Что-то поднялось вместе с ним, а следом раздалось пронзительное «ой, больно!».

Задохнувшись от испуга, Эм Джи наконец проснулся. И увидел в нескольких дюймах от себя Кэтлин, потирающую правое запястье, соединенное цепью с его левой рукой.

Кэтлин…

Это был не сон.

— О Боже…

Он взъерошил волосы свободной рукой, понял, что дрожит всем телом, и постарался отодвинуться от девушки как можно дальше. Эм Джи не хотел, чтобы Кэтлин подумала, будто он воспользовался ситуацией. Именно потому, что действительно мечтал об этом. Все еще мечтал…

Девушка смотрела на него как-то странно. Что-то было не так. Влажные ресницы опущены, взгляд томный, лицо пылает, соски соблазнительно просвечивают сквозь лиф…

Эм Джи не мог отвести от нее глаз. Она была взволнована не меньше, чем он. И так же боролась с возбуждением. Никогда доселе не видел он женщины прекраснее. Испуганная, напряженная, словно застигнутая врасплох, и в то же время готовая рассмеяться, она порывисто дышала, и на шее ее билась голубая жилка.

А волосы… Боже, ими нельзя налюбоваться. В легком беспорядке после сна и буйные, как лошадиная грива, они окружали ее голову бледным нимбом. От греховного соблазна чесались пальцы, живот сводили судороги. Он знал женщин, которые всю жизнь только и делали, что заботились о своей привлекательности, но ни одна из них не могла заставить его окаменеть.

Невинность и страсть. Ожидание и ледяной холод. Вот что мерцало в ее глазах с расширившимися, потемневшими зрачками и полуопущенными веками. Вот о чем говорило ее изящное еще сонное тело и приоткрытые полные губы… Эм Джи чувствовал, что ему необходимо прийти в себя. Черт побери, но как это сделать?

Наконец он сумел отвести взгляд, уставился на покрывало и принялся считать на нем полоски.

— Прощу прощения, — сухо произнес он, но тотчас же его голос смягчился, — хотя моей вины тут нет.

Она ответила не сразу, и Эм Джи не осуждал ее за это.

— Вы правы, — наконец выдавила она. — Уф-ф… Я не знала, как быть с наручниками. Вы уже спали.

Он кивнул.

— Раньше такого никогда не случалось. Кэтлин на секунду задумалась.

— Вы о чем?

Эм Джи ухитрился иронически улыбнуться.

— Да все о том же. Уснул… оставил заложника без присмотра и позволил надеть на себя наручники. — Он пожал плечами, опять сосчитал полоски и прилежно начал снова. — Правда, до сих пор женщины на меня наручников не надевали.

— Хотелось бы надеяться.

Он резко откинул голову назад, почувствовав прилив какой-то душевной робости. Неужели его заставила смутиться эта маленькая, тоненькая девушка с большими глазами и дерзкой улыбкой? О Боже, как он хотел овладеть ею! Он желал, чтобы ноющая боль сменилась чувством наслаждения, растворилась в страсти. Ему хотелось снова лечь в постель, насытиться Кэтлин и уснуть, сжимая ее в объятиях.

Его сон был так похож на явь… Он еще помнил, как ласкал ее, но ему было этого мало.

— Наверное, нам пора собираться, — сухо сказала она, меняя тему.

Эм Джи был ей благодарен. Его душила досада. Он больше не собирался оставаться с этой женщиной наедине, так что Кэтлин была абсолютно права.

Он полез в задний карман за шпилькой и повернулся к девушке спиной.

— После такой богатой практики вы могли бы работать и побыстрей, — язвительно заметила она. — Наручники — вещь не слишком удобная.

Она еще говорит об удобствах… От прикосновения ее волос к его обнаженным плечам Эм Джи покрылся гусиной кожей, не говоря об остальных физических реакциях, куда менее безобидных. Пряди были нежнее, чем он предполагал. Нежнее настолько, что стоило Кэтлин пошевелиться, как у него начинали трястись руки. Поэтому он открыл замок только с четвертой попытки.

К тому времени, когда раздался желанный щелчок, он был мокрый, как мышь. Кэтлин спрыгнула с кровати, словно спасаясь от огня. Эм Джи не был способен развить такую скорость. Ему пришлось еще раз сосчитать полоски на покрывале, чтобы снова заставить тело повиноваться.

