Прямо с утра я отправилась к Лизе, захватив записки с холодильника. Она всегда знает, с какими цифрами в каком районе используются номера. Я в этом вопросе полный ноль.

Когда я пришла, Лиза кормила ребенка. Ее мама не могла оставить других детей, чтобы бегать в госпиталь и кормить новорожденную грудью, так как поначалу это надо было делать каждые два часа. Вот почему Сандра с самого рождения на искусственном питании.

Я рассказала Лизе всю историю со звонками, и она очень заинтересовалась, что за неизвестный доктор мог мне звонить. Сказать правду, я уже начала беспокоиться. А вдруг звонили из какой-нибудь клиники и хотели сообщить, что со мной что-то не так? Я сдавала анализ крови, когда сильно простудилась. Правда, это было полгода назад, но вдруг мой результат потерялся, а потом его нашли.

Да, когда Лиза увидела второй лист, то предположила, что, возможно, в больнице могли ошибиться, когда сказали врач-ортопед. Маловероятно. Но у меня нет ни мозолей, ни вросшего ногтя. Наверное, все же что-то не то с анализом крови.

— Скажи-ка еше раз, как зовут того доктора? — спросила Лиза.

— Мартин, — ответила я, — доктор Мартин. — И только тогда, когда я произнесла это имя громко, меня словно стукнули чем-то тяжелым. В этот же момент осенило и Лизу. «Doc. Marten». Ботинки фирмы «Doc. Marten»! Значит, звонивший знал о моем потерянном ботинке. О боже! Это Робби! Меня затрясло. Сердце бешено заколотилось, готовое в любой момент выскочить из груди. В горле пересохло, и стало горячо, как будто я выпила бутылку кипятка.

Не знаю, почему я решила, что это именно Робби. Ведь это могла быть Имилда, например. Такая шутка вполне в ее стиле. Я вырвала желтый листок из рук Лизы и еще раз вгляделась а цифры. Нет, у Имилды другой номер, и я на сто процентов уверена, что это также не телефон ее офиса. Я точно не помню тот номер, но если бы увидела, узнала бы. Еще это мог быть водитель автобуса. Но нет, это точно не он. Он не знает моего имени и даже не знает, что я потеряла ботинок. Возможно, это друг Робби, как там его зовут? Гер. Но если это Робби, то откуда он мог знать больше, чем к примеру, тот же водитель? Он ведь не знал моего имени. Нет, нет, он знал. Но даже если так, то как мог он отыскать меня по справочнику, не зная фамилии?

Я держу в руках всего лишь листок бумаги, но мне достаточно секунды, чтобы снова прокрутить все в голове, и сердце начинает стучать, а руки трястись. Пока я стояла и гоняла в голове мысли, до меня постепенно дошло, что Лиза что-то говорит мне. Ее голос звучал как будто откуда-то издалека, медленно приближаясь ко мне.

— Что? — отозвалась я. — Что? Что?

— Я говорю, — повторила Лиза, укладывая ребенка в кроватку, — в это мгновение она выглядела очень милой. Дети действуют благоприятно на людей. — Я говорю, с чего начинается номер?

— С четверки, потом девять. Четыре, девять, два.

— Ну, это местный номер. У нас начинаются телефоны так же.

А я даже не сообразила.

Тут я подумала, что ведь Лиза ничего не знает о Робби. Она слышала про историю с ботинком, так же как и весь класс, и хохотала вместе со всеми. Целых два дня все веселились по поводу того, как я провела уик-энд. Лиза знала, какой фирмы мои ботинки, и поэтому правильно все расшифровала, но она ничего не слышала о Робби. Тогда я рассказала ей.

— О боже! — произнесла она. — Он поцеловал тебя. И ты никогда раньше не видела его? О боже!

Я рассказала ей, но не все. Только факты. Она восприняла мой рассказ, как нечто забавное, не более того, хотя все ведь было по-другому. Я не стала делать акцент на поцелуе, упомянув лишь, что это был приятный, нежный поцелуй, совсем не противный и не грубый. Поцелуй может быть неожиданным, но он ни в коем случае не должен быть навязчивым. Мои слова убедили ее, но потом она начала действовать с энтузиазмом.

— Тогда тебе надо перезвонить ему, — сказала она. — Он уже звонил тебе два раза. Похоже, тебе попался настойчивый молодой человек.

