Литмир - Электронная Библиотека

Наблюдая, как дворецкий потягивает свой исходящий паром чай, он дружески заметил:

– Вроде бы, мистер Читти, это дельце с убийством аппетиту вам не подпортило?

– А, Томелти, – отозвался Читти с отталкивающей жантильностыо, извлекая кусочек поджарки, угнездившийся между двумя его передними зубами, – наши силы надо поддерживать.

Наступила пауза.

– Вы что-то все молчите, мистер Фаррар, – сказал кто-то.

– Простите, что?

– Что вы думаете?

– О чем?

– Кто станет следующей жертвой убийцы?

– Томелти! – прикрикнул на него Читти. – Следи за своим языком! Я не позволю, чтобы ты пугал женщин болтовней про убийства. Во всяком случае, пока я хозяин этой кухни.

Читти, прежде чем пойти в услужение, несколько лет судил боксерские матчи и редко допускал, чтобы его подчиненные забывали об этом.

– Не говорить про убийства? Черта с два! – воскликнул шофер. – Да в Ффолкс-Мэноре с тех пор, как я тут работаю, ничего интереснее не случалось. И ты думаешь, будто можешь заставить нас помалкивать? Мозги у тебя съехали. Верно я говорю, мистер Фаррар?

– Да-а. Убийство Джентри, как бы его ни рассматривать, во всяком случае – интересно.

– Удивляюсь я вам, мистер Фаррар, вы же такой образованный! – сказала мисс Варли. – Интересно? Да разве ж можно такое слово употреблять про гостя, которого нашли с пулей в мозгах?

– В сердце? Ведь так?

– Сердце… мозги – какая разница? Человека застрелили насмерть. Тут я могу много слов подобрать, да только «интересно» первым в списке не будет.

– И я могу подобрать много слов для Реймонда Джентри, – сказал Томелти, – и «интересно» этот список тоже не начнет.

– Ну-у-у, это-то верно, – сказала миссис Варли, неожиданно вспомнив, как еще недавно покойный поставщик газетных сплетен довел ее до белого каления. – «Склизкий» подойдет, пожалуй, лучше.

– Ну-ну, миссис Варли, – сказал Читти. – Как вы сами только что упомянули, бедняга лежит наверху мертвый. Малая толика христианского милосердия тут не повредит.

– Бедняга! – повторила миссис Варли, разгорячаясь. – Нахальство, нет, какое нахальство потребовать яичницу со шкварками в одиннадцать утра! Где он себя вообразил? В чертовом «Савое»? Уж чертова нахальства ему хватало, мистер Читти.

Читти, который явно разделял двигавшее ею чувство (он тоже побывал мишенью выпадов Джентри), тем не менее счел, что излито оно было неподобающим образом.

– Выражения, миссис Варли, выражения!

– Извиняюсь, мистер Читти, по вы же, думается, не станете спорить, что на нем клейма негде было ставить, и он сполна заслужил то, что получил.

– Ну, не знаю, зашел бы я так далеко…

Тут Адди, чье приплюснутое личико, наверное, могло бы выглядеть симпатичным, знай она, как привести себя в порядок, как зашпилить волосы, чтобы они постоянно не лезли ей в глаза, подошла к столу с экстра-толстым ломтем индейки и выложила его на пустую тарелку Читти тупой стороной хлебного ножа.

– У-у! – сказала она, ни к кому конкретно не обращаясь. – А я бы потанцевала фокстрот под какой-нибудь савойский джазбанд, такие, какие передают у нас по радио. Куда лучше черных музыкантов на Уинчелсийском молу.

– Ну, тебе там не танцевать, так что забудь, – одернула ее миссис Варли. – Сходи принеси остальной уголь.

– Да, мэм.

Она поскакала к двери и чуть не столкнулась с Айрис, старшей горничной, первой из огненно-рыжих двойняшек, которые нанялись к Ффолксам в один и тот же день. Вторую звали Долли, и выглядели они одинаково бойко в идентичных фартучках и наколках, так что различать их было очень непросто.

– Ох, мои бедные ноги, – простонала Айрис. – Они меня в могилу сведут!

Она рухнула на стул рядом с Томелти.

– Фу-ты ну-ты, красуля, – приветствовал он ее с беспардонным заигрыванием, которое давно запатентовал. Действовал он с изяществом семафора, и приходилось только удивляться, что такой подход приносит результаты. Но он их приносил. Снова и снова. – Хочешь, я тебе массаж сделаю? – оптимистично предложил он.

