Постель выглядела слишком соблазнительно! Сил сопротивляться искушению уже не было. Кэтлин критически осмотрела свой наряд, Все тот же костюм, измятый и надоевший. Одна пара туфель на невозможно высоких каблуках. Утром ноги у нее будут гореть огнем. Бюстгальтер, трусики и колготки сохли в ванной. Завтра ей придется надеть их вновь.

В чем же спать? Не в костюме же! Да и не назовешь его подходящим туалетом для сна. Она предпочла бы тенниску, но, порывшись в вещах, Кэтлин удостоверилась, что о лишней рубашке Эм Джи не позаботился. Тогда она прекратила поиски и скользнула в постель. На ней были лиф и комбинация. Ничего лучшего при таких обстоятельствах придумать было нельзя. Однако мысль эта ее ничуть не утешила.

Оставалось сделать еще одно дело, на этот раз последнее. Вытянувшись под покрывалом, Кэтлин приподняла левую руку Эм Джи и взяла с тумбочки наручники. Желая дать себе отсрочку, девушка полюбовалась спящим. Нет, дело было вовсе не в том, что она боялась проявить своеволие. Причина крылась в другом. Он был абсолютно прав: она не могла бы солгать под присягой ни ради него, ни ради кого-нибудь другого. Эм Джи увидел в девушке эту черту и отнесся к ней с уважением. Он пытался помочь ей как мог.

Поэтому Кэтлин защелкнула один браслет на его левом запястье, а второй — на своем правом. Затем потянулась и украла у него одну из подушек. Она думала, что не уснет, несмотря на усталость, но по крайней мере хоть дождется утра со всеми возможными в данных условиях удобствами.

М. Дж. Тобин храпел. Нет, это был не тот оглушительный храп, от которого звенят стекла, а скорее симпатичное ворчание.

Кэтлин уже долго наблюдала за Эм Джи. Она поражалась ему. Никогда ей не встречался человек, который мог бы так решительно порвать со всем, что мешало ему достичь желаемого. Никогда она не видела мужчины более собранного и сосредоточенного. Более целеустремленного и энергичного. Никогда не встречала человека, который мог бы заставить ее делать то, что она делала весь этот день.

Да нет, пожалуй, один раз встречала. Много-много лет назад. Этот мужчина научил маленькую девочку чувствовать себя красавицей. Но он слишком быстро изменил ей. Ему было мало своей семьи, мало любви семилетнего ребенка. Из-за этого он и умер, сведя в могилу жену. Вот почему Кэтлин никогда не рассчитывала на чужую помощь. Вот почему твердо знала, что как бы она ни относилась к М. Дж. Тобину, какую бы власть над ней он ни имел, она никогда не позволит ему стать для нее всем на свете.

Ее уже бросали. Она знала, что такие мужчины делают это, не задумываясь. Но к одному из них она была прикована наручниками.

Это значило, что подсознание опоздало. Оно должно было предупредить ее раньше, тогда успел бы вмешаться инстинкт самосохранения. Знакомый с детства голос бабушки обязан был предупредить об опасности!

Ничего этого не случилось.

И Кэтлин забылась тяжелым сном рядом с Эм Джи, чье похрапывание напоминало шум прибоя в летнюю ночь. Во сне она не заметила, как к ее боку прижалось теплое тело, а вороватая рука легла на ее бедро. Девушка улыбалась.

Ей снилось, что она с Алексом сидит на солнечном песчаном берегу и следит за облаками, бегущими по высокому голубому небу. Выходной день. Они за городом, поглощенные друг другом и ничуть не тоскующие по работе…

Разговаривают. Видно, речь идет о чем-то забавном, потому что Алекс смеется. Затем придвигается ближе и начинает гладить ей бедро, живот.

Ее тело отвечает ему. Безмолвно, страстно. Жар от прикосновения умелых чутких пальцев опаляет ее кожу. Откровенное, лишающее сил желание сквозит в его томных глазах. Пламя медленно растекается по ее жилам в ожидании…

Она не в силах сдержать этот огонь, не в силах пошевелиться. Вокруг стонет ветер. Солнечные блики пляшут перед глазами и лишают воли. И вдруг она чувствует, что уже не сидит, а лежит. И сильные руки обнимают ее. Она что-то страстно шепчет, объятая нетерпением и удивлением. Никогда еще ее тело так не жаждало Алекса. Умный, веселый, проницательный, быстро соображающий Алекс. Обязательный и упорный. Оба они любили посмеяться, но Кэтлин и не подозревала, что они смогут разжечь друг в друге пламя такой страсти…

Неожиданно все изменилось. Вместо добрых карих глаз на нее смотрели глаза цвета морской волны. Дикие, опасные, искрящиеся безумным весельем. Глаза, в которых лучилась улыбка, имевшая над ней неограниченную власть. Глаза Эм Джи.

