Сказав так, он открыл дверцу колесничного кузова и взошел на колесницу. Когда возничий закрыл за ним дверцы кузова, Панфея, не зная, как еще выразить ему свою любовь, поцеловала край колесницы. [221]Его упряжка тронулась вперед, а она незаметно от мужа все еще шла за ней, пока Абрадат не обернулся и не увидел ее.

— Успокойся, Панфея, — сказал он ей. — Прощай, тебе пора уже возвращаться.

Тут евнухи и служанки подхватили ее и увели обратно к ее коляске и, усадив ее там, задернули полог. И хотя Абрадат и его колесница представляли великолепное зрелище, окружающие не решались оглянуться на него до тех пор, пока Панфея не ушла.

Когда Кир получил при жертвоприношении счастливые предзнаменования, а войско выстроилось согласно его приказаниям, он выдвинул вперед на некоторое расстояние друг от друга ряд наблюдательных постов, затем созвал всех командиров и обратился к ним с такой речью:

— Друзья, доблестные союзники! Боги являют нам в жертвах такие же благоприятные знамения, как и тогда, когда мы в первый раз одержали победу. Со своей стороны я хочу напомнить вам о таких обстоятельствах, которые, как мне кажется, побудят вас идти в бой с гораздо большим воодушевлением. В самом деле, вы закалены в военных делах гораздо больше, чем враги; вы жили вместе и составляли одну боевую колонну гораздо дольше, чем они; вы были участниками общей победы, между тем как они в своем большинстве — участники общего поражения. Что же касается воинов, которые с той и с другой стороны еще не участвовали в боях, то у врагов эти новобранцы в своих соседях по строю видят предателей, тогда как вы, наши новые соратники, знаете, что будете сражаться бок о бок с людьми, всегда готовыми прийти на помощь своим товарищам. Естественно ожидать, что воины, доверяющие друг другу, будут сражаться, охваченные единым общим порывом, не отступая ни на шаг, тогда как те, кто исполнен недоверия, будут помышлять лишь об одном — как бы поскорее бежать с поля боя. Итак, смело устремимся на врагов, с нашими прекрасно оснащенными колесницами против их незащищенных, с нашей конницей, где люди и кони одинаково хорошо вооружены, — против их безоружных всадников; навяжем им сразу же рукопашный бой. Что касается их пехоты, то основная ее масса — та же, с которой вы сражались и прежде; новые только египтяне, которые, однако, также плохо вооружены, также плохо построены. Ведь щиты у них столь велики, что воинам из-за них трудно вести бой и даже видеть что-нибудь впереди, а их построение в сто рядов, несомненно, помешает им же самим участвовать в сражении, за вычетом разве что немногих передовых бойцов.

С другой стороны, если они рассчитывают простым натиском сбить нас с позиции, [222]то, во-первых, им придется противостоять нашим колесницам, то есть силе железа, [223]помноженной на силу коней. А затем, если даже какая-то часть их и устоит, как смогут они одновременно вести бой и с нашей конницей, и с фалангой, и с боевыми башнями? Ведь воины с этих башен будут сильно нам помогать; напротив, неприятелей они поставят в трудное положение, поражая их сверху, и лишат возможности сражаться. Впрочем, если вы считаете, что нуждаетесь еще в чем-либо, скажите мне об этом; с помощью богов у нас ни в чем не будет недостатка. И вообще, если кто-нибудь желает что-либо сказать, пусть скажет. Но если желающих нет, то ступайте к месту, где были закланы жертвы, и, помолившись богам, которым мы эти жертвы принесли, расходитесь по своим отрядам. Пусть каждый из вас даст своим воинам такие же наставления, какие я сделал вам. И пусть каждый предстанет перед своими подчиненными достойным своего высокого звания, являя свое бесстрашие и внешним видом, и лицом, и речами.