Мое сердце снова начало учащенно биться. О боже, если нечто похожее называется любовью, то я бы хотела, чтобы это чувство прошло как можно скорее, потому что постоянно находиться в этом состоянии невозможно, это большой стресс. Внезапно я подумала об отце и его бесконечных телефонных переговорах с Маргарет в начале их отношений, и мне стало нестерпимо интересно, так же ли колотились их сердца? Я вдруг неожиданно для себя поняла это и даже в какой-то момент почувствовала нежность к ним обоим. Наконец-то я осознала, как трогательны были эти телефонные звонки, как эти уже взрослые люди нервничали и скрывались, словно дети.

— Давай, — твердо заявила Лиза. — Звони этому ортопеду. Узнаем, звонил ли он, чтобы вернуть ботинок или хотел еще чего?

И я решилась и набрала номер. Трубку взяла женщина, и я сразу же нажала, едва услышав голос.

— Что с тобой? Скорее всего, это его мама, — сказала Лиза.

— Мама?

— Да, такое вполне реально. У подавляющего большинства есть мама. Ой, прости, Синди.

И она стиснула мою руку, но я не обратила внимания, так как знаю, что она произнесла эти слова не подумав. Но это мне только кажется, что не обращаю внимания на подобные вещи. Слезы моментально навернулись у меня на глаза. Я сглотнула и подумала о шоколадном торте. Недавно я заметила, что такой трюк помогает.

Я позвонила еще раз. К телефону снова подошла женщина, и на этот раз ее голос звучал недовольно, возможно, оттого, что она ожидала, что опять бросят трубку.

— Я… я… я прошу прощения, но, кажется, предыдущий звонок сорвался случайно, — начала я. — Дело в том, что я не уверена, правильный ли набрала номер… но я ищу…

И тут я замолчала, потому что не могла сказать его маме, что разыскиваю доктора Мартина. В этом случае я бы просто-напросто получила ответ, что ошиблась номером. Лиза вырвала у меня трубку. В горле у меня снова пересохло, и я не могла продолжать.

…друга, — услышала я голос Лизы. — Его зовут Робби, — проговорила она отчетливо. — Боюсь, я не знаю его фамилии, но он мне оставил именно этот номер.

Затем она замолчала, и на несколько секунд наступила тишина. Я буквально сгорала от нетерпения, чтобы спросить ее, что случилось, когда неожиданно она сунула мне в ухо трубку:

— Это он, Робби, — прошипела она. Преодолев себя, я выговорила:

— Алло!

— Алло! — отозвался он.

Я мгновенно узнала его голос.

— О Робби, это ты? — произнесла я. — А то я боялась, вместо тебя окажется доктор Мартин.

Он засмеялся, а я так расплылась в улыбке, что даже лицу стало больно. Лиза на цыпочках отошла в сторону, тоже улыбаясь. Она не хотела мешать. Мы разговаривали недолго, но договорились, что созвонимся завтра, чтобы встретиться, и он сможет вручить мне мой ботинок.

Это был самый счастливый день в моей жизни. По крайней мере, вторая его половина. Все, утро я металась, как сумасшедшая, не находя себе места, в ожидании Робби. Я не знала, хотела я этого или нет. Полдня я боялась, что он передумает, а потом, наоборот, что он все же придет.

Мы договорились на три часа. Отец все приготовил, но я не могла есть. Устроилась на диване, завернувшись в плед. Тогда он заварил чай и принес мне. У меня так замерзли пальцы, что я не могла пошевелить ими, а ноги были ледяные. Отец решил, что я подхватила простуду, и специально для меня затопил камин. Я не могла сказать ему, в чем дело. Когда нервничаю, я всегда мерзну. Кстати, мне кажется, отец даже любит, когда я болею, потому что это дает ему возможность заботиться обо мне как никогда. Иногда у него нет времени на меня или нет желания, но я знаю, что потом он чувствует себя страшно виноватым. Пусть помучается, он это заслужил.

Пробило три часа. Робби нет. Я решила, что он потерял адрес. Возможно, он забыл, насколько мы договорились. А может, на это время он назначил встречу с кем-нибудь еще. Эшли репетирует. Из ее комнаты доносятся звуки, как будто слон дудит в свой хобот.