Аполлон знал это. Он нравился подавляющему числу женщин – еще с того, детского возраста, когда из такой симпатии выгода человеком извлекается чисто инстинктивно.

– Ты не глуп. Обходителен. Красив. Но главное – честен. Хорошее качество в партнере. Я бы сказала – определяющее.

Качели раскачивались, и Татьяне приходилось поджимать ноги под дощатым сиденьем, чтобы не задеть за землю.

– Поэтому я предлагаю тебе сделку. Подтолкни, пожалуйста, качели…

Аполлон, преодолев брезгливость, коснулся ржавых цепей, толкнул, увеличивая амплитуду движения.

– Мой отец их повесил тут, – призналась Татьяна. – Еще когда мы сюда только-только переехали. Он был военным. Порядочным человеком. Умер от рака.

Цепь прогибалась под ладонью, вибрировала, и Аполлон почти с облегчением отталкивал ее. Качели раскачивались все сильнее.

– И я умру. Опухоль… в легком. Вторая стадия.

Надо выразить ей сочувствие и сказать, что сейчас рак лечат, и успешно, особенно, если болезнь застать на ранней стадии. Но Аполлон молчал.

– Хорошо, что ты не притворяешься, – Татьяна запрокинула голову. – Я знаю, что шансы у меня хорошие и все такое, но… просто – предчувствие. И мне страшно умирать… одной. Женись на мне.

– Условия были просты, – Аполлон постукивает мертвым смартфоном по столу. – Мы заключаем брак. Не фиктивный. Я пытаюсь быть хорошим мужем. Она составляет завещание в мою пользу.

– А если бы… если бы она вылечилась?

Он поглядел на Саломею с жалостью:

– Тогда мы развелись бы. Или – нет. Татьяна была замечательным человеком. Я расстроился, когда она умерла. Мы рассчитывали лет на пять, но… она сгорела гораздо быстрее. И я знаю, что отчасти виноват в этом.

И снова – вина признается им лишь на словах.

– Я защитил диссертацию. Бессмысленное, по сути своей, действо. А Татьяна решила сделать мне подарок. Нам обоим. Путешествие в Грецию. Не туристическая поездка на неделю, просто – билеты туда и дом, арендованный на три месяца. Свобода передвижений. Свобода желаний. Исполнившаяся мечта. И знаешь, что?..

Саломея покачала головой.

– Мне совершенно не понравилась Греция. Камни! Козы. Развалины и греки. Море – да, красивое. А Дельфы – не очень. Я другого ждал… Чего – не спрашивай. Татьяна смеялась, говорила, что я слишком привередливый… – Он оставил мертвый телефон в покое, сцепил пальцы и уперся в них подбородком. – Чашу нашла она. В Дельфах. Я сначала решил, что это – одна из тех подделок, которые «скармливают» туристам…

Татьяна куда-то исчезла на сутки. Аполлон даже начал беспокоиться, не столько из-за нее, сколько из-за необходимости что-то предпринять. Обратиться в полицию? В консульство? Он понятия не имел, как положено поступать в подобных случаях. Он сперва разозлился, потом расстроился.

Решил немного выпить.

И выпил, пожалуй, больше, чем следовало бы. Это место угнетало его. Аполлон пытался проникнуться его атмосферой, но – не выходило.

И еще – Татьяна ушла, куда-то.

Она вернулась утром. Ее одежда была разорвана, руки – исцарапаны.

– Ты где была?!

Аполлон не собирался устраивать сцену. Усадив жену, он помог ей разуться. Кроссовки насквозь пропитались смердящей грязью.

– Я волновался.

Татьяна не ответила. Она смотрела куда-то поверх головы Аполлона – на горы, видневшиеся вдали. Их вершины окрасило золотом, по склонам потек багрянец, словно само небо прорвалось под тяжестью солнца. И лава света изготовилась затопить древние Дельфы.

– Я пытался выяснить, где она была и чем занимались, но Татьяна отмалчивалась. Требовать от нее объяснений я не имел права, да и не желал этого делать. Я предпочел забыть этот неприятный эпизод, тем более, что Татьяне вдруг стало плохо. Резко подскочила температура. Начался кашель. Появилась боль в груди.

– Рак?

