Их доставил сюда водитель, работающий в Службе безопасности, который теперь стоял, облокотившись на автомобиль, примерно в половине квартала от них и смотрел, как они медленно и тщательно осматривают улицу. На какой-то короткий миг Джеффри пришло в голову, что это новый специальный агент, приставленный к нему, чтобы повсюду следовать за ним по пятам и поджидать, когда они найдут отца, а потом отправить этого проблемного человека на тот свет, но вскоре он отбросил такую мысль. Она показалась ему сомнительной. Новый киллер, скорее всего, стал бы прятаться, тайно выжидая своего часа. Клейтон также подумал, что людей, подходящих на роль киллера, найти среди населения Западной территории трудновато, зато в остальных пятидесяти штатах кандидатур на подобную должность, наверное, хоть отбавляй. Ему пришло на ум, что полицейские, работающие в Пятьдесят первом штате, в основном только перекладывают бумаги и являются скорее чиновниками, чем настоящими блюстителями закона, а потому стоят ближе к бухгалтерам и клеркам. Как раз в этом, по его мнению, и крылась причина того, что потеря агента Мартина создала для здешних властей столько проблем.

Он резко обернулся, словно ожидая увидеть маячащую где-то на заднем плане, в каком-нибудь потайном укрытии, неясную тень преемника агента Мартина, однако никого не увидел и, поразмыслив, не смог не признать, что именно этого и ожидал. Мэнсон был человек не того сорта, чтобы допускать одну и ту же ошибку дважды.

В нескольких футах от Джеффри и Сьюзен молча стояли мужчина и женщина средних лет, которые время от времени нервно поглядывали на них, переминаясь с ноги на ногу. Это были директор средней школы города Сьерра и его заместительница по работе с учениками. Мужчина и выглядел как типичный директор: маленький, с покатыми плечами, лысеющий человечек, с привычкой нервно потирать руки, словно те у него зябли. Он все время прокашливался, стараясь привлечь к себе внимание, но ничего не говорил, хотя иногда бросал красноречивые взгляды на сотрудника Службы безопасности, словно говоря этим, что кому, как не полицейскому, следовало бы объяснить им, почему их оторвали от повседневных дел, связанных с учебой, и увезли на эту маленькую боковую улочку в четверти мили от школы.

Вся Эдоуби-стрит представляла собой не более чем припорошенную пылью полоску черного асфальта длиной всего лишь в два квартала. Странно, что у нее вообще имелось название. Примерно посреди второго квартала стоял полосатый гараж из рифленого железа, покрашенный глянцевыми белилами и темно-зеленой краской. Сьюзен решила, что это, скорее всего, цвета здешней средней школы. На части крыши было нарисовано забавное дерево с руками, ногами и расплывшимся в улыбке лицом. Под ним шла надпись: «БОЕВЫЕ ПИХТЫ ИЗ СЬЕРРЫ».

Джеффри и Сьюзен медленно пошли вдоль по улице, обшаривая ее взглядами, словно пытаясь зацепиться за что-то, способное рассказать им, что здесь произошло этим утром. Улица заканчивалась тупиком. Она упиралась в желтые железные ворота, за которыми шла незаасфальтированная дорожка. Там не было ни забора, ни живой изгороди — только ворота и несколько куч гравия. К одному из столбов ворот было прикреплено что-то красное. Джеффри подошел ближе и увидел, что это пластиковая папка, в которой лежат какие-то листки бумаги. Взяв папку в руки, он обнаружил в ней штук шесть печатных страниц. Не говоря ни слова, он передал папку сестре.

Затем они вернулись и осмотрели гараж. Он занимал не меньше места, чем целая баскетбольная площадка, и был немногим ниже двухэтажного дома. В нем не имелось окон, и большие, открывающиеся наружу двойные двери были заперты на висячий замок.

Джеффри и Сьюзен обошли его кругом. Джеффри посмотрел себе под ноги в надежде увидеть следы шин, однако асфальт был покрыт пылью, которой свободно играл ветер, и ничего разглядеть ему не удалось.

