Коля Раков встретил его у самой школы.

— Все пропало, — с унылым видом сообщил он Олегу.

— Что именно?

— Эти ослы начали тащить из дому что ни попадя. Маточкин приволок какое-то дорогое блюдо, а Семенов — хрустальную сахарницу. Сейчас вожатая и все матери сидят у директора. И твоя там.

— И моя? — поразился Олег. — А моя зачем?

— Уж не знаю. Может быть, ты уволок из дому всю мебель? — съязвил Коля.

— Нет, я как сказал, ложки принесу, так и принес, — хмуро возразил Олег.

— Ну вот. Даже такого пустяка не сумел принести незаметно.

У входа в класс Олег столкнулся с матерью. Она заглядывала в дверь, и вид у нее был растерянный и виноватый.

— Олежка! — сказала она. — Я пришла тебя попросить, чтобы ты после школы зашел за хлебом. Вот тебе деньги...

Олег обрадовался и удивился. Видно, мама приходила в школу не из-за ложек. Но почему ее так обеспокоил хлеб?

Ему все стало ясно, когда он узнал, что и другие мамы, побывавшие в школе, также просили своих детей зайти после занятий за хлебом или в аптеку; и при этом, как заметил Олег, многие из них улыбались также растерянно и чуть виновато. Вожатая тоже скоро вышла из кабинета, красная и смущенная. Только мать Вальки Семенова долго еще оставалась у директора. Скоро туда же вызвали и самого Вальку. Семенов потом рассказывал ребятам, что директор очень вежливо попросил его вернуть матери хрустальную сахарницу.

— У меня нет ее. Можете осмотреть парту, — твердил Валька.

Валькина мать заплакала, а директор стал объяснять Вальке, что для Восьмого марта не обязательно нужна такая дорогая, может пригодиться любая сахарница. Но Валька все не сдавался.

— Где я ее возьму? — бурчал он.

Тогда директор посоветовал Валькиной матери купить для этого случая другую сахарницу, подешевле. Валькина мать обещала и дала честное слово. Только тогда Валька принес сахарницу. Он прятал ее в ящике для мусора.

Мать ушла, унося, как трофей, свою драгоценность, а Валька долго ходил хмурый и на все утешения товарищей односложно бубнил:

— Я ее все равно разобью...

Олег ожидал этого дня с нетерпением. Накануне Вера предупредила всех поваров, что они должны явиться в пионерскую комнату на производственное совещание. Олег под каким-то предлогом тоже пришел и уселся в сторонке, стараясь быть незаметным.

Производственное совещание вела Галя.

Возле нее лежала раскрытая поваренная книга, и девочка, изредка заглядывая в нее, говорила:

— А то можно сделать рулет с маком или бисквитное пирожное. А еще слойки. Но, по-моему, лучше всего торт "Мишка". В книге "Мишки" нет, и его мало кто знает, но я его делать умею. Это очень просто: взять четыре яйца...

— Постой, Галя, — вмешалась в разговор вожатая. — Давайте сначала решим, на чем нам остановиться.

Но большинству поваров загадочный "Мишка" пришелся по душе.

Галя оказалась неплохим инструктором. Она обстоятельно объясняла ребятам, что надо проделать с яйцами, мукой и сахаром, и при этом лицо ее было серьезным и сосредоточенным, будто она доказывала у доски сложную теорему.

Было решено, что каждый из участников бригады поваров принесет что-нибудь одно из всех необходимых для торта продуктов.

На следующий день Галя, принимая продукты, ахнула. Каждый постарался: вместо двух яиц непременно тащил четыре, вместо стакана сахара выкладывал полкилограмма.

Галя строго отсыпала и отмеривала что следует, а излишки приказывала нести домой. Разумеется, не обошлось и без недоразумений. Коля Раков сложил излишки яичных запасов в свой портфель и два урока подряд не позволял ребятам даже близко подходить к своей парте.

— Осторожнее, не сделай мне в портфеле яичницу! — кричал он и локтями, как курица крыльями, загораживал все подходы.

