Он снова взглянул на нож и передернулся от отвращения. Из дырки на месте камешка выползало черное насекомое четверть дюйма длиной. За ним еще одно, и еще, пока целых шесть не собралось в ямке на подушке, оставленной секунду назад локтем Лоуэлла. Движения насекомых были неловкими и заторможенными, словно они не могли прийти в себя. Вскоре они, судя по всему, уснули в убежище-ямке.

Лоуэлл взял с кофейного столика журнал, свернул его в трубку и приготовился прихлопнуть мерзких маленьких тварей, прежде чем они отложат яйца и заразят квартиру Мадлен.

И тут он понял, что насекомые — вовсе не насекомые, а трое мужчин и три женщины, пропорционально сложенные и одетые в блестящие черные обтягивающие трико.

На телефонном столике в прихожей Мадлен приклеила список телефонных номеров: номера ее офиса, ее босса Бада Стаффорда, ее адвоката, ее брокера, ее доктора, ее дантиста, ее парикмахера, полицейского участка, пожарной команды и универмага, в котором работал Лоуэлл.

Лоуэлл уже в десятый раз проводил пальцем по списку, пытаясь найти номер, по которому можно было бы рассказать о прибытии на Землю шести крошечных человечков ростом четверть дюйма.

Он подумал, как хорошо было бы, чтобы вернулась Мадлен.

Для начала он набрал номер полицейского участка.

— Седьмой участок. Сержант Кахун слушает.

Голос был грубый, и Лоуэлл ужаснулся образу Кахуна, представшему перед его мысленным взором: тучный, неповоротливый, плоскостопый громила, у которого в зеве каждой каморы служебного револьвера хватит места для пятидесяти маленьких человечков.

Лоуэлл вернул трубку на рычаг, не сказав Кахуну ни слова. Кахун не годился.

Все в этом мире вдруг стало казаться Лоуэллу несоразмерно грубым и большим. Он потянул на себя толстую телефонную книгу и открыл раздел «Правительство Соединенных Штатов».

Министерство сельского хозяйства… Министерство юстиции… Министерство финансов — неуклюжие гиганты. Лоуэлл беспомощно закрыл справочник.

Когда же вернется Мадлен?

Он бросил испуганный взгляд на подушку и увидел, что человечки, пробыв в неподвижности около получаса, понемногу начали шевелиться, изучая атласную лиловую почву под ногами и растительность, представленную бахромой. Вскоре их попытки были ограничены стеклянными стенами колпака от антикварных часов Мадлен, который Лоуэлл снял с каминной полки, чтобы накрыть человечков.

— Отважные, отчаянные маленькие дьяволята, — удивленно пробормотал Лоуэлл себе под нос. Он поздравил себя с тем, что способен спокойно, без паники относиться к маленьким человечкам. Он не запаниковал, не убил их и не стал звать на помощь.

Лоуэлл сильно сомневался, что у большинства людей хватило бы воображения признать тот факт, что человечки на самом деле исследователи с другой планеты, а то, что он принял за нож, не что иное, как космический корабль.

— Похоже, вы выбрали правильного парня, — пробормотал он, держась на безопасном расстоянии. — Но черт меня побери, если я знаю, что с вами делать. Если хоть кто-то пронюхает, вам крышка.

Лоуэлл легко представил себе всеобщую панику, озлобленные толпы, осаждающие дом.

Когда он начал неслышно подбираться к человечкам по ковру, чтобы получше их разглядеть, из стеклянного колпака донеслось постукивание — один мужчина кружил по периметру, в поисках выхода простукивая колпак каким-то инструментом. Остальные внимательно изучали крошку табака, извлеченную из-под бахромы.

Лоуэлл поднял колпак.

— Ну, привет, — мягко проговорил он.

Человечки заверещали — звук напоминал самые высокие ноты музыкального ящика — и рванулись к расщелине между подушкой и спинкой дивана.

— Нет, нет, нет, нет, — запротестовал Лоуэлл. — Не бойтесь, маленькие люди.

Он вытянул палец, чтобы остановить одну из женщин. К его ужасу, с пальца сорвалась искра и сбила женщину с ног, превратив в маленькую кучку размером с семечко вьюнка.

Остальные человечки скрылись из виду за подушкой.

— Господи, что я наделал! Что я наделал! — потрясенно прошептал Лоуэлл.