Руки Эм Джи. Нежнее, чем она думала, но такие же щедрые, как ей и грезилось. Мозолистые, властные пальцы, словно испускающие энергию и превращающие препятствия в потоки лавы. Тепло этих рук, жар этих глаз заставляли ее корчиться. Это стонала она сама, а вовсе не ветер.

Стон — вот что разбудило ее. Сон был явью. Это Эм Джи прижимался к ней, это его лицо уткнулось ей в шею, его рука ласково скользила по ее телу, сонный голос шептал что-то успокаивающее…

Кэтлин замерла. Только теперь она поняла, что Эм Джи крепко спит и видит сон, в реальности которого не сомневается. Это чувствовалось по напряженному, тесно прижавшемуся к ней мужскому телу. Их скованные руки соединились, пальцы переплелись. Губы Эм Джи прижались к тонкой девичьей шее…

Она открыла рот, готовая вскрикнуть. Собрала силы, чтобы оттолкнуть его.

Но ничего этого не сделала. Это было выше ее сил.

Собственное тело предало Кэтлин — оно словно расцвело от его прикосновений, в ушах звучала небесная музыка. Душа таяла от блаженства. И лишь бесполезный теперь разум продолжал твердить, что она не знает этого человека, что надо немедленно остановить его… Но при одной этой мысли начинало тоскливо ныть в груди.

И идя на поводу у своего сердца, заставив замолчать голос рассудка, она протянула свободную руку и погрузила пальцы в волосы лежащего рядом с ней мужчины, прижала к себе его голову и закрыла глаза, ощущая на шее его теплое дыхание.

Слезы досады выступили на ее глазах, потому что через несколько секунд ей придется отстраниться и снова остаться одной.

Эм Джи знал, что видит сон. Ну и пусть. Он так давно не спал в тепле, так давно не чувствовал себя сытым и чистым, так давно не держал в объятиях любимую женщину, что был несказанно рад и этому.

Она была такой трепетной, такой маленькой, с пальцами, как мотыльки, и кожей, как шелк… А волосы… Он вдыхал их аромат, свежий, словно воскресное утро, пропитанный солнцем. И каждая их прядь, каждый волос хранили тайну, древнюю, как мир, женскую тайну. Стоило мужчине бросить на них взгляд или прикоснуться к ним, и он оказывался в ловушке. Стоило прижаться к ним лицом…

Эм Джи был смертельно ранен. Он хотел многого, но не получил ничего. В нем осталось так мало от прежнего Майкла, что он ничуть не удивился бы, если бы однажды не увидел в зеркале своего отражения.

Как сладко немного помечтать о женщине, хорошей женщине, которая поймет, что он достоин любви. Он был бы спасен, если бы знал, что найдется еще один человек, который рискнет связать с ним свою жизнь. Даже сейчас. Даже после всего, что с ним случилось.

Может быть, тогда он не будет вспоминать о Марии. Может быть, на этот раз все будет по-другому. Он излечится, и настанет время, когда он сможет думать о будущем, а не о прошлом.

— Эм Джи…

Она была такой тоненькой, такой хрупкой, что взрослый мужчина мог сломать ее двумя пальцами. Невесомой, словно птица в полете, И желанной, как сама жизнь.

— Эм Джи, пожалуйста… Что это…

Он не хотел просыпаться. Хотя знал, что обязан, но… Ведь это же сон. Господи, как давно он не видел таких хороших снов! Обычно ему мерещились кошмары, но на этот раз все было по-иному. У сна был вкус, цвет, запах и звук. Почти как в жизни…

Он видел ее полные, нежные груди и чуть не плакал, лаская их своей ладонью. Не желая большего счастья, чем спрятать лицо между ними…

— Нет.

Горячие пальцы сжали его запястье, словно поймали в ловушку.

Эм Джи попытался пошевелиться, но что-то держало его вторую руку. Он инстинктивно рванулся и стремительно сел.