На третьем уроке, когда надо было переходить из класса в кабинет физики, Коля забыл о необычайной начинке в своем портфеле. Он не смог устоять перед искушением и принял участие в маленькой потасовке, возникшей у дверей кабинета. И, уж конечно, главными орудиями боя оказались сумки. Коля размахивал своим портфелем с таким усердием, что полившаяся из него желтая тягучая жижа оставила следы на головах абсолютного большинства участников потасовки. Коля опомнился, но — увы! — было уже поздно. По раскрашенным головам можно было судить, что яичница в портфеле получилась болтуньей. До конца уроков Коля не решался заглянуть внутрь портфеля. Он понес его домой, отставляя руку в сторону, как женщины носят полное ведро, опасаясь плеснуть на платье.

И все-таки праздник удался.

Олег вместе с другими мальчиками сдвигал в учительской столы, накрывали их большими листами белой бумаги — про скатерть ребята забыли — и расставляли разноцветные тарелки и чашки. Стол получился нарядный.

Кто-то из ребят догадался принести и поставить посередине стола несколько горшков с цветами.

Повара вертелись в квартире сердитой сторожихи тети Нюры. На этот раз она милостиво разрешила не только воспользоваться ее маленькой кухонькой, но снабдила мальчиков необходимой посудой.

Олег не раз бегал на кухню, чтобы посмотреть на поваров. Он с завистью следил, как ребята, подвязанные полотенцами, "колдовали" над мисками и кастрюлями. Правда, Галя пожаловалась, что толку от них немного. Коля Маточкин, взбивая белки, чуть не выплескал их на пол. Валя Семенов, которому было поручено мелко нарубить орехи, превратил их в муку, а когда Галя сказала, что теперь они для "Мишки" непригодны, съел всю муку без остатка. Пришлось бежать в магазин и покупать новую порцию орехов.

Так или иначе, но торт "Мишка" все же был готов и ровно в семь часов вечера торжественно водружен между двумя большими вазами с цветами.

Начали собираться гости. Вера научила нескольких мальчиков искусству принимать и рассаживать гостей. Главным церемониймейстером оказался Семен Дожделев. Олег прежде никогда не думал, что из Дожделева может получиться отличный распорядитель.

Торжественное собрание и концерт прошли как обычно. Только девочки показали новый танцевальный номер, который они готовили втайне от мальчиков.

Наконец Дожделев распахнул двери в учительскую и пригласил гостей к столу. Мамы хором ахнули. Девочки зачирикали, застрекотали, захлопали в ладоши, громко выражая свое одобрение.

Олег стоял в сторонке и с необъяснимым волнением и беспокойством следил за тем, как гости столпились вокруг стола. "Наверно, места всем не хватит", — думал он, хотя сам неоднократно пересчитывал приборы и поставил на всякий случай несколько запасных.

Он следил, как его мать, улыбаясь, пробиралась на указанное ей место. Она надела сегодня свое лучшее шелковое платье и тяжелые желтые бусы. Выглядела нарядной и красивой. Олег был доволен. Он принялся рассматривать других гостей.

Рядом с его матерью уселась мать Вальки Семенова. Она строго оглядела стол и первая положила себе на тарелку большой кусок торта. Потом взяла Олегову чайную ложечку и, отломив кусочек "Мишки", отправила его в рот. Зажмурилась, покачала головой и низким голосом громко объявила:

— Вкусно!

"То-то! А сахарницу свою пожалела", — неприязненно подумал Олег.

По другую сторону мамы села круглолицая русоволосая женщина. Она весело оглядывалась по сторонам и вдруг поманила к себе кого-то пальцем.

К ней подошла Катя Михайлова. Женщина взяла Катю за обе щеки и, повернув ее голову, что-то шепнула ей на ухо. Когда их головы сблизились, Олег вдруг увидел, что и волосы их одного цвета, и проборы на голове сделаны одинаково. Только у Кати за спиной висят тяжелые косы, а волосы у женщины гладко заложены за уши и собраны в простой, скрученный жгутом узел.

"Наверно, мать, — подумал Олег. — Что это она ей говорит? Может быть, на столе что не так?"

Но Катя, выслушав мать, слегка покраснела и легким кивком указала на кого-то.