– Ну-ну, Айрис, – сказал Читти, прекрасно понимая, что проигрывает битву в защиту благопристойности, – в этой кухне языка не распускай.

– Крошка Нелли Разиньзад, – нераскаянно продолжала Айрис, – королева спинки к спинке!

Ее речитатив «Крош-ка-Нел-ли-Раз-инь-зад!» был подхвачен Долли и – хотя поначалу и опасливо – Адди. Все трое начал и отплясывать конгу вокруг кухонного стола.

– Цы-ы-ы-ыц! Все вы! – прикрикнула на них миссис Варли. – Так себя вести, когда в доме мертвое тело!

– Да ну! – вмешался Томелти. – Вы же сами сказали, что Реймонд Джентри был подлюгой. Или вы собираетесь слезы над ним проливать?

– Нет, не собираюсь, – ответила она. – Но не так уж приятно думать, что разделяешь кров с убийцей.

– Ну, вам-то из-за этого тревожиться незачем, – возразил он, насмешливо фыркнув. – Такое убийство касается только богатеев с титулами. Для таких, как они, это же высокое искусство, спорт для знати наподобие лисьей травли. Нам-то может хотеться убить кого-нибудь из них, но, поспорю на последний фартинг, они никогда не загрязнят свои наманикюренные пальчики, убив кого-нибудь из нас. Ведь раз уж мы не годимся, чтобы приглашать нас на коктейли, так не годимся и чтоб нас убивать. Если кто-нибудь из этой шайки наверху возьмет да и убьет кого-нибудь из нас, его подвергнут остроклизьме, верное дело, – а только вот почему, знаете? Не потому, что он совершил убийство, а потому как он перешел границу своего класса!

Вопреки своей неограненной внешности Томелти не страдал отсутствием красноречия.

– Вы можете вообразить, как кто-нибудь из них не пожалел времени и хлопот, чтоб прикончить на чердаке кого-нибудь из нас и представить все так, будто туда нельзя было ни войти, ни выйти? Фига с два! Если когда-нибудь мы получим свое, так добрым старым способом рабочего класса: хлоп по башке, по затылку перед «Псом и селезнем», и наше вам с кисточкой. Так что не бойтесь, миссис Варли, ваша жизнь, да и ваша добродетель тоже в полной безопасности, дальше некуда.

– Э-эй! – сказала миссис Варли, разгорячаясь. – Моя добродетель – это мое личное дело, заруби себе на носу. Да будь покойный мистер Варли жив и услышь он такие твои слова, так перевернулся бы в гробу.

– Памятуя, как вы все тут неуважительно про него болтаете, – заметил Читти, – так если кто и поворачивается сейчас в своем гробу, так Реймонд Джентри.

– Так он же еще не в гробу, глупыш, – указала Айрис, припудривая нос розовой пуховкой. – Он там на чердаке, где его нашли. Неприлично, по-моему, бросать мертвое тело, ничем не прикрыв, и вообще!

– Да нет, – неожиданно пропищала малютка Адди. – Так всегда велит полиция, если случится убийство.

– Чего?

– Ничего.

– Ничего? Это как так – ничего?

– Ты не должна ничего делать, совсем ничего. Я в книжке прочитала.

Миссис Варли исполнила то, что в кино называют «дубляжем»:

– Ты прочитала книжку?

– Я прочитала две книжки, миссис Варли, – храбро ответила Адди. – Их мне Джесси отдала, когда уволилась. Вы помните Джесси, мэм? Она еще вышла за сына галантерейщика и съездила на медовый месяц в Грейт-Ярмут.

– О да, – сказала миссис Варли мрачно. – Джесси я помню. И еще я помню, что про Джесси мы тут не говорим. Со свадьбой, на мой взгляд, чуток поторопились. И только подумать, что викарий разрешил ей венчаться в белом! И с христианским милосердием можно переборщить!

– Ну так, мэм, Джесси дала мне эти две свои книжки. Очень даже умные. Одна называлась «Вампир пампасов». У-ух, до чего забористая!

– Выражения, Адди, выражения! Здесь не Париж, знаешь ли.

– Извиняюсь, мистер Читти.

– Ну а вторая, милочка? – спросил он.

– Странно так получилось. Она – мисс Маунт, ну, той, что в гостях у хозяев.

– А которая из них? – спросила Долли.

– Ох, Долли, и ты туда же. По-моему называлась она «Убийство» и что-то там еще…

– Ну, толку от этого мало, – сказал Томелти, а глаза его возвелись к Небесам. – Да у любой ее книжки в названии есть «Убийство».