– Макака нахальный! О-о-ох, – упоенно вздохнула она, сбросив туфли под столом – задник левой носком правой, задник правой – большим пальцем левой ноги. И принялась энергично растирать подошвы. – Я уже час, как только об этом и мечтала. Прямо в кровь стерты! – Она испустила вздох приятного предвкушения. – Завтра мое свободное утро, и я поставлю будильник на шесть, просто чтобы напомнить себе, что я могу спать дальше. Блаженство!

– А что там наверху-то? – спросила миссис Варли, высыпая в свой чай третью ложку сахара из четырех. – Все еще на взводе, а?

– Еще как! Вот почему они нас внизу и держат – из-за помоев, которые льют. Когда я выходила из гостиной с чайным подносом, эта актриса, Кора, как ее там, обозвала Джентри лживым псом. «Лживый пес» – ее собственные слова, и она прямо их выплюнула! Не хотела бы я повстречаться с ней темной ночью!

– Не повстречаешься, так что забудь, – сказала миссис Варли, которая не могла и дня прожить, не черпая щедрой рукой из своего запаса расхожих фраз.

– Просто такой оборот речи, миссис Варли, ну, то, что называют аллергией.

– Я против аллергий. Добрый простой английский всем годится.

Она задумчиво прихлебывала чай, благовоспитанно оттопыривая мизинец.

– Однако меня удивило то, что ты сказала, как она прямо-таки плевалась. Она всегда казалась мне такой светской и вощеной.

– Вощеной? – повторила Айрис язвительно. – Эта надутая чушка? Вощеная, эта…

– Айрис! – предостерег Читти. – Выражения.

– Извиняюсь. Только меня смех разбирает, понимаете, как подумаю, чего она выболтала.

– Кто?

– Да так называемая Кора Резерфорд.

– То есть почему «так называемая»?

– А вот. Они все попивали чаек, даже сыскарь, а она… ну, Кора Резерфорд, думала развеселить их одним своим антидотом. У нее этих антидотов хоть отбавляй.

– Я против антидотов.

– Да ну же, миссис Варли! Валяй, Айрис, что случилось-то?

Вся кухня насторожила уши. Адди вернулась из угольного сарая и так незаметно, как могла, встала у садовой двери – впрочем, незаметности ей было не занимать стать, – а Долли, только что завершившая свои обязанности наверху, села рядом с Томелти по другую сторону от Айрис.

– Ну, – сказала Айрис театральным шепотом, – она сидела близко от огня в этом своем меховом шарфе…

– Вот это вещь! – перебила Долли со вздохом. – Я бы умерла, я бы УБИЛА за такой шарф из норки.

– Это не норка, а лиса.

– Это норка.

– Лиса!

– Норка!

– Девочки, девочки, это же, наверное, значения не имеет?

– Верно, мистер Фаррар. Ну, нестерпимо, когда тебя перебивают, а ты еще только начала антидот рассказывать, – сказала Айрис, свирепо глядя на сестру. – Как я собиралась сказать, когда меня грубо перебили, – продолжала Айрис, – она рассказывала им какую-то историю про себя. Когда она была маленькой девочкой – не про театр на этот раз, а о том, как она нашалила с каким-то соседским мальчиком… Нет-нет, вовсе не то, о чем ты думаешь, Томелти, ирландский ты жестянщик, ты… только одно у тебя в голове и есть! Вроде бы она и этот мальчик плескались в грязной луже, и когда она вернулась домой, ее мамочка разозлилась, что она так свою одежду выпачкала, и давай ее разделывать на все корки, а она, Кора то есть, она и скажи в ответ своей мамочке такую остроумную неприличность. И это была соль ее антидота, но все они громко рассмеялись, только когда она повторила, что сказала ее мамочка, чуть она услышала эту неприличность… – Айрис с поразительной убедительностью изобразила интонации Коры Резерфорд: – «И милая мамочка обернулась ко мне и закричала, да как ты смеешь разговаривать так со своей матерью, Нелли!» Вот так: Нелли!

– Я чего-то недопоняла, – сказала Адди.

Айрис разразилась хриплым ехидным каркающим смехом.

– Нелли! Она до того увлеклась, рассказывая свою историю и остроумничая и все прочее, что напрочь забыла про то, что имя-то у нее считается Кора. И даже не закончила антидот. Прижала ладони ко рту, а эта ее морда цвета опары – ну, прямо будто пышка на соде миссис Варли, иначе не назовешь! Так она прямо забагровела. И фамилия у нее, спорю, не Резерфорд вовсе, а Разиньзад, не иначе.

28
{"b":"161163","o":1}