О Господи, как он устал. Напряжение, стресс, паранойя. Впрочем, все лучше, чем это проклятое влечение. Полнейшее безумие. Нужно быстрее отвезти Кэтлин обратно в Сан-Франциско, пока той не пришло в голову, что опасность угрожает не только ее жизни…

Пока Эм Джи надевал носки и туфли, Кэтлин была уже совершенно готова к выходу. Костюм, туфли на высоких каблуках, злосчастные волосы подобраны тщательно, как у операционной сестры. Однако было заметно, что она слегка прихрамывает. И Эм Джи испытал знакомое чувство вины. Не следовало впутывать ее в эту историю. Она изображает уверенность в себе, но переигрывает. Ладно, хватит фантазировать…

— Естественно, вчера вам не пришло в голову заказать хотя бы пачку печенья? — спросила она, застегивая жакет.

Что ж, все возвращается на круги своя. Если не считать того, что единственным украшением Кэтлин были наручники, ее можно было бы принять за обычную деловую женщину, отправляющуюся на работу. Обычную деловую женщину с аппетитом громадного хищного зверя.

— Мы заправимся холестерином по пути, — бросил Эм Джи, иронически качая головой.

Она выгнула бровь.

— Скажите спасибо, что переживания лишили меня аппетита. Обычно я ем шесть раз в день.

Эм Джи не удосужился ответить. Он лихорадочно укладывал вещи. Тем временем Кэтлин машинально, как всегда это делала перед уходом на работу, включила телевизор. Исчезновение полицейского агента, подозреваемого в убийстве, и его заложницы по-прежнему оставалось сенсацией дня. Федеральное правительство, возмущенное тем, что в руках преступника оказался государственный служащий, объявило всеамериканский розыск. Эм Джи равнодушно выслушал сообщение о том, что их местопребывание вычислено и оцеплено. Управляющий мотелем номер сорок девять наверняка обнаружил послание на зеркале, и его звонок в полицию направил всех сыщиков штата на шоссе, ведущее в Неваду. Поэтому Сан-Франциско был для похитителя и его жертвы самым безопасным местом в стране.

Но времени все равно было мало. Полицейские быстро поймут, что Рино — всего лишь утка, и ловушка может захлопнуться. Не следовало вчера поддаваться на уговоры поспать, какими бы разумными они ни казались. Но вообще-то передышка пошла ему на пользу. По крайней мере, физически. Черт его знает, вдруг это был единственный шанс справиться с тем, что ему предстоит.

А он в благодарность снова прикует ее к дверце машины…

Когда десять минут спустя он сделал это, Кэтлин вздрогнула, как от боли. Она старалась не смотреть на него, даже отвернулась, Делая вид, что не происходит ничего особенного, но Эм Джи это не обмануло.

Едва заметное движение девушки заставило его вновь испытать муки совести. Он ничем не мог помочь ей, не мог облегчить ее страдания, поскольку только так он мог защитить ее от обвинения в пособничестве преступнику. Он даже не мог оставить ее в гостинице. Их общая безопасность требовала, чтобы девушка была доставлена в Сан-Франциско, и только там он должен был расстаться с ней.

Тобин хлопнул дверцей и обошел машину, чтобы сесть на место водителя. Утро выдалось прохладное. С трудом заведя мотор, он еще мгновение сидел неподвижно, глядя на неказистое здание мотеля.

— Простите меня. Кэтлин обернулась.

— Простить вас? — переспросила она. Эм Джи поднял глаза к небу.

— Как бы ни обернулись дела, я хочу, чтобы вы знали, если бы у меня была хоть малейшая возможность обойтись без похищения, я бы ею воспользовался…

Девушка протянула руку, положила ладонь на его предплечье и сказала именно то, на что он надеялся.

— Я знаю. — И, смущенно улыбнувшись, добавила: — Честное слово, это самое захватывающее приключение в моей жизни.

Эм Джи пристально посмотрел ей в глаза.

— Приключение?! — воскликнул он, оскорбленный такой снисходительностью. — Вы с ума сошли! Вас похитили! Вас таскали по всему штату взад и вперед, держали в наручниках, угрожали…

Она покачала головой.

— Я была в безопасности. А теперь поехали. Не хочу, чтобы бабушка слишком долго волновалась.