Тем же вечером она нарисовала свою собственную карту. Хотя мистер Ллойд ничего не сказал, ей почему-то это было важно. Девочка приготовила и контурную карту, с такой большой картой написать контрольную несложно, если у нее, конечно, хватит смелости попросить разрешения ею пользоваться.

Спустя пару дней мистер Ллойд всем раздал контурные карты, прочерченные бледными фиолетовыми чернильными точечками. Задание было — подписать названия всех озер.

Анна ждала, пока учитель подойдет к ее парте, и снова и снова повторяла про себя приготовленную фразу. С пересохшим от страха ртом ей удалось выговорить:

— Можно мне пользоваться картой побольше, пожалуйста, сэр? Я ничего не различаю на маленькой карте. Мне нужно, чтобы чернила были черные.

Повисло молчание. Анна замерла. Мистер Ллойд взял ее карту и перевернул. Он что, думает, на обратной стороне подписаны названия?

— Хорошо, мисс Зольтен.

Учитель вернулся к столу и стоял там, не спуская с учеников внимательных глаз. Руки Анны дрожали, пока она набирала чернила в ручку и доставала промокашку. Девочка прекрасно знала все ответы. Ей даже не надо было писать их сначала карандашом.

Когда рука окрепла и сердцебиение утихло, она снова взглянула на учителя.

"А ты ведь тоже загадка, — подумала девочка. — Почему ты на меня не наорал?"

На этот вопрос она ответа не знала и решила пока в него не углубляться. Уверенной рукой девочка вывела — Река св. Лаврентия, ^[23]а потом приступила к названиям озер.

Глава 11

День рождения близнецов пришелся на последнюю среду сентября. Обычно в семье Зольтенов дням рождения большого значения не придавали, но с близнецами — другое дело. Все правильно, их двое, значит, и шумихи должно быть вдвое больше. За многие годы день их рождения превратился в настоящий семейный праздник, удовольствие не только для близнецов, но и для всех остальных. Конечно, право выбирать принадлежало Фриде и Фрицу, они — виновники торжества. В этом году намечались обед в ресторане и поход к кино на "Волшебника страны Оз", пока фильм еще не сошел с экрана.

— Папу пришлось уговаривать, он все-таки опасается оставлять магазин на мистера Милза, — на большой перемене Анна принялась рассказывать Мэгги о планах на великий день. — Хотя мистер Милз знает дело почти как папа.

Вообще-то мистер Милз был часовщиком и работал дома, но иногда помогал в магазине, когда не могла мама.

— А как же его часы? — полюбопытствовала Мэгги.

— Он сказал, часы не против провести время без него, — повторила Анна слова часовщика. — Но мне кажется, ему просто нравится изредка побыть не одному, а в компании.

— Значит, вы уйдете из дома в пять часов и на весь вечер. Здорово, ты посмотришь "Волшебника страны Оз"! Я обожаю этот фильм — три раза ходила.

Анна сложила пергаментную бумагу, в которую были упакованы бутерброды. Один раз ее уже использовали, заворачивали хлеб, чтобы не зачерствел. Может, еще разок пригодится.

— Мне кажется, я уже видела фильм, столько ты про него рассказывала, — призналась девочка. — Но услышать все заранее ничуть не мешает. Люблю выяснять наперед, особенно если благополучно кончается, тогда меньше беспокоюсь, пока смотрю. Мой первый в жизни цветной фильм! Когда шла «Белоснежка», мы лежали с ветрянкой. Я думала, просто умру, так хотелось посмотреть.

— Но ты же видела мультфильмы с Микки-Маусом, — напомнила подружке Мэгги. — Хотя это совсем не то же самое, ну ни чуточки.

— Я буду внимательно слушать и запомню то, что ты пропустила в песне "Где-то там, за радугой", — пообещала Анна. — Как же хочется, чтобы уроки поскорее кончились!