Итак, командиры отрядов, помолившись богам, отправились по своим местам. Киру и его помощникам слуги принесли еду и питье, когда они еще совершали жертвоприношения. Кир тут же, стоя, принес в жертву богам начатки еды [224]и стал завтракать, все время уделяя от своей части тем, кто особенно был голоден. Затем, совершив возлияние и вознеся моления богам, он отведал принесенного питья, и все другие окружавшие его люди сделали точно так же. Наконец, обратившись с мольбой к Зевсу Отчему, чтобы он был им предводителем и союзником, Кир вскочил на коня, велев своей свите делать то же самое. Воины, окружавшие Кира, все были снаряжены так же, как он сам, то есть одеты в пурпурные хитоны, в медные панцири и медные же шлемы с белыми султанами, а вооружены — мечами и копьями с древком из кизилового дерева, [225]каждый всадник — одним таким копьем. Кони их были защищены медными налобниками, нагрудниками и набедренниками; последние служили одновременно защитой и всаднику. Доспехи Кира отличались только одним: в то время как у остальных всадников они были покрыты золотистой краской, у Кира они сверкали, как зеркало. [226]Когда он сел на коня и замер так, вглядываясь вдаль и выбирая, куда двинуться, справа неожиданно раздался гром. [227]

— Мы следуем за тобой, Зевс Величайший! — воскликнул Кир и тронул коня. Справа от себя он велел идти командовавшему конницей Хрисанту с его всадниками, а слева — Арсаму с пехотою. Кир велел передать, чтобы все следили за его значком и двигались ровной линией. А значком у него был золотой орел с распростертыми крыльями на длинное копье. Такой значок и доныне остается у персидского царя. [228]

Прежде чем показался неприятель, Кир трижды останавливал свое войско для передышки. Наконец, когда прошли уже около двадцати стадиев, [229]все заметили двигающееся навстречу войско неприятеля. Как только обе армии оказались в виду друг друга, враги убедились, что их построение по фронту гораздо шире в обе стороны, чем у Кира. Остановив свою фалангу, поскольку иначе было невозможно выполнить обходной маневр, они стали поворачивать для этого оба крыла, выстраивая свои войска с каждой стороны наподобие гаммы [230]с тем, чтобы можно было вести бой сразу со всех сторон. Кир, хотя и видел все это, тем не менее

не останавливался, но продолжал двигаться в прежнем направлении. Прикинув, какой большой угол поворота наметили для себя оба вражеских крыла и как сильно при этом они должны были вытянуться в стороны, Кир промолвил:

— Ты замечаешь, Хрисант, где наши враги собираются делать поворот?

— Да, конечно, — отвечал Хрисант, — и недоумеваю поэтому. По-моему, они чересчур оторвали оба свои крыла от основной фаланги.

— Да, клянусь Зевсом, — согласился Кир, — да и от нашей фаланги тоже.

— Но почему они так делают?

— Очевидно, из страха, как бы их крылья не оказались вблизи нас, когда фаланга будет еще далеко, и мы не напали на них.

— Но тогда, — продолжал Хрисант, — как же смогут эти их отряды организовать взаимодействие, будучи столь оторваны друг от друга?

— По-видимому, — отвечал Кир, — когда их крылья достаточно продвинутся и окажутся с флангов нашего войска, они сделают поворот и, перестроившись в фалангу, двинутся на нас с намерением завязать бой сразу со всех сторон.

— Стало быть, ты находишь их действия разумными? — изумился Хрисант.

— Да, против того, что они видят; но против того, что осталось ими не замеченным, [231]их построение еще хуже, чем если бы они просто атаковали нас с флангов. Так или иначе, — продолжал Кир, — ты, Арсадо, по-прежнему не спеша, как это делал я, веди вперед свою пехоту. А ты, Хрисант, со своей конницей следуй рядом, в одной линии с ним. Я же двинусь туда, откуда, по-моему, удобнее всего будет начать битву. По пути я посмотрю, как у нас обстоят дела в каждом отряде. Когда я буду на месте и мы уже должны будем войти в соприкосновение с неприятелем, я запою пэан, а вы не отставайте. Когда же мы устремимся на врагов, — а вы легко это заметите, потому что шум тогда, я думаю, будет немалый, — тут уже ринется вперед Абрадат со своими колесницами — так ему будет приказано, — а вам надо следовать за ним, держась как можно ближе к колесницам. Действуя так, мы обрушимся на врагов в самый разгар их замешательства. Я также постараюсь как можно скорее присоединиться к вам, чтобы, вместе преследовать неприятеля, если боги того пожелают.