы, Теккерей мертв, Вальтер Скотт мертв, Липском мертв и она мертва, или, точнее, прежде не жила еще. Поэтому мы стараемся довести мысль, что это не просто траханье, хоть в этом тоже нет ничего плохого, а некое священнодействие, торжество жизни. Он мог бы быть верховным жрецом Митры. [85]Понимаете, что мы пытаемся сделать?
Что-то у них не ладилось. Джекоби попросил принести ручную камеру, а его ассистент Лайонел никак не мог ее найти. Джекоби подошел к Мерлину. Я машинально протянул руку — не то чтобы я рвался здороваться с ним, но мы на Юге знаем, что истинной целью хороших манер является упрощение жизни — так и себя проще держать в руках, и других проще держать на расстоянии, избегая случайных обид или даже оскорблений. Люди или пожимают друг другу руки, или игнорируют друг друга и отправляются на дуэль. Какие тут еще могут быть варианты? Джекоби проигнорировал меня. Его озабоченный взгляд прошел мимо меня, сквозь меня. Не думаю, чтобы он нарочно попытался меня оскорбить, просто он меня не заметил. Я для него был всего лишь частью городского пейзажа, одним из зевак. Мерлин, заметив это, смутился, откашлялся, но так ни на что и не решился. Хорошие манеры на то и созданы: чтобы не получилось так, что ты не знаешь, что делать.
Я пришел на помощь Мерлину, спросив, до которого часа они собираются работать.
— О, допоздна, допоздна! — с горячностью вскричал Мерлин. — И огромное спасибо за согласие нас приютить, — он повернулся к Джекоби в ожидании поддержки, но тот только рассеянно кивнул. Я откланялся и двинулся прочь через кабинет библиотекаря.
В кабинете оказались Рейни, Люси и библиотекарша мисс Мод. Рейни поцеловала меня с видимым удовольствием — что это было? актерство? кокетство? неразборчивость? или искренняя симпатия? Люси рассеянно последовала ее примеру. Она была настолько поглощена Рейни, что едва меня замечала.
— Ну разве не потрясающе! — воскликнула Рейни, взяв меня за плечи и покачивая взад и вперед, так что наши колени соприкоснулись, и одно ее колено оказалось у меня между ног.
— Что именно?
— Ураган!
— Надеюсь, он не дойдет до нас.
— Но какой свет! Вы заметили этот странный желтоватый свет и зловещую тишину! Разве это ничего не предвещает?
— Возможно. Честно говоря, я не заметил.
— Вот и я говорю Люси: нет, здесь не просто совпадение.
— А что такое?
— Да то, что в то самое время, когда мы снимаем фильм об урагане, приходит настоящий ураган.
— Почему? Это вполне возможно. Сейчас как раз такое время года.
— А вы прикиньте математическую вероятность. Одна миллионная! Ведь дело не только в погоде. Не только в свете. Я чувствую, как соединяются наши силовые линии. Неужели вы не чувствуете, что между всеми нами что-то изменилось?
— Ну…
— Я, я чувствую, Рейни! — вскричала Люси, хватая ее за руку.
С пылающим лицом Рейни все говорила, говорила, наклоняя голову кокетливо, совсем как Сиобан. Или она так выражала нерешительность, выдавая мне какую-то свою тайну?
— Всех нас окружает то прибывающее, то иссякающее силовое поле, — с отсутствующим видом заметила Рейни, чей интерес к этой теме внезапно тоже иссяк. Она немного поговорила еще, но уже без всякого воодушевления.
— Может, вы и правы, Рейни. — Я никогда не понимал внезапного энтузиазма киношников. Казалось, время от времени их охватывали приступы одержимости демонами, но то были демоны самого низшего ранга, на которых и внимания-то обращать не стоит.
Мисс Мод, как и Люси, не спускала с Рейни сияющих глаз.
Ленивой походкой, засунув в карманы джинсов большие пальцы рук, вошел Дан. Глаза у мисс Мод начали вылезать из орбит. На него стоило посмотреть. Может, он и в самом деле новый солнечный бог, снизошедший спасти этот печальный город. Однако, когда он, не обратив на нас никакого внимания, заговорил с Рейни, оказалось, что речь идет о его инвестициях!
Получил плохие известия из Лондона, где у него был прибыльный паб, а теперь правительство начало взимать девяносто процентов дохода. «Господи, и почему только я не послушал Боба насчет Кеймана», — и пошел, и пошел в том же духе, да так взволнованно! — про налоги и алименты, и взгляд при этом злой, тревожный, сразу стало очевидным, что он всего лишь обман зрения, что его красота не только случайна, он не только не имеет никакого к ней отношения, но и не знает о ней, не отдает себе отчета. Он сделался похож на пса в бриллиантовом ошейнике.
И тут на мисс Мод напал ее собственный демон. Униженно, чуть не со слезами на глазах она принялась уговаривать Рейни поснимать непременно в ее доме, ну чуть-чуть, ну хоть одну сцену, ту, где плантатор-декадент Липском получает нагоняй от его волевой аристократической тетушки («Господи, я прямо вижу, как ее сыграла бы Успенская!» — говорил Мерлин), и где тетушка объясняет, что силу нужно черпать из земли. «Земля будет всегда! Она вечна!» — ну и в таком же духе. Похоже, мисс Мод уже знала сценарий от корки до корки.
— Спасибо, Мод, — обняла ее Рейни. — Я передам Яну и Бобу. — Похоже, у Рейни начался приступ благотворительности. Ей нравилось быть любезной с мисс Мод. Лицо Рейни лучилось, как у святой или у Ингрид Бергман. [86]То ли ее так возбудил надвигающийся ураган, то ли собственный статус кинозвезды и возможность упиваться им, читать его подтверждение на лицах обычных людей.
Я даже моргнул. На моих глазах у мисс Мод, которую я знал всю жизнь или, по крайней мере, считал, что знаю, напрочь снесло крышу. Или, может, все свои сорок лет она была не в себе, и только теперь прозрела? Кстати, именно так она и сказала.
Ее личико вдруг сморщилось, как чернослив, на глаза навернулись слезы. Сначала я решил, что она огорчилась, но то были слезы счастья и благодарности. В руках она комкала платочек.
— Вы даже не можете себе представить, что это значит для меня, — промолвила она, то прижимая к груди, то вытягивая свои натруженные руки.
— Рейни договорилась с Яном, что он даст мисс Мод пройтись в кадре в библиотечной сцене, — пояснила Люси.
— Даже не знаю, как вам выразить свою благодарность! — не унималась мисс Мод, все подступая к Рейни и заламывая руки в приливе чувств, названия которым она не знала и сама.
— Вы прекрасно все сделали, — отступая, сказала Рейни, немного ошарашенная такой благодарностью. — Вы замечательный человек, Мод.
— О Рейни, Рейни, Рейни! — воскликнула Мод, закидывая назад голову и закрывая глаза.
Я смотрел на Мод в полном изумлении. Неужто в этом городке все сошли с ума, или я чего-то не понимаю? К особого рода безумию киношников я уже привык, но чтобы весь городок?! Не только Мод, но и все остальные вели себя так, словно всю свою жизнь прожили в потемках, в некоем театре теней, где сами были как тени, и вот рядом с ними чудесным образом появились эти лучезарные гиганты, эти неземные существа. И теперь она, Мод, не могла это пережить — мало того, что они материализовались в ее библиотеке, осветив золотым сиянием тусклые полки, она сама на мгновение оказалась одной из них!
