— Мистер?..

— Клейтон. Джеффри Клейтон.

Охранник передал секретарше удостоверение, выданное властями Западной территории.

— И что вас привело сюда, в наши края, столь удаленные от вашего дивного нового мира? — спросила секретарша с неприкрытым сарказмом.

— Мистер Смит являлся поверенным человека, который разыскивается властями нашей территории в связи с выдвинутыми в его адрес очень серьезными обвинениями.

— Все отношения, которые могут существовать между мистером Смитом и его клиентами, строго конфиденциальны.

Джеффри улыбнулся:

— Кто бы сомневался.

— Так что, я думаю, он вам ничем не сможет помочь, — произнесла секретарша, возвращая ему удостоверение.

— Ну, как хотите, — проговорил Джеффри. — Однако, с другой стороны, мне почему-то кажется, что ваш патрон захотел бы принять такое решение лично. Конечно, если вы полагаете, что ему больше понравится совершенно неожиданно увидеть свое имя в постановлении суда о предъявлении обвинения в обмане или в заголовке на первой полосе в местной газете, тогда, конечно, вперед, поступайте, как считаете нужным.

Как ни странно это могло показаться, Джеффри остался доволен собой. Действовать нахрапом и брать на понт было вовсе не в его стиле, и к подобной манере поведения ему приходилось прибегать не слишком-то часто.

Секретарша уставилась на него широко раскрытыми глазами, словно пытаясь по какому-то особенному изгибу кривящихся в ядовитой улыбке губ или по морщинке на его подбородке понять, нет ли в его словах какого подвоха.

— Следуйте за мной, — наконец велела она. — Я узнаю, не сможет ли шеф уделить вам две минуты. — И, повернувшись на месте, добавила: — То есть сто двадцать секунд и ни секундой больше.

Она провела его в приемную, уставленную дорогой викторианской мебелью. Большой ковер на полу был восточный, ручной работы. В углу стояли старинные напольные часы дедовских времен. Они не совсем верно показывали время, зато тикали громко и очень солидно. Секретарша жестом пригласила Джеффри присесть на диван с жесткой спинкой и отступила за свой письменный стол, как бы дистанцируясь от незваного гостя. Подняв телефонную трубку, она быстро в нее что-то проговорила, но так тихо, что он ничего не мог расслышать, а потом повесила ее, больше не сказав ничего.

Секунду спустя открылась большая дубовая дверь, из-за которой показался и сам адвокат. Он был тощ как скелет, с длинными седыми волосами, перехваченными сзади ремешком, так что пучок их свисал ниже ворота его строгой голубой рубашки. На нем были кожаные подтяжки и серые брюки в тонкую светлую полоску, явно от хорошего портного. Итальянские туфли были начищены до зеркального блеска. Рука, которую он протянул Клейтону, была большой, костлявой и, как оказалось, довольно сильной.

— Так в чем заключается ваше дело, с которым вы ко мне пришли, мистер Клейтон? И в какой степени оно мне угрожает? — произнес адвокат сквозь зубы.

— Степень угрозы, конечно, будет зависеть от разных факторов, — ответил Джеффри уклончиво.

— А от чего именно?

— От того, что вы сделали или не сделали.

Адвокат улыбнулся:

— Тогда мне не из-за чего беспокоиться. Задавайте ваши вопросы, мистер Клейтон.

Джеффри вручил адвокату письмо, присланное матери:

— Ну как, что-нибудь вспоминаете?

Поверенный медленно прочитал письмо.

— Смутно, — ответил он. — Дело очень старое, и я не помню его в подробностях… Страшная автомобильная авария… Впрочем, я тогда об этом как раз и написал. Тела обожжены так, что их невозможно было опознать. Трагический уход из жизни.

— В том-то и дело, что интересующий меня человек не умер.

Поверенный поколебался и наконец пробурчал:

— Но здесь говорится совсем другое…

— Он не умер. И в описанной вами аварии совершенно не пострадал. А тем более в автомобильной аварии, носящей характер самоубийства.

