— Дело в том, — продолжал он, — что если случилось самое худшее, ты, возможно, никогда об этом не узнаешь. А если даже и узнаешь, то вряд ли сможешь что-нибудь сделать. Да, конечно, кое-что ты можешь. Например, спрятаться ночью где-нибудь на крыше и пробить Хаунду Адамсу башку кирпичом. Возможно даже, тебе за это не будет ничего, кроме срока в тюряге. — Престон помедлил и посмотрел на Айка поверх костра. — Я был в тюряге, тебе бы там не понравилось.
Айк молчал. Престон поднял с земли какую-то палку и принялся тыкать ею в костер.
— Есть еще кое-что, — проговорил он, — просто на случай, если ты сам об этом не подумал, после чего я заткнусь. Ты говорил, что твоя сестра убежала. А с чего ты взял, что она хочет, чтобы ее искали? Пустое дело, как ни крути. Может, она живет себе поживает и думать о тебе не думает, а может, умерла, и ты ни черта с этим поделать не можешь. В общем, полный облом, как ни крути. Да и потом, если твоя сестра не в Хантингтоне, то какого черта ты здесь торчишь? Хантингтон — тот еще отстойник. Если пробыть в этом городишке достаточно долго, то запросто можно потонуть.
— Ты ведь понимаешь, зачем я все это говорю? Не потому, что хочу учить тебя жизни, а чтобы прояснить кое-что. — Престон сумел-таки поджечь конец палки и принялся играться — все ближе подносил руку к огню и ждал, сколько выдержит.
— Послушай, — сказал он, помучив так свою ладонь несколько секунд, — самое умное, что ты можешь сделать, — убраться отсюда ко всем чертям. За Чморриса можешь не волноваться. Черт, мне вообще не стоило просить за тебя. Здорово я, должно быть, тогда надрался. — Он сделал паузу и пожал плечами. — Ну, я никуда не уеду. Можешь связываться со мной. Если что выясню, дам тебе знать. Как, ты говоришь, ее зовут?
— Эллен.
— Эллен, — повторил Престон и бросил в костер обгоревшую палку.
Айк лежал на спине с закрытыми глазами и чувствовал, что имя его сестры все еще здесь, трепещет между лепестками пламени. Что стояло за словами Престона? Ведь он сам сказал, что каждый ищет свою выгоду. Какая же выгода у него? С чего он так заинтересовался Айком, привез его сюда? Неужели все так просто, как он говорит? Айк оказал ему услугу; и он хочет отблагодарить его или просто пытается увезти подальше от Хантингтона и отвлечь от сомнительного предприятия? Хотелось бы в это верить.
Но для Айка дело обстояло по-другому, даже если то, что говорит Престон, — чистая правда. Он был в долгу у Эллен. Очень долго у него не было никого, кроме нее. А когда сестра нуждалась в нем, он не сумел ей помочь, позволив тогда, в солончаках, какой-то своей внутренней потребности встать между ними. Нет, он не имеет права так легко сдаться. Может, потому они поехал ее искать, что был в долгу перед ней, а вовсе не по той причине, которую подозревала их старая бабка, и даже не потому, что Эллен — его сестра. Айк не мог придумать, как объяснить это Престону. Он знал, что подвел Эллен, знал, что виноват, но это касалась только его.
Айк лежал некоторое время, не произнося ни слова. Он снова вспомнил Престона, разговаривающего со светловолосым серфером в переулке. Но ведь Престон сказал, что думает по этому поводу. Она либо куда-то уехала, либо умерла. В любом случае Айк вряд ли может что-то сделать. Все это, конечно, он и сам тысячу раз передумал. Но сейчас ему было особенно тягостно, может быть, потому, что его опасения впервые открыто высказал вслух кто-то другой. Айк закрыл глаза и попытался вернуться мыслями на пляж, вспоминая волны, их глянцевитые гребни и то чувство товарищества, что зародилось в этот день между ним и Престоном. Он повернул голову и увидел, что Престон так и сидит у почти потухшего костра. Красноватое зарево дрожало на его татуированных руках и склоненном к уголькам лице. Престон не был похож на байкеров, заходивших в магазин Джерри. Да, он был способен на неистовство и буйство — таким Айк видел его в день их знакомства, — но было в нем нечто, не вязавшееся с прочим антуражем. Айку вдруг захотелось спросить его еще об одном.
— Почему ты бросил? Почему сам не едешь во все те места, о которых мне рассказываешь? Ты все еще можешь.
Престон, казалось, на миг задумался.
