Джеффри вспомнил, как удивлен он был, когда обнаружил, что написанное на доске у них в кабинете кто-то стер, и решил вставить свое слово.

— Думаю, можно утверждать, что наш подозреваемый также прекрасно информирован о том, как обойти практически любую систему безопасности, существующую в данном штате, — сообщил он, однако конкретный пример приводить не стал. Затем он указал на стопку бумаг на столе у Мэнсона. — В частности, я не взялся бы утверждать, что содержание вон тех бумаг осталось для него неизвестным. Никто не поручится, что он не обшарил все ящики вашего стола.

Мэнсон мрачно кивнул.

— Черт побери! — не сдержался Старквезер. — Я это знал. Я давно это знал.

— Знали что? — спросил Джеффри у молодого помощника губернатора.

Старквезер злобно пожал плечами и наклонился вперед:

— Что этот негодяй один из нас.

Эти слова заставили всех на несколько секунд замолчать.

У Джеффри на языке так и вертелась парочка вопросов, но он не стал их задавать. Однако же он мысленно принял к сведению сказанное Старквезером.

Мэнсон качнулся в кресле и присвистнул сквозь зубы:

— Как вы думаете, профессор, откуда этот человек взял имя Гилберт Д. Рей. Вам оно ни о чем не говорит?

— А вы попробуйте произнести еще раз, — отозвался Джеффри.

Мэнсон ему ничего не ответил, только снова наклонился вперед.

— Что произнести? — не утерпел Банди. Он словно озвучил вопрос, который не произнес Мэнсон.

— Да имя же, черт побери! Произнесите его еще раз, и быстро.

Банди поерзал на диване:

— Рей. По-английски это луч,как луч солнца.Кажется, когда-то в старые времена так звали какую-то актрису. Пожалуй, лет сто назад. Вроде Кей Рей? Нет, Фей Рей. [56]Да, именно так. Она играла в первом «Кинг-Конге». Блондинка — прославилась тем, как визжала. Теперь я вспомнил. А что, есть какой-то другой вариант произношения?

Джеффри откинулся на спинку стула и покачал головой.

— Прошу меня простить, — сказал он тихо, адресуя свои слова Мэнсону. — Я должен был догадаться, когда в первый раз прочел это имя. Но я не произнес его вслух и не узнал его. Как глупо с моей стороны!

— А могли узнать? — спросил Мэнсон. — Даже так?

Джеффри улыбнулся, но его продолжало снедать какое-то болезненное ощущение.

— Гилберт Д. Рей. Попробуйте выговорить это на французский манер. Как насчет французского имени Жиль де Рэй? [57]

— Кто это? — спросил Банди.

— Один интересный исторический персонаж, — ответил Джеффри.

— Вот как? — отозвался Мэнсон.

— И к тому же его жена Джоан Д. Аркер. Дети Генри и Чарльз. И все они родом из Нового Орлеана. Все совершенно очевидно. Мне следовало бы заметить это сразу. Ну и дурак же я!

— Заметить что?

— Жиль де Рэй был важной фигурой во Франции тринадцатого века. [58]Он стал видным полководцем и сражался против английских захватчиков. Он являлся, как говорит нам история, главным сподвижником и одним из наиболее пламенных сторонников Жанны д’Арк. Святой Джоанны. Или, как еще ее называли, Орлеанской девы. А каковы были вожди враждующих сторон? Эти вели себя как драчливые мальчишки, и звали их Генрих, король Англии, в просторечии Генри, и Карл, дофин Франции, по-английски Чарльз.

И снова на секунду стало тихо.

— Но что сделал этот… — начал было говорить Старквезер, но Джеффри перебил его:

— Жиль де Рэй, помимо того что являлся чрезвычайно талантливым военачальником, богатым и знатным человеком, был также одним из самых жутких детоубийц, какие только встречались в истории человечества. Считается, что он убил более четырехсот детей во время исполнения садистских сексуальных ритуалов, которые имели место в стенах его поместья, пока его не привлекли к суду и не обезглавили. [59]Любопытная личность. Этакий принц зла, который храбро и преданно сражался одесную католической святой.

