— Да что ты? — прищурился Коля.
— Я тебе говорю! Начнет плести всякую чушь. Дура.
— Хорошо, я учту. Не буду ходить с Евой на показы мод, чтобы не встретить случайно Галюшу.
— Во-во. Она все в Париж собиралась, денег просила.
— В Париж?
— Здесь карьера не складывается, а там зато на колу блины растут.
— Там хорошо, где нас нет, — поддакнул Коля. Отчего-то судьба Галюши его сильно заинтересовала.
— Я не дал. — (Еще бы!) — Скандал устроила. Стерва. Нет, ты подумай! Раньше оплатишь девке съемную квартиру на год вперед, и, как говорится, расстались друзьями. А эта заявляет, хорошо, мол, согласна, но квартиру оплатишь в Париже. Каково? А? Ладно, забыли.
Лева Шантель снова махнул рукой. Коля Краснов выдержал паузу, потом сказал:
— У меня в Москве одно дело есть. Так получается, что из всех своих друзей я только тебе доверять могу. Ты мне жизнь спас.
— Да ладно! Чего там!
— Нет, Лева, я этого не забуду. Ты мне скажи: мой однофамилец не выходил на контакт с Фонариным?
— Однофамилец?
— Николай Краснов. Помнишь, тот самый, что пытался меня подменить на выступлении в элитном клубе?
— Думаешь, меня Фонарин посвящает в свои дела? — усмехнулся Шантель. — У нас с ним бизнес, а это далеко не родство.
— На что это ты намекаешь? — насторожился Коля.
— Да ни на что. Когда поедем?
— Завтра утром. Ты нашел покупателя на «Ауди»?
— Сам нашелся. Хорошая тачка.
— Только не говори мне, что его фамилия Краснов.
— Нет, это местный директор трикотажного объединения «Кружевница» Тяпкин.
— Ну и слава богу. Как приеду, куплю себе другую машину. От греха подальше.
— Да забудь ты уже про это! Кончено.
— Как уеду, так и забуду.
Потом было то, что называется долгими проводами. Ну никак не хотел родной город отпускать своего знаменитого земляка. Уж и во всех газетах городишко прогремел, и на всю страну прославился, и по телевидению его достопримечательности показали. Благодарность земляков Николаю Краснову была поистине безгранична — захлебнулся он тем, что называется лишние слезы.
Наконец удалось оторваться от родных корней. Под занавес приехавший на новых «Жигулях» Васька Смирнов облобызал, шепнув на ушко:
— А родственника-то твоего того. Упрятали.
— Какого родственничка? — похолодел Николай Краснов.
— Однофамильца.
— Куда упрятали?
— Да в психушку, на принудиловку. Он как узнал об убийстве на вокзале, так в буйство впал. Начал рыдать, по полу кататься. Ну, приехала «скорая» и забрала. У моей жены там сеструха работает, в психушке. Говорит, совсем у парня крыша съехала, скоро не выпустят. Да и папаше с мамашей такой отпрыск давно надоел. Будут лечить, пока в чувство не приведут. До победного конца. Ну, бывай.
— Давай. Спасибо за все. За «Альтаир».
«Вот и с этим все кончено», — подумал Николай Краснов, садясь в машину. Не скоро однофамилец узнает, что кумир-то его жив. Да и не до этого бедному парню. Похоже, что болезнь обострилась, и неизвестно, наступит ли когда-нибудь улучшение.
Меж тем по просьбе своего воспитанника Лева Шантель осторожно поинтересовался у администратора Анны Васильевны ходом следствия. Задарил конфетами, коньяками, даже приударил слегка. И выяснил, что, как и ожидалось, дело записали в «глухари» и положили в долгий ящик. Залетного киллера, сделавшего свою работу точно и аккуратно, никто из местных искать не хотел. Тем более что не местного же и убили. В Москве тоже не горели желанием брать «глухое» дело. Так оно и перекидывалось меж двух городов, словно шарик в пинг-понге. И конца-края этому не предвиделось. Кому ж охота показатели портить, если за это семь шкур дерут?
Коля Краснов ехал на заднем сиденье машины Шантеля в обнимку с Евой и блаженно улыбался. Скорее надо обо всем забыть. Заняться подготовкой к свадьбе, записью нового альбома, съемками клипа. Из всей этой передряги он вытряс-таки новую талантливую песню, и это есть главное.