Адвокат пожал плечами:

— Жаль, но ничего не могу вспомнить. Все это очень странно. Даже забавно. Вы думаете, этот человек не умер, даже несмотря на то, что я присутствовал на его похоронах? Думаю, я на них побывал, раз написал об этом. Вы что, полагаете, будто у меня есть привычка посещать ложные похороны?

— Этот покойник, если верить тому, что вы написали, был моим отцом.

Адвокат приподнял тонкую седую бровь:

— Вот как? Но все равно, как мне кажется, умирать молодым, оставляя детей без отцовского присмотра, — это еще не преступление.

— Вы правы. Да только дела, которыми он с тех пор занимается, подпадают как раз под эту категорию.

— Ну а если точнее?

— Убийства.

Адвокат снова выдержал паузу.

— Мертвец, которого обвиняют в смерти других, — изрек наконец он. — Как интересно… — Адвокат покачал головой, а потом продолжил: — Не думаю, что могу предоставить вам какую-либо дополнительную информацию, мистер Клейтон. Все разговоры, которые я вел с вашим покойным отцом, равно как и переписка с ним, являются профессиональной адвокатской тайной. Конечно, эта тайна могла бы быть раскрыта после его смерти. Это было бы допустимо. Но раз, как вы достаточно неожиданно для меня заявили, он все еще жив, эта тайна продолжает действовать в полной мере, даже несмотря на то, что прошло столько лет. Однако опять-таки это дела давно прошедших дней. Давно забытые. Сомневаюсь, хранится ли еще у меня это дело вообще. Сегодня моя практика стала куда более обширной и дела сильно отличаются от тех, которыми я занимался в те дни, когда написал письмо вашей матери. Так что, боюсь, вы были введены в заблуждение, и, как бы то ни было, ничем не могу вам помочь. Всего вам доброго, мистер Клейтон, желаю удачи. Джойс, проводите джентльмена до двери.

Последнее данное ей поручение миловидная секретарша выполнила с явным удовольствием.

Территория школы Св. Томаса Мора была огорожена кованой оградой, которая показалась бы декоративной, если бы не знаки, предупреждающие, что та находится под высоким напряжением. У ворот профессора встретил охранник, вызвавшийся проводить его до главного здания. На охраннике был синий блейзер, под которым Джеффри заприметил очертания небольшого автомата. Этот человек также носил красный галстук школы. [75]Он был угрюм и неразговорчив. Они пошли вдоль по обсаженной деревьями аллее, справа и слева от которой виднелись маловыразительные постройки из красного кирпича. Весной, подумалось Джеффри, на стенах спальных и учебных корпусов зазеленеют листья плюща, но теперь, с приближением зимы, коричневые стебли, вьющиеся по красноватой кладке, стали выглядеть какими-то призрачными щупальцами, тянущимися из-под земли. Со ступеней административного здания виднелась ширь футбольных полей с еще зеленой, но уже пожухлой травой, с бурыми проплешинами в тех местах, где игра обычно бывает особенно напряженной. Зазвонил церковный колокол, возвещая конец очередного урока. Позади них из дверей учебных корпусов начали выбегать и выходить ученики, и пустынные дорожки быстро заполнились их шумной толпой. Однако охранник и Джеффри уже проходили через застекленные входные двери главного корпуса.

Заместительница директора школы была пожилой женщиной с высокой прической с начесом и в очках с роговой оправой, водруженных на самый кончик носа. Манера обращения у нее была дружелюбная, но при этом профессиональная, и это заставило Клейтона подумать, что в мире, испорченном переменами к худшему, добрая старая система школьного образования меняется медленнее всего. Хотя он даже не мог сказать, хорошо это или плохо.

— Джеффри Митчелл, наш прежний учитель! — воскликнула она. — Боже мой, кажется, прошла целая вечность с тех пор, как я в последний раз слышала это имя! Прошло уже несколько десятков лет. Вы говорите, он ваш отец? Ох, я даже не знала, что он был женат…

— Поверьте, что был. И я пытаюсь найти кого-нибудь, кто мог бы вспомнить его смерть. Боюсь, я практически не был с ним знаком. Родители развелись, когда я был совсем маленьким.