Когда Зольтены выходили из кинотеатра, уже стемнело. Анна запомнила нужный куплет и теперь могла спеть песню целиком.

От трамвайной остановки до дома оставалось всего несколько кварталов, и Анна начала петь. Мама подпевала без слов.

Гретхен и Фрида, шедшие впереди, наперебой запели "А мы идем к Волшебнику, Волшебнику, Волшебнику".

Тут Руди, привыкший во всем быть первым, стал припоминать, а где не помнил — сочинять песенку Страшилы. "Он не хуже Паулы", — подумала Анна и стала прислушиваться к словам песенки.

Мечтой заветной — что сказать —

Я б поделился с вами.

Смогу читать, смогу писать,

Смогу считать — с мозгами.

— А теперь Железного Дровосека, — попросила девочка.

— Ага, — задумался на минутку брат, — как там…

Ах, с сердцем словно масло

Любовь в душе б не гасла.

Тогда красавице любой

Я б настоящий был герой.

Одну бы выбрал я из них,

Ту, что прекраснее других.

Все захлопали в ладоши.

— Теперь Трусливого Льва, — потребовал Фриц.

— Творческий порыв угас, — серьезным тоном заявил Руди.

— Скажешь тоже, — хмыкнул Фриц, и они с Фридой принялись обсуждать фильм.

Анна слегка устала и плелась позади. Руди замедлил шаг и оказался рядом с ней. Брат тихо запел, так, чтобы слышала только она.

Я так боюсь, всего страшусь,

И мир спасти я не берусь,

Трясутся аж коленки.

Но в бой пора уже идти,

О, где бы храбрость мне найти,

Чтоб не стоять у стенки?

Анна взглянула на брата, не зная, что сказать. Выходит, это особая песенка, иначе почему бы не спеть ее громко, как те, другие? Может, он хочет сказать — я знаю о своей трусости?

— Перестань валять дурака, — проговорила девочка. — Не воображай. Мальчишка вроде тебя мира не спасет.

Руди не ответил, но, когда они проходили мимо уличного фонаря, подмигнул ей.

Значит, ничего серьезного, у Анны стало поспокойнее на душе. Но все же она не попросит брата спеть эту песенку остальным.

Еще квартал, и они дома.

Тут Гретхен заметила письмо, лежащее в прихожей на коврике у двери, и схватила конверт, пока на него не наступили.

— Это… кажется… от тети Тани, папа, — девочка протянула письмо отцу. — Но марка почему-то голландская.

Гретхен собирала марки, ясное дело, ей лучше знать. Может, тетя Таня выбралась из Германии и уехала в Голландию? Анна не понимала — радоваться или пугаться. Надо подождать, пока папа прочтет письмо. Отец потянулся за ножом для разрезания бумаги. Никто не двигался, пока он вскрывал конверт, разворачивал письмо, пробегал глазами первую страницу. Но только папа заговорил, как они уже знали — у тети Тани все совсем плохо.

— Пойдемте сядем в гостиной, — предложил Эрнст Зольтен, — и прочтем письмо вместе. Я скажу сразу, письмо написано в августе, и Таня все еще в Германии.

Даже мама не промолвила ни слова. Все гуськом двинулись в гостиную. Анна села на маленькую скамеечку рядом с папиным креслом. Ему всегда нравилось, когда младшая дочь сидела так, совсем близко. Если он уставал или был расстроен, если она чувствовала себя одинокой или обижалась, обоим становилось легче, когда они оказывались рядом. Похоже, как раз сейчас это необходимо.

Она поняла, что права, когда папа развернул письмо правой рукой, а левую положил дочке на плечо и стал читать:

3 августа 1939 года

Дорогой Эрни,

Я уверена, это письмо не пропадет, доберется до вас, уверена, как ни в чем другом, только не знаю, каким образом и когда. Пишу вам часто, но от вас за полгода получила только два письма. Наверно, письма просто не доходят.