Саломее не было жаль ту, неизвестную ей женщину. Саломея даже не думала, что она настолько мстительна, чтобы радоваться чужой мучительной смерти.

– Рак. И уже не вторая – а четвертая стадия! Такого просто не бывает, так мне сказали. Чтобы настолько быстро. Чтобы… не важно это. Мы вернулись домой. Я предлагал Татьяне пройти курс лечения. Германия, Израиль, Франция… на выбор. У нее ведь были деньги, а она твердила, что от солнца не спрятаться, что оно – везде. Потом ей стало легче. На некоторое время. Ее работа «держала». И дела даже в гору пошли. Но она все равно сгорала, с каждым днем становилась все тоньше, суше как-то, и ее ничуть не пугала смерть. Она знала, что смерти не избежать, и спешила ловить удачу. Утверждала, что видит все – в этой чаше. Ей предлагали лечь в больницу, но она отказалась. Держалась до последнего. Она была очень мужественным человеком.

Намек, что Саломее не стать такой? Она и не пытается. Она боится боли, и смерти тоже, и еще – больших пауков, сумасшествия и… лечения зубов. Это же нормально.

– Перед смертью, буквально за день, Татьяне стало лучше. Она отослала сиделку, сказав, что сама справится. И что нам надо побыть вдвоем. Тогда-то я и узнал про Дельфы…

Гадалкам Алиса верила – с тех самых пор, когда встреченная ею однажды цыганка «сняла» с Алисы золотые серьги, цепочку и перстни, нагадав ей взамен слезы, скорое расставание, счастливую встречу, червового короля и безбедное будущее. Как ни странно, Алиска хорошо помнила то состояние оцепенения, сквозь которое пробивался сорочий стрекот цыганки – или нескольких цыганок? – требующий отдать им вещи.

Алиска все свои украшения и сняла – добровольно, а потом, позже, ревела до икоты над утраченным колечком. Не то чтобы колечко стоило дорого – это было турецкое золото с крохотным фианитом, скорее уж, оно было ценно, как подарок от человека, которого Алиска любила.

Тогда еще она верила в любовь.

Вера эта закончилась спустя две недели, когда Алиска застала своего возлюбленного – почти уже жениха – с лучшей подругой в самом неприглядном виде. Она не заплакала, но с удовольствием ярости вцепилась разлучнице в ее свеженарощенные космы.

Крику было…

Стерва эта еще милицией ей грозилась, но заявление все же не подала, а пришла… мириться. После этого визита Алиска впала в тоску, отчего сильно похудела, и облик ее, до того – небесно-хрупкий, стал как бы «пропуском» в иной, лучший мир, прежде видевшийся ей недосягаемым.

Случайная встреча на набережной – Алиска глядела в воду, раздумывая, не прыгнуть ей ли туда по причине разбитого сердца, но ее останавливало то, что река была грязной, а вода холодной, – стала воистину счастливой.

– Девушка, вы разрешите… вас сфотографировать?..

Щуплый человечек с красным лицом фотографировал ее долго, заставлял менять позы и порою даже покрикивал на нее. Алиска подчинялась, ей было все равно.

– Вот, – человечек оставил ей свою визитку. – Приходи завтра, к трем. И купальник с собой возьми!

– Зачем?

– Затем. В тебе есть… – Он щелкнул пальцами, словно выхватывая из воздуха нужное слово. – Потенциал есть! Будем его развивать.

Алискиного потенциала хватило на звучный псевдоним, несколько удачных фотосессий и рекламу солнцезащитного крема, ставшую пиком ее нехитрой карьеры… в общем, сбылось предсказание цыганки. И когда карьера ее пошла на спад – Алиска старела, а типаж ее, как оказалось, уже вышел из моды, – на ее горизонте возник Далматов…

В общем, гадалкам Алиса верила. И к предстоящей встрече она отнеслась весьма серьезно, даже составила список вопросов, которые непременно следовало задать. А вот украшения свои Алиса оставила дома. Просто – на всякий случай.

Консультационный центр предсказаний и белой магии «Оракул» располагался в престижном районе и занимал два этажа в недавно выстроенном и потому еще нарядном здании. Стены дома, выкрашенные в ярко-лиловый цвет, пока что не были изуродованы трещинами и потеками, крыша сверкала новенькой черепицей, а массивные темные окна выглядели весьма внушительно.