— Господи! — пробормотал Банди. — Вот это да! Черт бы меня побрал!

— Жиля де Рэя он уж забрал точно, — мягко проговорил Джеффри, — хотя тот, пожалуй, оставил потомкам один интересный вопрос, который только еще предстояло решить более компетентным властям в отдаленном будущем. А именно — что делать с такими, как он. Может, один день в сто лет предоставлять увольнительную из ада, где он пребывает в вечных мучениях? Станет ли это достаточным вознаграждением человеку, который много раз спасал жизнь святой девственнице?

На этот вопрос никто не ответил.

— Ну и что следует из того, что разыскиваемый нами человек использовал это имя? — сердито спросил Старквезер.

Джеффри помедлил с ответом. Ему вдруг пришло в голову, что видеть проявления душевного дискомфорта, испытываемого молодым помощником губернатора, доставляет ему удовольствие.

— Я бы сказал, что разыскиваемый, который, между прочим, является моим отцом, он… э-э-э… интересуется моральными и философскими аспектами таких понятий, как абсолютное добро и абсолютное зло.

Старквезер уставился на Джеффри недовольным взглядом, в котором читалась скрытая злость, вернее, досада, вызванная разочарованием. Однако же он не сказал ничего. Джеффри же использовал возникшую небольшую паузу для того, чтобы вставить:

— Как, впрочем, и я.

В течение нескольких секунд Клейтону казалось, что брошенная им мимолетная фраза станет его последним словом и что их совещание на этом закончится. Мэнсон опустил голову, так что его подбородок коснулся груди, и, казалось, погрузился в глубокое раздумье, хотя при этом продолжал водить ладонью по лезвию ножа для бумаги. Внезапно он положил это свое оружие на стол с громким стуком, похожим на выстрел мелкокалиберного револьвера:

— Простите, но мне бы хотелось поговорить с профессором наедине. Оставьте нас на пару минут вдвоем.

Банди начал было протестовать, но тут же сдался.

— Делайте как хотите, — согласился Старквезер. — Надеюсь, вы сообщите нам что-нибудь новенькое, когда мы встретимся опять через несколько дней, самое большее через неделю. Хорошо, профессор? — Последний вопрос прозвучал у него как приказ.

— Как скажете, — ответил Джеффри.

Мэнсон поднялся с кресла, помог встать Банди, которого никак не хотели отпускать уютные объятия дивана, и проводил его, а также представляющего губернатора молодого человека до боковой двери.

Агент Мартин тоже расстался со своим стулом.

— Вы хотите, чтобы я остался, или мне тоже выйти? — спросил он.

Мэнсон молча указал ему на дверь.

— Это займет совсем немного времени, — сказал он.

Мартин кивнул:

— Тогда я подожду снаружи.

— Будьте добры.

Директор подождал, пока агент не выйдет, и продолжил тихим, будничным голосом:

— Меня беспокоит, профессор, то, что́ вы сказали, но еще больше я встревожен тем, на что вы намекнули.

Джеффри пожал плечами:

— Как вас понимать, мистер Мэнсон?

Директор снова поднялся с кресла, на которое только что опять сел, вышел из-за стола и приблизился к окну.

— Мне, знаете ли, не хватает чего-то более значительного в поле зрения, — пожаловался он. — Это плохо, и это меня всегда смущало.

— Простите? — не понял Джеффри.

— Мне не хватает более величественной панорамы, — пояснил его собеседник, указывая рукой в окно. — Если смотреть на запад, я могу отсюда видеть всю местность, вплоть до самых гор. Это очень живописно, однако, пожалуй, я предпочел бы вид на какие-нибудь сооружения. На что-нибудь построенное человеческими руками. Подойдите сюда, профессор.

Джеффри встал со стула, обошел письменный стол и встал рядом с Мэнсоном. Вблизи директор оказался не таким высоким, каким выглядел с большего расстояния.

— Посмотрите, какая замечательная картина, ведь правда? Панорамный вид. Как на открытке.