Он бросился к столу Мадлен, схватил лупу и через увеличительное стекло принялся рассматривать крошечное неподвижное тельце.

— Боже, боже, о боже… — бормотал он.

Лоуэлл расстроился еще больше, когда увидел, насколько женщина прекрасна. Чем-то неуловимым она напомнила ему девушку, которую он знал до Мадлен.

Веки крошечной женщины задрожали и открылись.

— Слава тебе, Господи!.. — проговорил Лоуэлл.

Женщина с ужасом смотрела на него.

— Ну что ж, — оживленно затараторил Лоуэлл, — так-то оно лучше. Я твой друг. Я не хочу причинить тебе зло. Бог свидетель, не хочу. — Он улыбнулся и потер руки. — Мы устроим банкет в земном стиле. Чего бы ты хотела? Что вы, маленькие люди, едите, а? Я поищу что-нибудь.

Он поспешил на кухню, где в беспорядке были свалены грязные тарелки и столовое серебро. Посмеиваясь, Лоуэлл завалил поднос в буквальном смысле горами еды, извлеченной из бутылок, мисок и жестянок, которые теперь казались ему огромными.

Насвистывая веселую мелодию, он принес поднос в гостиную и водрузил на кофейный столик. Крошечной женщины на подушке больше не было.

— Так-так, и куда же ты делась, а? — игриво воскликнул Лоуэлл. — Я знаю, знаю, где тебя найти, когда все будет готово. Ну же, у нас будет банкет, достойный королей и королев, не меньше.

Кончиком пальца он при помощи нескольких прикосновений вокруг центра тарелки оставил кучки арахисового масла, маргарина, рубленой ветчины, плавленого сыра, кетчупа, печеночного паштета, варенья и мокрого сахара. Внутри этого кольца Лоуэлл расположил отдельные капли молока, пива, воды и апельсинового сока.

Он поднял подушку.

— Выходите, иначе я все выброшу. Ну, где вы? Я найду, найду вас.

В углу дивана, где лежала подушка, обнаружились четвертак, десятицентовик, бумажная спичка и наклейка от сигары — этот сорт курил босс Мадлен.

— Вот вы где, — проговорил Лоуэлл. Из-под мусора торчало несколько пар крошечных ног.

Лоуэлл поднял монеты, явив миру шесть тесно прижавшихся друг к другу, дрожащих человечков. Он протянул к ним руку ладонью вверх.

— Ну же, залезайте. Я приготовил для вас сюрприз!

Человечки не двигались с места, и Лоуэллу пришлось подпихивать их к ладони кончиком карандаша. Пронеся человечков по воздуху, он сбросил их на тарелку, словно семена тмина.

— Представляю вам, — сказал он, — величайший шведский стол в истории.

Горки еды все как одна были выше маленьких гостей.

Через несколько минут человечки вновь набрались смелости и принялись исследовать новое окружение. Вскоре воздух возле блюда наполнился тонюсенькими криками восхищения: человечки открывали для себя одно праздничное блюдо за другим.

Лоуэлл через увеличительное стекло с восторгом наблюдал, как человечки, облизывая губы, смотрят на него с всепоглощающей благодарностью.

— Попробуйте пиво. Вы попробовали пиво? — беспокоился Лоуэлл.

Теперь, когда он говорил, крошечные человечки не визжали от ужаса, а слушали внимательно, пытаясь понять его слова.

Лоуэлл показал на янтарную капельку, и все шестеро послушно попробовали, безуспешно пытаясь скрыть отвращение.

— К этому надо привыкнуть, — сказал Лоуэлл. — Вы научитесь, вы…

Он умолк на полуслове. За окном послышался звук подъезжающей машины, и в тиши летнего вечера раздался голос Мадлен.

Когда Лоуэлл отвернулся от окна, успев увидеть, как Мадлен целует своего босса, человечки стояли коленопреклоненные и смотрели на него, затянув тоненькими голосками что-то эфемерно-благостное.

— Эй! — проговорил Лоуэлл. — Что тут творится? Ничего такого не произошло… ничего особенного. Послушайте, я обычный человек. Такой же обычный, как пыль под ногами. Не думаете же вы, что я…

Он расхохотался, такой дикой показалась ему сама идея.

Хор грянул сильнее — страстный, умоляющий, восхищенный.

— Послушайте, — сказал Лоуэлл, услышав шаги Мадлен по ступенькам, — вы должны спрятаться, пока я не решу, что с вами делать дальше.