– Во-во! Она самая и есть.

– Которая?

– «Убийство в названии»! Она называлась «Убийство в названии» и, ну, просто лучше не бывает! Убийство случается в первой главе, и такое кровавое-прекровавое! Жертва, ну, он какой-то большой бизнесмен, Хайрес Риттенхаус – Хайрес В. Риттенхаус Третий – Наполеон финансов, так его прозвали – и его нашли засунутым в пресс для брюк в люке в Дорчестере.

– Значит, они засунули пресс для брюк в люк вместе с ним? – воскликнула Айрис.

– Да нет. Это был его люк. Ну, как в больших отелях, не простой номер, а люк.

– Да ну тебя! Какой еще люк для брюк?

– Я не про такой, я про люк в отеле. Ну, так все время, пока читаешь, то помнишь, что случилось это в первой главе, и ты знаешь, кто это сделал, и не можешь понять, как сыщица – она женщина по имени Алекса Бэддели – не можешь понять, как она спасет человека, которого арестовали, а он красавец такой чистой воды, молодой янки, Майк, как там его, фамилию позабыла… нет, нет, нет, назовите меня дурой, я же помню! Майк Риттенхаус, то есть племянник Наполеона и без гроша в кармане. Ну и невозможно понять, как она его спасет от петли, потому это он сделал, ведь вы же прочли про то, как он это делал, с самого начала.

Пожалуй, никогда еще в своей юной жизни Адди не доводилось говорить так долго без того, чтобы ее не перебили, и она умолкла, переводя дыхание.

– Ну, не заставляй нас всех сидеть на иголках, Адди, – сказала миссис Варли. – Он это сделал или не он?

– Да не он! – воскликнула Адди, торжествующе осияв их всех улыбкой. – Вот почему книжка такая умная. Только в самом конце открывается, что он тогда сидел в кино – о чем все время долбил полиции, – а в первой главе вы прочитали, не как он убивал дядю, про что все верили, а про похожее убийство, которое он видел в кино. Оно… как же это? – ВДОХНУЛО! – ну да, вдохнуло настоящего убийцу. Но потому как это самое первое, что вы прочли, и потому как после кино он идет по Бонд-стрит и мучится из-за ужасного, что совершил, вы думаете, его убийство мучит, а на самом деле он все свои деньги потратил на эту распутную женщину, с которой познакомился в кафе на углу – и потому, как вы до конца книжки вбили себе в голову, будто убил он, так до того удивительно, что его дядю убил-таки не он!

Раскрасневшись из-за – как она верила – торжества ее таланта рассказчицы, Адди не заметила, как глаза ее слушательниц и слушателей заволокло полное отупение.

– Я ничего не поняла, – сказала миссис Варли.

– И я тоже, – сказала Долли, покачивая головой.

– Ты, как всегда, ухватила палку не за тот конец, Адди, милочка, – сказал Читти голосом, который, без сомнения, считал ласковым.

Адди теперь чуть не плакала.

– Да нет же, это правда ужасно умная идея, когда подумаешь.

– Я против идей, – сказала миссис Варли. – От идей половина всех бед в мире.

– Но этот молодой янки, этот Майк, понимаете, все говорят, что он…

– Давай не начинай все сначала, – сказал Томелти. – Мы и в первый раз ни уха ни рыла не поняли, а зная тебя, ты только еще больше напутаешь. И чего тебе вообще взбрело наплести эту лабуду, хотел бы я знать?

Нижняя губа Адди дрожала под кривыми зубами, точно у ребенка, которого выбранили, но бедняжка объяснила:

– Я просто хотела сказать, что при убийстве нельзя трогать мертвое тело, пока доктор не скажет вам, что оно на самом деле мертвое. Так в книжке говорится, и, значит, так оно и есть.

– Ну, с этим разобрались, – подытожил Томелти. – Так какое мнение у сидящих за этим столом? Чьих рук дело?

– Уши меня не обманули, Томелти? – вскричала возмущенная миссис Варли. – Ты правда спрашиваешь нас, кто, по-нашему, убил Джентри?

– А почему нет? Они наверху вроде жуют это и пережевывают.

Глаза миссис Варли прищурились.

– Объявят награду, ты думаешь?

– Награду? Нетушки! Да заполыхай весь дом, и они бы все вопили и визжали, а вы бы вбежали, чтобы их спасти, так они бы заставили вас ноги хорошенько вытереть, а уж потом нырять за ними в чертов огонь!