— И что там? — Марвину было все равно, он лишь для порядка спросил. — Тот самый лифт с баром?

— Нет, не лифт, но тоже хорошо, — загадочно улыбнулся Далий. — Мне Гибарян когда-то показал. Правда, расположено далековато, придется погулять, но оно того стоит.

— Гибарян, это который носатый? — догадался Марвин.

— Он самый, — кивнул Далий. — Инспектор-аналитик, предсказатель нештатных ситуаций. Почти ясновидящий, ага. Шеф разрешает ему пить только во время работы, для расторможения подсознания. Для куража, в общем. Потому Гибарян очень любит свою работу. — Он бодро зашагал в обход проплешины.

— Трудоголик, экий молодец, — идя следом, с пониманием отозвался Марвин. — А все же, что у тебя припасено?

— Хрустальный бассейн с неиссякаемым фонтаном шампанского, — не оборачиваясь, сказал Далий. — С подсветкой дна… Феномен природы! В смысле непонятный взбрык особняка. При желании можно искупаться, места хватает.

— Обалдеть, — с чувством произнес Марвин. — Какой шикарный декаданс! — Мне начинает нравиться моя работа, — сказал он чуть погодя. — Честно.

И это было правдой.

Кабинет шефа располагался на том же этаже, где и зал собраний.

Недлинный коридор, ведущий к кабинету, был облицован черными мраморными плитами с утопленными в потолок редкими фонарями. Отделка напоминала городской колумбарий, где за каждой плитой-дверцей хранится урна с прахом какого-нибудь почтенного жителя. Гнетущее впечатление дополняло ощущение странной внутренней зябкости, охватившее Марвина еще при входе в коридор.

Шагов через десять проход заканчивался тупиком, самодельной кирпичной стеной. Что скрывалось за ней, почему и для каких целей она была поставлена — Марвин не знал. По правде говоря, он вообще впервые видел в особняке рукотворную преграду: здесь, конечно, хватало всяких опасных мест, Далий на экскурсии водил, но даже там никто не озаботился не то что стену выстроить, но хотя бы повесить предупредительный плакат. Или написать на полу краской: «Стой! Опасная зона!» Поэтому кирпичная стена — бурая, с рядами неровной кладки, заляпанная цементом — выглядела на редкость неуместно и на редкость интригующе. Хотелось немедленно пробить в ней дыру и посмотреть: а что там, за преградой? Марвин вспомнил поговорку про кошку, которую сгубило любопытство, и решил обойтись без ненужного расследования. Тем более не руками же ломать.

Дверь находилась справа, в конце коридорного аппендикса, такая же черная и блестящая, как облицовка. По незнанию ее можно было попросту не заметить и пройти мимо — если бы, конечно, не стена. Единственное, что выделяло вход в кабинет среди полированных плит, была серебряная ручка-грибок с выпуклым силуэтом дракона.

Марвин оглядел себя, на всякий случай отряхнул брюки на коленях, одернул куртку, затем деликатно постучал в дверь — судя по звуку, она была не мраморная, а пластиковая. Не дождавшись ответа, Марвин вошел в кабинет.

В кабинете шефа Марвин был впервые, не удостаивался он еще подобной чести. Всю прошедшую неделю Марвин целыми днями бродил вместе с Далием по многочисленным этажам-уровням, знакомясь с местными достопримечательностями — где интересными, где скучными, а где пугающими. Шеф напарников не беспокоил, предупредив, что дает время для ознакомления стажера с особняком. Но чтобы ровно через семь дней господин видящий явился к нему на прием с отчетом: как понял Марвин, шефа в первую очередь интересовали недокументированные проходы в тайную глубь особняка. А во вторую (или третью, сотую или тысяча пятьсот седьмую) мнение новичка о происходящем. О его жизни в «Обители черного дракона».

Никаких специальных проходов Марвин за эти дни не заметил. Хотя, по правде говоря, он их особо и не искал — всему свое время. Стажерская практика тем и отличается от постоянной работы, что никто никому ничем не обязан: ходи, смотри, запоминай. Учись. А уж после, когда пойдут прямые указания, тогда и действуй.

Кабинет мало походил на служебное помещение. Вернее, был совсем не похож на место, где принимаются ответственные решения, — увидь Марвин подобный зал в своей прежней жизни, он бы однозначно поостерегся знакомиться с его хозяином. Мало ли какие тараканы у человека в голове!