Когда они вышли из-за гаража, к ним подошел директор школы:

— В этом гараже у нас стоит пара наших тракторов и хранятся газонокосилки, снегоуборочная техника, которой нам еще не доводилось пользоваться, шланги и спринклерные поливочные системы. Всякая всячина для ухода за обоими нашими футбольными полями, для американского футбола и для европейского. Ну и разметочные машины тоже. Еще здесь некоторые тренеры хранят всякую всячину вроде футбольных ворот и бейсбольных сеток, которые не дают мячам улетать слишком далеко.

— Замок надежный?

— Комбинацию цифр на нем знает уйма народу, практически каждый, кто у нас работает. Собственно, он требуется только на случай, если какой-нибудь шалопай вздумает покататься на тракторе после субботней вечеринки.

Джеффри отвернулся от гаража и стал смотреть в другую сторону.

— А что там? — спросил он, указывая на дорожку позади ворот, которая уходила в густую рощицу.

— Эта дорога ведет к игровым полям за нашей школой, — объяснил директор, энергично потирая руки. — А ворота мы здесь поставили для того, чтобы старшеклассники не заезжали на своих автомобилях. Вот и все. Собственно, особых проблем и до того, как мы их тут поставили, никогда не возникало, но вы же знаете этих школьников, с ними всегда нужно держать ухо востро. К тому же любые нарушения всегда лучше предупреждать, чтобы потом за них не приходилось кого-то наказывать.

— Это верно, — отозвался Джеффри.

— Предполагается, что ученики вообще не должны ходить в школу этим путем, — вмешалась в разговор заместительница директора. На ней были слаксы защитного цвета и синий блейзер, а на шее висели очки на золотой цепочке. Она, пожалуй, на целый фут была выше директора, и в ее голосе чувствовалась особая твердость, говорящая о любви к дисциплине и порядку. — Не то чтобы это было запрещено какими-то правилами, — продолжила она, — но…

— Это более короткий путь, верно?

— Некоторые ребята, которые живут неподалеку отсюда, в районе коричневой застройки, предпочитают срезать дорогу, вместо того чтобы обойти кругом, как положено. В особенности когда опаздывают на урок. И это вместо того, чтобы пораньше выйти из дому…

Сьюзен взглянула в блокнот:

— Кимберли Льюис. В какое время ей нужно было сегодня прийти в школу?

Заместительница директора из недорогого кожаного портфеля вынула желтую папку. Она открыла ее, полистала страницы, что-то быстро прочла и сказала:

— Первого урока у нее, по сути, не было. Время от семи двадцати до восьми пятнадцати в ее классе отводится для самоподготовки. А в восемь двадцать она должна была присутствовать на уроке американской истории, но на него не пришла.

Сьюзен кивнула:

— Насколько я понимаю, сегодня она должна была делать доклад, верно? — Прежде чем продолжить, Сьюзен заглянула в папку, которую нашел Джеффри. — Доклад был на тему «Компромисс тысяча восемьсот пятидесятого года». [108]Теперь о комнате самоподготовки. Девушка, насколько я понимаю, старшеклассница, и быть ей там не строго обязательно, так? Или ей все-таки требовалось там находиться?

— Нет. Она в списке отличников, а для таких учеников пребывание в комнате самоподготовки необязательно…

— Значит, ей можно было прийти в школу позже, чем остальным ее одноклассникам?

— Сегодня да. Она шла, когда прочие уже сидели в классе.

— А как насчет кого-либо из школьного персонала? Кто-то мог находиться в это время поблизости от этого места?

— Собственно, сегодня мы всех мобилизовали для проведения малярных работ в спортивной раздевалке у мальчиков. Об этом сообщили заранее. Объявление, в котором говорилось, что в этот день раздевалку планируется закрыть, висело уже давно. А кроме того, краска еще должна высохнуть. Так что здесь никого не было. Краска и кисти хранятся совсем в другом месте. У нас в школе для таких целей имеется кладовка.

Сьюзен посмотрела на брата и увидела, что каждая такая подробность вонзается в его сердце, словно тонкий острый кинжал, причиняя все новую и новую боль. Сочетание всех этих небольших разрозненных деталей неумолимо вело к тому, что убийца получал уникальную возможность воспользоваться благоприятным для него стечением обстоятельств. Сама же Сьюзен ощущала внутри себя совершеннейший холод, словно каждая новая капля понимания происходящего питала нарастающее в ней чувство гнева. И это чувство было сродни тому, которое она испытывала, рассматривая фотографии убитых девушек.