Сейчас он смотрел на нее, и когда она ничего не ответила, медленно покачал головой, и горько-сладкая улыбка скривила его губы.

– Еще раз спасибо за чай, – сказал он, и тут же за ним захлопнулась дверь, так что Тара едва перевела дыхание, стараясь удержать равновесие. Как обычно, ей это удалось, и она сразу же вернулась к общему столу.

– Вот ты где, – сказала одна из ее гостий с хитрой улыбкой. – Все в порядке?

Тара улыбнулась.

– Абсолютно, – ответила она, следуя своему собственному совету «Всегда притворяйся».

Двумя днями позже Тара проснулась от того, что кто-то плюхнулся на кровать.

– Сегодня среда, – объявила Мэдди подпрыгнув, – видимо, для того, чтобы Тара уже наверняка встала.

– Еще немного, и моя кровать сломается, – заметила Тара, поправила подушку и добавила: – Уходи.

Мэдди дернула подушку.

– Сегодня среда.

– Если уж на то пошло, лучше бы сварила кофе.

Мэдди потянулась к тумбочке и подала ей чашку.

Тара села и сделала глоток, подавив вздох, бесполезный в данной ситуации. Мэдди объявила среду днем «поднятия командного духа». И вот отныне каждую среду они проводили втроем от начала и до конца дня, и продлится это, пока не появятся результаты.

И ни для кого не было сюрпризом, что у них ничегошеньки не получалось. Они выросли порознь благодаря тому, что Фиби очень любила мужчин.

Разных.

Отец Тары был ученым, который неизвестно по какой причине оказался на орбите Фиби. После их развода Тара осталась с отцом. Именно из-за родителей ее отца она так много путешествовала. Лишь по случайности она проводила летние каникулы с Фиби до того, как ее мать унаследовала гостиницу в Лаки-Харборе, так что визиты состояли по большей части из кемпингов и походов по окрестностям.

Отец Мэдди был художником-декоратором в Голливуде. Он тоже взял дочь к себе, когда отношениям с Фиби пришел капут. Девочка не приезжала к матери на летние каникулы, так что Мэдди и Тара на момент смерти Фиби были друг для друга просто незнакомками.

Хлоя вообще не имела ни малейшего представления, кто ее отец и, казалось, ей не было до этого никакого дела. Она единственная из дочерей воспитывалась Фиби. Она много путешествовала, как о том мечтала Фиби, и с тех пор страсть к перемещениям в пространстве у нее только усиливалась. Так что Хлоя не очень волновалась о соглашении, к которому пришли две сестры. Она вообще мало о чем волновалась. Она жила как Бог на душу положит.

Но Тара была не такой. Она жила по четкому плану.

Когда Фиби умерла и оставила дочерям гостиницу своих родителей, ни одна из них не желала заниматься этим делом. И вот шесть месяцев спустя они здесь: Стальная Магнолия, Мышка и Дикарка.

А среда объявлена днем единения.

Шел третий месяц их совместного пребывания в Лаки-Харборе, каждый день из которых был наполнен ссорами, надутыми губками и использованием всевозможных методов ведения военных действий. Как догадывалась Тара, сегодняшний день мало будет отличаться от всех остальных, но ради Мэдди она мужественно встала и оделась.

Остановка первая. Завтрак. Тара привела сестер в закусочную, где сама работала. Босс Тары, женщина по имени Джан в возрасте чуть более пятидесяти, была злой как гадюка за исключением тех моментов, когда брала деньги у посетителей. Тару она признавала только в одном виде – в фартуке и у плиты. А поскольку Тара в настоящий момент была не в фартуке и не у плиты, Джан не стала с ней любезничать.

Они сели за стол, Хлоя заказала дежурное блюдо, залезла в гадание на айфоне и спросила, предстоит ли ей свидание в ближайшем будущем. Мэдди заказала яичницу с беконом, с картофелем по-домашнему и стала болтать с Джексом по сотовому телефону. Вскоре он сказал ей что-то такое, отчего она покраснела. Тара заказала овсянку с пшеничным тостом и стала сводить дебит с кредитом в записной книжке. Это наглядно показывало разницу между сестрами.