Теперь надо успокоиться, пересмотреть свои взгляды на жизнь. А лучше всего доверить ее целиком и полностью Виктору Петровичу Фонарину, своему дорогому тестю. Пусть и тайному. Ева ласково гладила Колю по руке. «Все хорошо, все замечательно», — без слов понимал ее он. И в самом деле, чего было копья ломать? Теперь все в жизни пойдет по-другому. Надо начинать все сначала…
…Виктор Петрович Фонарин настоял на том, чтобы все было чин чином. Гости, ресторан, кольца, белое свадебное платье.
— Мы же уже один раз женились! — пытался возразить ему Коля. — Это же смешно!
— Пусть смеются, лишь бы во всех газетах написали, — усмехался в ответ Фонарин. — К тому же на этот раз поедете венчаться в церковь. Все будет так, да не так. Сам хочу над дочерью родной брачный венец подержать. Имею право? Имею.
Ева молча улыбалась и согласно кивала.
— В Москве открылся новый бутик известного итальянского модельера, — заговорщицки подмигнул ей Фонарин. — На днях состоятся презентация и показ коллекции. Ты сходи, глянь на свадебное платье. Понравится — купим.
— Виктор Петрович! — охнул Коля. — Зачем же так шиковать!
— Папа платит, — важно сказал Фонарин. Коля Краснов понял, что возражать бесполезно.
Свадебные хлопоты захватили его целиком, тем более что никто больше не беспокоил, жизни не угрожал, в исповедники не набивался. Знаменитый певец перевел дух. Обойдется как-нибудь, как любит говорить Лева Шантель. Может, этот психованный и наврал с три короба, чего с такого возьмешь? Если у человека больное воображение, его словам доверять никак нельзя. И солист «Игры воображения» постарался забыть о событиях последнего месяца.
Виктора Петровича Фонарина призвали срочные дела, и он уехал за границу, пообещав вернуться к свадьбе. Провожая его в аэропорт, Коля еще раз прослушал наставления о том, что все должно быть по высшему разряду.
Вскоре они с Евой отправились на презентацию знаменитого итальянца. Вообще-то Коля Краснов плохо разбирался в моде. Ему казалось, что ничего нового в области создания одежды придумать невозможно, разве что у людей будет вырастать третья рука. Вот тогда да, простор воображения! Теперь же по десятому разу воскрешают хорошо забытое старое или ударяются в такие извращения, что только диву даешься!
Знаменитый итальянец пошел по второму пути, и Коля Краснов, сидя в первом ряду рядом со своей красавицей-невестой, то и дело пытался зажмурить глаза, благо, что на нем были очки с темными стеклами. По подиуму бродили, как привидения, какие-то полусонные дивы в тюлевых занавесках. Временами Коля Краснов с ужасом замечал, что места, которые положено закрывать даже на пляжах, нагло вылезают в огромные дыры. Да было бы еще на что смотреть! Подиумные дивы на этот раз все были на редкость изможденными, к тому же лица их побелены и размалеваны сине-зелеными тенями.
Ева то и дело толкала его в бок: здорово, да? Похоже, она и в самом деле была в восторге. Коля с ужасом представил себя в церкви под руку вот с такой юпитерианкой. Интересно, как на это батюшка посмотрит? Мысленно знаменитый певец даже перекрестился: чур, чур, чур! Но, как и все, сидел, улыбался одобрительно, хлопал в ладоши, кивал головой. Телевизионная камера то и дело ловила в объектив его и Еву.
Он уже сочинял про себя интервью, которое придется дать после презентации. Ведь они с невестой почетные гости, известные на всю страну люди. Обязательно спросят: «Как вам понравилась коллекция?» И крупным планом на публику, в телевизионный экран.
«Мы с невестой в восторге! Сколько новых, оригинальных идей! Мы специально пришли сюда, чтобы подобрать что-нибудь для внесения свежей струи в мой (б-р-р-р!!!) сценический имидж. Уверен, что станем во вновь открывшемся (чтоб тебе пусто было!) бутике постоянными гостями! Аллилуйя!»
Он приоткрыл один глаз: что, конец? Неужели! Остался последний шедевр: свадебное платье. Коля приготовился к самому худшему. Нет, не так уж он безнадежен, этот итальянец. Вот теперь видно, что воспитывался на старой доброй классике, но время пришло другое, и теперь обстоятельства заставляют крутиться, придумывать всякие немыслимые разрезы. Бедный парень, может, и сам не рад. И втайне грезит о той строгой простоте, в которой и выдержано его свадебное платье. Белое, прямое, со скромным разрезом сзади, тюлевыми плечиками и белыми же перчатками до локтей. Коля тут же представил в нем свою невесту и захлопал в ладоши на этот раз искренне, с чувством огромного облегчения.
