- Он сонбанисонба ун базара ун хатта он сонбанисонба ун базара ун хатта…

- Он сючири кяро роха ун кан соака он сючири кяро роха ун кан соака…

Монахи читали мантры в унисон, а Масамунэ и остальные стояли неподвижно и смотрели. Юзуру тоже не отрывал взгляда от монахов.

- Он сонбанисонба ун базара ун хата…

- Он сючири кяро роха ун кан соака…

В мавзолее все нарастало напряжение, пронизывало его насквозь, и голоса монахов эхом отзывались в темноте. В воздухе, причудливо извиваясь, танцевали два языка пламени.

- Нарита-доно, - позвал Масамунэ, заметив, что Юзуру словно примерз к земле.

Его лоб блестел от пота, и лицо, освещенное огнями, казалось мертвенно бледным.

- Нарита-доно, как вы?

- …А… - Юзуру, прийдя в себя, оглянулся и неуверенно ответил - А…не…простите…я…

Масамунэ пристально смотрел на него расширившимся глазом: что-то в Юзуру менялось, незаметно, но менялось.

“Что же…?”

Дыхание перехватывало, и все тело пульсировало. Почему? Из-за всей напряженной атмосферы? Нет, что-то другое. Пурпурное пламя - огни платформ гома - дрожало.

- Он сонбанисонба ун базара ун хата…

- Он сючири кяро роха ун кан соака…

В горле пересохло, холодный пот выступил уже на всем теле.

“Что происходит…?”

Хууш! В глазах потемнело, отблески пламени словно ввинтились в голову, а мантры свивались и скручивались в мозгу.

“Что…?!”

Тело отказало Юзуру.

- Нарита-доно? - проговорил Масамунэ, сообразив, что дело не ладно.

В этот момент Юзуру потерял равновесие и тяжело свалился со стула.

- ! Нарита-доно!

Изумленные Масамунэ и еще несколько человек подняли Юзуру; вибрация все нарастала, но Юзуру не шевелился. Дыхание болезненно рвалось у него из груди - ясное дело, что-то происходило. Было очевидно, что это - реакция на мантры, но…

- Нарита-доно! Пожалуйста, держитесь, Нарита-доно!

Масамунэ поразило еще и то, что тело Юзуру буквально обжигало, словно раскаленная сталь. Мантры потревожили лишь поверхность, в то время как нечто исполинское поднималось из глубин.

- Это…

*

- Похоже, ритуал в Кегаминэ начался.

Такая и Наоэ прибыли на свою точку - как раз туда, где несколько дней назад Такая сражался с лисицами, призванными женщиной, одержимой Есиасу. Место сильно изменилось: теперь здесь, как и в остальных точках барьера, поднимался к небу гигантский столб света.

- И это всё духи? Ничего себе…

- Таково могущество призыва мертвых. Наш соперник обладает огромной силой.

Такая вдруг замолчал.

- Кагетора-сама? - вопросительно проговорил Наоэ.

- Наоэ, ты же встречал Косаку?

- А?

Прежде, чем продолжить, Такая с момент колебался:

- Ты говорил, что Косака договорился убить нас в обмен на информацию об Оде. Это правда? Если да, то…!

Такая развернулся, и Наоэ безмолвно принял его взгляд. Не было нужды в словах: глаза говорили всю правду.

- …Ясно, - Такая закусил губу.

Той ночью тот, кто напал на него…кто ранил Кокуре и виновен в смерти жены священника, был…

“Он…”

Наоэ скользнул взглядом по сжавшимся от ненависти кулакам Такаи, посмотрел на столб духов, вздымающийся над платформой и посуровел:

- Давайте начинать. У нас нет времени просто тут стоять.

- Ага.

Наоэ перехватил взгляд Такаи…и задохнулся: эти пронзительные глаза, решительные и властные… Перед ним стоял не просто Такая - капризная раздражительность, юношеская бравада, куда все делось? Жажда сражаться под контролем холодного рассудка… Несомненно, подобное выражение может быть присуще лишь отважному генералу Сенгоку.

“Кагетора-сама…”

Внутри разгоралось давно забытое пьянящее чувство. О да, это Кагетора. Не тот своенравный ребячливый подросток, которого нужно было защищать, а человек, за которым они шли, за которого жертвовали жизнью: один-единственный господин - военачальник эры Сенгоку Уэсуги Кагетора.