На дощатых, яично-желтых стенах темнели маски цвета запекшейся крови, волосатые, с торчащими из ртов клыками. Клыки, похоже, были настоящие, но слишком уж длинные и острые для человеческих. Между масками там и тут висели копья с каменными наконечниками; в дальнем углу кабинета, под скрещенными на стене пальмовыми ветвями, высился туземный горшок-барабан с оставленной на нем колотушкой.

Но особенно впечатляющей оказалась статуя из черного дерева, расположенная в другом углу: выполненная в полный рост, она изображала застывшего по стойке «смирно» древнего негора в боевом облачении. То есть с ожерельем из зубов убитых врагов, в травяной юбке и с зажатой в руке увесистой дубинкой. Вид у статуи был недовольный, скучающий; казалось, она вот-вот сойдет с места и устроит небольшое кабинетное побоище — не со зла, а просто чтобы развеять свою вековую грусть-тоску.

Негор был густо изрисован охряными символами, наверняка магическими; кое-где на черной поверхности статуи выступали ржавые шляпки гвоздей, вбитых явно с какой-то определенной целью. Тут-то Марвин и вспомнил о таинственной магии эфиопиев, которая — по слухам — могла давать власть над любым человеком. А главным в том колдовстве было истинное, данное при рождении имя жертвы.

Теперь Марвину стало понятно упорное нежелание шефа представляться по имени-отчеству: пусть в особняке и не было других негоров, знакомых с эфиопийской магией, но где гарантия, что они не появятся в будущем?

По левую сторону кабинета, возле завешенного бамбуковой шторой входа в соседнюю комнату, находился стол шефа — массивный, с затянутой зеленым сукном столешницей. На сукне кое-где виднелись чернильные пятна и прожженные табаком дырочки; в глиняной пепельнице, словно крохотный вулкан, дымилась оставленная без присмотра трубка. Значит, ее владелец был где-то неподалеку.

Марвин деликатно кашлянул.

Штора с легким постукиванием раздвинулась: кивнув посетителю, шеф прошел к столу и по-начальственному солидно, не торопясь, устроился в стоявшем за ним кресле. Сегодня Марвин не надевал браслет, потому шеф выглядел привычно, без эфиопийской экзотики — обычный старичок-академик с излишне пижонским галстуком.

Марвин поискал взглядом, куда бы присесть. Ничего не обнаружив, он остался стоять — демонстративно сложив руки за спиной и выпятив подбородок. Точь-в-точь как нерадивый подчиненный на выволочке у директора.

— Хватит обиженного изображать, здесь тебе не лицедейский театр, — строго сказал шеф. — Табурет под столом, можешь взять. Садись, беседовать будем.

Марвин угукнул, вытащил табурет и уселся с чинным видом. Все ж начальство, зачем попусту дразнить.

— Как дела? — раскуривая трубку, поинтересовался шеф.

— Нормально, — бодро ответил Марвин. — Хожу, изучаю. Смотрю.

— Ну и? — Шеф вопросительно поднял брови.

— Пока ничего секретного не нашел. — Марвин развел руками. — Шеф, может, я не там, где надо, хожу? Может, у вас есть план особняка, я бы сравнил его с моими маршрутами.

— Нету, — быстро ответил шеф. — И не было.

— Понятно, — разочарованно протянул Марвин. Судя по реакции начальника, план был, но шеф не собирался знакомить новичка с разведанными местами. Пока не собирался. — Возможно, я как-то неправильно использую артефакт? — Марвин вынул из кармана браслет, положил на стол. Ткнул ногтем в прозрачный камешек глаза дракона. — Скажем, вот это для чего? Для красоты, что ли? Сомневаюсь.

Шеф без интереса посмотрел на бижутерию, перевел взгляд на Марвина, пожал плечами:

— Откуда мне знать. Это ты должен с ним разобраться. Проявляй творческую инициативу, в конце концов! Я за тебя твою работу делать не стану.

— Тогда попробую задать вопрос иначе. — Марвин убрал браслет на место. — Вы как-то говорили, что здесь раньше был видящий — ну, тот, что не оправдал вашего доверия. А еще упоминали некие записи, где говорится о свойствах браслета. Хотелось бы, знаете, поподробнее — и о видящем, и о записях.