— Наверное, потому, что надо хотеть, чтобы что-то было так, как ты хочешь, — ответил он, — а если так, как ты хочешь, быть не может, то и хотеть бесполезно.
Айк собирался спросить, что же изменилось, но не стал. Он решил, что это не та тема, которую можно обсуждать, а что-то очень личное — такое же, как его вина.
— Просто все стало другим, — продолжал Престон и потыкал в угли новой палкой. — Слишком много у меня хороших воспоминаний, слишком много я видел хороших волн.
Айк видел, как он, ссутулившись, ворошит золу, и почему-то ему не верилось, что Престон сейчас вспоминает хорошие времена. Скорее он был похож на человека, который утратил нечто важное и не знает, как вернуть это обратно. Может быть, он просто устал, но Айку показалось, что дело в другом. А потом до него вдруг дошло, почему эти глаза не вязались с остальным обликом: в них было отчаяние, словно Престон чего-то боялся. Именно в этом и была нестыковка. В глазах жил страх, это точно. А может, нет? Возможно, у него чересчур разгулялось воображение? Но Айк все же решил, что прав, и внезапно подумал, чтосказал бы Престон, поделись он с ним тем испытанным однажды чувством, когда казалось, что тишина растет и становится невыносимой, словно сама земля готовится разразиться криком. Он не стал рассказывать Престону об этом, да и вряд ли сумел бы выразить то чувство словами. Все же ему показалось, что байкер не стал бы смеяться над ним, как смеялась Эллен. Ему вдруг пришла в голову безумная мысль, что Престону знакомо подобное чувство. Айк закрыл глаза и увидел бесчисленные гряды волн, надвигавшиеся на него с горизонта, и скоро эти волны убаюкали его.
Ночью он вздрогнул и проснулся. Айк не знал, что его потревожило, не знал и того, сколько спал. Костер догорел; в лунном свете зола казалась ледяной и мертвенно бледной. Айк сел и огляделся. В десяти метрах от него лежал раскрытый спальник Престона, но самого байкера не было видно. Айк всмотрелся в подступивший к лагерю мрак. Прислушался, но не услышал ничего, кроме шума деревьев и биения собственного сердца. На мгновение его охватила паника. Он снова лег и постарался успокоиться. Конечно же, Престон вернется. Может, он просто пошел отлить. Айк заставил себя закрыть глаза и сумел-таки снова заснуть. Когда он проснулся второй раз, небо уже посветлело, и Престон спал рядом с остывшими углями.
Второй день ничем не отличался от первого: серфинг до полудня, потом еда и сон, серфинг на закате. Снова видели ковбоев, на этот раз из воды. Они заплыли за мыс, чтобы их не было видно, и подождали, пока красный грузовик на вершине холма не уедет.
Днем, когда Престон спал, Айк исследовал тропы, попадавшиеся им на пути к пляжу. В одном месте они образовывали развилку: одна тропа шла вниз, а другая вверх — видимо, на вершину холма. Айк подумал, что его приятелю вряд ли понравилось бы его шатание по окрестностям, но он ведь не собирался уходить надолго, да и тропки проходили совсем не в том месте, где проезжал грузовик.
Полдень был теплый. В кустарнике заливались насекомые. В высокой траве шелестел легкий ветерок, и казалось, что холмы поеживаются от его прикосновения, как живые. На огромном зеленом поле желтели клинья дикой горчицы. Он шел босиком по узенькой тропинке. Земля была то горячая — там, где ее прогрело солнце, то влажная и прохладная — там, где над ней сплетались ветви невысоких толстых деревьев, которыми поросли склоны холма.
Тропа оказалась короткой, и вскоре, миновав заросли деревьев, Айк вышел на большую расчищенную площадку на вершине холма. Он сделал было шаг вперед, но тут же снова укрылся в тени деревьев. У него появилось странное чувство, будто он вторгся в частные владения. Айк постоял, глядя на плотно утрамбованный круглый участок земли и каменное кольцо посередине его, почерневшее отзолы и сажи. Утоптанная площадка и это кольцо создавали впечатление, что земля здесь стремится вверх, пытаясь вырезать себе круглый кусок неба. На камне были нацарапаны странные символы, и они напомнили Айку о кострищах на северных пляжах и надписях, которые оставляли после себя молодежные банды. Но те кольца были сделаны из бетона, эти же — из камня. Когда он присмотрелся получше, то увидел, что камни скреплены цементом, и кажется, что кольцо сложено совсем недавно. Айк внимательно огляделся и в дальнем конце участка заметил что-то вроде канавы и темнеющие отвалы непросохшей земли — там явно недавно копали.