Такая тоже ощущал, как в груди закипает огромная сила. Он - не Кагетора - чувствовал ее. Эта сила, которую он бессознательно выпускал в битвах с Сингеном и Ранмару, не зная даже, чья она…теперь Такая знал наверняка, что она принадлежит ему. Не Уэсуги Кагеторе, а ему, Оги Такае, - в этом он больше не сомневался.

Моя сила!

Сила накатывала изнутри - все тело, каждая клеточка полнились ею. Теперь он понял: те способности принадлежат не какому-то загадочному чужаку Кагеторе, а ему. Именно Оги Такая ощущал сейчас их в себе.

“Я это сделаю!”

Не было больше необходимости отбрасывать себя: этой невероятной силой он мог управлять и как Оги Такая. Будто учуяв их ауры, поверхность столба заволновалась. Наоэ опустился на колено и направил левую руку к земле, а Такая потянулся к свету. Обоих окружила аура, похожая на пламя.

- Сделаем их, Наоэ!

- Как прикажете!

Одновременно Такая собрал в ладони ненпу и швырнул ее в световой столб - сигнал к началу битвы! Ударом Такаи из столба вырвало кусок, сразу же свет разлетелся на части. В воздухе замелькали духи; они немедля набросились на Такаю и Наоэ. В этот же момент Наоэ прикрыл себя и Такаю гошинхой.

- Давайте, Кагетора-сама!

- Он бэйсирамандая соака, он бэйсирамандая соака! - глаза Такая расширились. - О Бисямонтэн с Восемью Мечами, дабы поразить этих демонов, даруй мне волшебный меч!

В воздухе вспыхнул сноп света: духи, задетые им, разлетелись. С громоподобным ревом свет сомкнулся вокруг Такаи.

- А…!

Сияние ринулось из рук Такаи, сложенных в ритуальном жесте Бисямонтэна, наполняя их немыслимой силой. Он еще не успел развести руки, а сгусток жидкого огня уже принял форму: в мгновение ока свет принял материальный вид. Формой этой оказался меч - настоящая, великолепно изготовленная катана, по холодному лезвию которой пробегали бледные лучики. Такая сообразил: этот меч…только он властен пользоваться им; этот меч предназначался для одного только предводителя Призрачной Армии Уэсуги и дан был изгоняющей силой самого Бисямонтэна.

“Меч Бисямонтэна…!” Наоэ уставился на него широко раскрытыми глазами: теперь силы Такая полностью восстановились.

- Я иду, онре! - закричал Такая, размахивая мечом.

В этот момент путаница с именами казалась простой формальностью: Такая ли сделался Кагеторой, или Кагетора стал Такаей…

Онре бросились на него всем скопом. Такая как мог быстро вертел мечом, и те духи, которых касалось лезвие, исчезали, затянутые им. Меч Бисямонтэна предназначался для экзорцизма: всякий призрак, разрубленный им, отправлялся в другой мир.

- Что ты стоишь, Наоэ?! Начинай быстрее! - громко позвал Такая.

Подчинившись, Наоэ собрал в левой руке энергию и начал успокоение земли:

- Он сарабататаагята ханна маннана кяроми…

Ритуал был разработан Уэсуги и основан на мантрах тайных буддистских учений. Наоэ читал мантры в строгой последовательности; вызов Читэн занимал время и требовал значительной концентрации. Одновременно призывающий становился беззащитным перед физическим миром, потому требовался кто-нибудь, кто бы прикрыл его в это время.

- Ах вы…!

Бесчисленные онре непрерывно бросались на Такаю, не позволяя тому и дыхание перевести. Необычайно напряженное сражение.

“Ублюдки!”

Такая вывесил над Наоэ защиту, а сам продолжал драться. Под лезвием меча духи исчезали, но все новые и новые воины возникали на их месте.

- БАЙ! - выкрикнул он, изображая нужный жест свободной левой рукой. Воздух расступился и втянул нескольких онре.

“Одновременно…?!”

В следующий момент щебень под ногами разлетелся, взрезанный ненпой духов.

- !

Онре ударили силой по Такае.

- Бляяяяяяя!

Такая отпрянул, принимая атаки на себя, блокировал их гошинхой; так же разбился о щит, ослепительно вспыхнув, и следующий заряд.

- Так вот вы как!

Под ногами загудело, обломки, большие и маленькие, поднялись в воздух.

- Вот вам!

Обломки полетели в онре - раздались хриплые крики. Использовав краткую передышку, Такая усилил защиту Наоэ, затем уничтожил наступающих сзади духов, а в тех, кто осаждал Наоэ, запустил ненпой. Наоэ тем временем не переставая читал, вливая силу в землю: