— Это важно. Вы поведёте город дальше, к процветанию или к краху. После того как станете полноценными боевыми чародеями.

— Да, мы все такие из себя в будущем лидеры, главные, умные… Вот только город пожертвует нами не задумываясь.

— Любой чародей должен быть готов исполнить свой долг. Неважно — адепт, бакалавр, магистр. Будущие лидеры должны понимать это лучше всего. Ради города и Акиномори мы должны уметь жертвовать. Собой, своей семьёй, чем угодно. Вольный город и королевство — прежде всего. Не станет их — не будет будущего и у нас.

— Я поняла вашу логику… — сказала Рикко с непонятным выражением.

— Это не логика, Юкиона. Это мораль. Наши предки поклялись защищать Акиномори. Наши предки поклялись защищать Дзэнсин — это всё, что у нас есть — ты ведь знаешь, боевые чародеи сосредоточены в поселениях, подобных нашему не просто так. Вольный город — это дом, наша семья. Каждый член семьи — важен. Но безопасность семьи в целом — важнее любого отдельного члена. Даже если речь идёт о моём сыне.

Рикко ничего не ответила, задумавшись.

— Понять логику Аки — первостепенная задача. Вполне возможно, то, что случилось сегодня — лишь прелюдия. Или один из этапов плана. И что-то мне подсказывает — всё может очень плохо закончится.

Ицуго неторопливо поднялся с табурета.

— Мне пора, Юкиона. Я оставлю тебя с Хашем… Не знаю, что вас связывает, но когда ты здесь — ему легче. Поверь отцовскому чутью, — предупредил мужчина вопрос девушки.

Входная дверь отворилась, выпуская казначея и впуская столб яркого света из коридора. Рикко недолго посмотрела вслед старшему Кэйрану, а затем обернулась к юному адепту и нежно погладила его по щеке.

Хаш стоял на могучем холме, продуваемом всеми ветрами. Он возвышался над серой равниной от горизонта до горизонта, абсолютно плоской, лишённой даже намёка на растительность. Юркие песчаные смерчи вздымались и опадали в случайных местах, серые, как и всё здесь — земля, небо, затянутое клубящимися облаками. Кэйран поднял свои руки к лицу — нет, они остались прежнего цвета. Он выделялся на фоне господствующего цвета ярким аляповатым пятном, если приглядеться со стороны. Ему не было тут места. Здесь царила пустота и колючий песок, который ветер горстями бросал прямо в лицо.

"Опять это место… Опять это странное место".

За спиной послышался странный шорох. Юноша обернулся, медленно и плавно, словно кто-то отключил все его боевые рефлексы, вбитые в голову годами постоянных тренировок.

Там он увидел своё отражение — поначалу показалось именно так. Но, присмотревшись, Хаш понял, насколько отличается от гротескной карикатуры, разделившей с ним этот холм.

Одежда, причёска, выражение лица — всё это копировало самого Кэйрана. Однако в незнакомце было только два цвета: серый и чёрный. Больше всего бросались во внимание глаза — два озерца, затянутых маслянисто-тёрмной влагой, которая плескалась там по каким-то своим законам, никак не перекликавшимся со странным окружающим миром. Да и тело… Если внимательно взглянуть на кожу — становилось понятно, что она состояла из сотен тысяч мельчайших частиц, мельче песчинок, носящихся в воздухе. По её поверхности изредка пробегало какое-то марево, она немного двигалась — юноше сделалось дурно после двух минут пристального осмотра.

Под ногами у отражения виднелась металлическая крышка. Покрытая густой сетью трещин. Оттуда, при ближайшем рассмотрении, тянулись к телу двойника серые струйки, вливавшиеся в марево, пробегавшее по коже.

Его сосед по холму вдруг шевельнулся, склонив голову на бок до боли знакомым движением. Но у двойника это вышло плавно, текуче. Ближайшие ассоциации его пластике — песок, пересыпающийся в часах. Говорить незнакомец не спешил.

— Кто ты? Где я? — Хаш старался говорить уверенно, но ветер рвал слова у него из губ и уносил прочь. Однако, отражение услышало.

— Я? — лицо ожило, появились эмоции, но наигранные, гротескные. Брови от удивления едва не подскочили до макушки, чёрные глаза распахнулись широко-широко. — Я? Мне никто не задавал этого вопроса, — голос шелестел тише песка, но перекрывал порывы ветра и звучал достаточно громко. — Я не знаю ответа. Я — это я.

— Хорошо, скажи, где мы?

— Здесь, — незнакомец обвёл рукой окружающее пространство. — Здесь.

— А…

Договорить адепт не успел. Тело "песчаного" пошло рябью, контуры поплыли. Из глубины теряющей чёткость фигуры донёсся странный набор звуков — бульканье, пощёлкивание, треск. Затем металлический голос произнёс:

— Активация слепка не требуется.

— Ты о чём? — Хаш никак не мог взять в толк, что здесь происходит.

— Первичная личность не проявляет признаков распада. Необходимо усыпление…

Фигура как-то странно, нечеловечески изломалась, зато приобрела чёткость. Двойник вскрикнул, всё с теми же гротескными "эмоциями" на сером лице:

— Я не хочу! Я — это я!

— Усыпление, — бесстрастно произнёс металлический голос. — Первичная личность не проявляет признаков распада.

Тело "песчаного" начало пузыриться и окончательно потеряло форму. Больше всего оно напоминало теперь пятивший кусок теста. На какую-то долю мелькнуло знакомое Хашу лицо, а затем комок начал стремительно увеличиваться в размерах.

Адепт развернулся и бросился бежать. Он планировал спрыгнуть с края холма и двигаться вперёд по равнине, пока хватит сил. Подальше от этого странного парня.

— Я хочу бы-ы-ыть!!! — надрывался в пространство шелестящий голос.

— Принудительно… распад… запечатать… — металл оставался неумолимым.

Хаш не выдержал и обернулся, перед самым краем холма.

Маслянистая, студенистая, тёмная масса хлынула из лопнувшего огромного пузыря, заполоняя собой всё пространство. Юноша прыгнул, но особого успеха это не имело — тьмы становилось больше с каждой секундой.

Через несколько мгновений Кэйран целиком барахтался в странной субстанции, словно состоявшей из миллионов мельчайших песчинок. Они то уплотнялись вокруг его тела, то рассасывались, даря Хашу ощущение свободного полёта. В какой-то момент адепт почувствовал, что ему не хватает воздуха. Он просто забыл дышать с самого начала, когда тьма захлестнула его. Сейчас сама мысль сделать вдох казалась отвратительной, она означала — впустить их в себя.

— Усыпление слепка, — пробормотал знакомый бесстрастный голос и Кэйран отключился.

— Кажется, я скоро привыкну просыпаться в больнице, — это были первые слова Хаша после того, как он открыл глаза и уставился в белый потолок.

Палату заполнил солнечный свет и свежий воздух из открытого окна. На адепта навалилось знакомое чувство — где-то всё это уже случалось. "Ухитриться попасть в больницу дважды за пару недель — нужно уметь" — с некоторым самодовольством отметил юноша. Затем он приподнялся на локтях.

"Почти аналогично прошлому пробуждению в этом милосердном заведении. Отличия — минимальные" — констатировал для себя адепт. Вторая койка в нескольких метрах справа, на которой растянулся укрытый белой простынёй Амидо, немного другая обстановка, медицинский вычислитель — и Йору, сидящий на диванчике у двери, читающий книгу с невозмутимым видом. Тишина и прохлада.

Блондин оторвался от чтения, услышав звуки голоса Хаша, внимательно посмотрел на товарища.

— Привет, — как ни в чём не бывало поздоровался Когаку. — Доброго утра.

— Угу, — кивнул в ответ Кэйран. — Сколько я здесь?

— Второй день. С тех пор как тебя Талахаси приволок с полигона.

Полигон… Хаш откинулся на подушку и с шипением выдохнул воздух сквозь зубы. Нет, память не проявила благородства и сохранила в памяти все детали.

— Аки…

Йору опустил глаза.

— Жаль, но придётся тебе узнать это от меня. Аки сбежала из города. Вместе с Гиханом.

— Что?! Значит она всё-таки…

— Я не могу ответить — воздействовал ли на неё магистр. Особый отдел Внутреннего Круга занимается этой проблемой.