Позже они вышли на пирс под палящее солнце и решили взять себе по мороженому. По дороге им захотелось прокатиться на чертовом колесе, которое в детстве так пугало Мэдди. Сестры мало знали друг о друге, но кое-что их объединяло – например мороженое и любовь к чертову колесу.

Ланс сделал им по мороженому. Несмотря на свои немного за двадцать, он был такого миниатюрного сложения, что походил на подростка, из-за фиброзно-кис-тозной дегенерации, которая медленно разрушала его тело, а голос его как будто доносился из-под земли. Они с Хлоей были хорошими друзьями и часто делили на двоих приключения и неприятности. Ланс не хотел брать с них денег, но Хлоя не согласилась.

– Мы заплатим, – сказала она твердо и в ожидании повернулась к Таре.

Мэдди фыркнула.

Тара закатила глаза и вытащила бумажник.

– Я отдам тебе, – сказала Хлоя.

– Ты всегда так говоришь, – ответила Тара.

– Правда? Сколько я тебе должна?

– Миллион долларов.

Хлоя ухмыльнулась.

– Я все отдам.

Тара посмотрела на Мэдди.

– Ты избаловала ее, – пожала плечами она.

– Т-с-с, не говори так, – сказала Хлоя. – Она же здесь.

Тара знала, что всегда всех держит на расстоянии и порой даже бывает холодна. Это удивляло ее, потому что сама не чувствуя дистанции, она иногда обращалась подобным образом с некоторыми людьми.

Было бы здорово не беспокоиться о деньгах, будущем и сестрах. А Мэдди и Хлоя постоянно волновали Тару больше всего на свете, чем о чем-либо еще, наверное, так же, как Мэдди – жестокий бывший, а Хлою – ее неспособностью полюбить.

Именно поэтому Тара осталась в Лаки-Харборе дольше, чем планировала. По крайней мере так она себе говорила.

– Что у нас дальше? – спросила Хлоя, когда они возвращались в гостиницу. – Я все время ношу купальник в надежде позагорать.

– Мы собираемся поплавать под парусами, – сказала президент Дня единения команды.

– Мы уже плавали на прошлой неделе и чуть не поубивали друг друга, – заметила Хлоя.

– На прошлой неделе мы плавали на каноэ, – поправила Мэдди. – И Тара чуть не убила тебя, потому что ты перевернула ее каноэ и безвозвратно испортила прическу. Не распускай руки, и выживешь в сегодняшнем приключении.

– Хм-м, – протянула Хлоя, внимательно изучая Тару, когда они поднялись на борт прогулочной яхты «Кейп Дори», которая досталась им по наследству вместе с байдарками, несколькими каноэ, рыболовным катером и полуразрушенным плавучим домом. Большинство из всего этого добра было приравнено к рентному доходу, так что им приходилось выжимать каждый пенни из доставшейся им собственности. Сбережения Мэдди уже кончились, сбережения Тары тоже подходили к концу. Это была маленькая цена, напомнила она себе, которую ей пришлось заплатить за то, чтобы начать новую жизнь. Жизнь, которую она могла прожить так, как захочет она сама, а не кто-то еще.

– Тара, – сказала Мэдди, – ты на кубрике.

– Есть! – Хлоя скинула свое откровенное платье, под которым оказалось еще более откровенное красное бикини. – Время загорать, леди.

Тара вывела их из пристани и стала ждать дальнейших инструкций от Мэдди.

– Пусти парусник по ветру, – командовала Мэдди. Она была единственной, кто знал, что делать, потому что взяла несколько уроков у Форда.

Тара тоже взяла несколько уроков у Форда. Но это было семнадцать лет назад и уроки эти не имели ничего общего с плаванием под парусами.

– Что? – спросила Мэдди, дав Таре понять, что та улыбается собственным воспоминаниям.

– Ничего.

– Ты так улыбаешься, что это вряд ли из-за «ничего», – заметила Хлоя.

Тара решила не обращать внимания на ее слова.

– Держись ветра, – последовал новый приказ.

Тара оглянулась по сторонам, чтобы понять, откуда дует ветер.

– Быстро, – торопила Мэдди, – или ты нас потопишь.

Тара не знала точно, что имела в виду сестра, но звучало это совсем не оптимистично. Парусник тяжело накренился направо, потом налево на четырехфутовых волнах. Ветер трепал ее волосы в разные стороны, так что она понятия не имела, откуда он дует.