Её первый поцелуй… С другим человеком. Не с Паркером, к которому уже все перегорело, и кроме братских чувств она ничего не испытывала. Нет, это было нечто особенное. В какой

то степени даже волшебное, невероятное. Сладкое и немного запретное. Один раз они неловко столкнулись носами, но, казалось, даже не обратили на это внимания. Дитрих только коротко хмыкнул, но комментировать данное событие никак не стал. Люси немного осмелела и всё

таки обняла его рукой за шею, притягивая чуть ближе, почти опрокидывая его на себя. Дитриха это веселило, и в то же время казалось невероятно трогательным. Он не любил проявления чувств на людях, считая это самым глупым способом привлечь внимание к своей персоне, но теперь он расценивал свой поцелуй с Люси иначе. Это не было тщательно спланированной акцией. Это было, как ему в тот момент виделось, действительно, проявление чувств.

– Уроды, – прошипел кто

то, едва не навернувшись через парочку, сидевшую возле стены. – Другое место найти не могли, чтобы лизаться?

– Пошел на хер, – в привычной для себя манере отозвался Дитрих.

Наверное, в этот момент сильнее всего зацепило его именно слово лизаться, все остальное, в том числе и «уродов» он даже не заметил. Это было незначительным. Лизались в его представлении иначе, а у них были не просто поцелуи, а проявления чувств.

– Он прав был, – шепнула девушка. – Здесь не самое подходящее место для этого.

Дитрих очень удивился бы, не сработай закон подлости, преследовавший его по пятам, всегда и всюду, потому что именно в этот момент за его спиной раздался цокот каблуков. Ему и оборачиваться не нужно было, чтобы понять, кто именно стоит там сейчас.

Кристина была вне себя от ярости.

Она запретила дочери близко подходить к Ланцу, даже думать о нем, и что же увидела в итоге? Она снова увидела Люси рядом с этим прохвостом. При этом одного взгляда на них достаточно было для того, чтобы понять: никто её приказы не слушал, держать себя в руках не собирался и сейчас, скорее всего, парочка довела до логического финала начатое на катке действо.

– Люси, я запретила тебе общаться с ним, – ледяным тоном отчеканила Кристина. – Могу я узнать, по какому праву…

– Вас

то я и хотел увидеть, – протянул Дитрих, поворачиваясь лицом к директрисе.

Он стоял как раз между матерью и дочерью, как будто отгораживал их друг от друга, закрывал собой Люси, чувствуя прикосновение её ладони к своей руке. Она держала его за локоть, вцепилась так, словно боялась упасть без него.

– Меня? – усмехнулась Кристина.

– Именно вас, мисс Вильямс, – подтвердил Ланц. – Думаю, нам есть что обсудить. Все придумывал повод, чтобы попасть к вам на собеседование, а тут все так удачно сложилось.

Люси чувствовала напряжение, повисшее в воздухе. Дитрих, кажется, готов был прямо тут кинуться в драку, наплевав на то, что перед ним женщина. Пусть даже эта женщина ведет себя откровенно нагло, пытается спровоцировать его на сильные эмоции. Кристина всегда знала, куда нужно ударить, чтобы вызвать своего оппонента на скандал. Это у нее получалось отменно. Намного лучше, чем всё остальное. Скандалить она умела, общий язык находила с трудом. Во всяком случае, с теми людьми, что были ей неугодны.

– Что ж, давайте поговорим, Ланц, – насмешливо протянула женщина. – Прошу в кабинет. А ты, – взгляд её переметнулся в сторону дочери. – Марш на уроки, и чтобы я тебя до конца учебного дня не видела, иначе пеняй на себя.

– Она не ваша собственность, – прошипел Дитрих, проходя мимо Кристины. – Так что не указывайте, как ей поступать.

– Рот закрой, мерзкий крысеныш, – ответила Кристина так тихо, что услышал только он.

– Да прямо сейчас, уродливая крыса, – отозвался Дитрих.

Так же тихо, под стать своей собеседнице.

Ему в этот момент было наплевать на все нормы поведения. На войне все средства хороши. Если директор позволяет себе такие высказывания в адрес учеников, то почему же он должен держать эмоции в кулаке и на откровенное хамство отвечать молчанием? Она первая начала, не он. Так что пусть теперь выслушает все, что он о ней думает.

Дитрих, конечно, был наслышан о том, что родители редко бывают довольны выбором своих детей, и, по идее, ему не следовало обострять ситуацию, но он уже не мог сдерживаться. Эта мерзкая сука его достала.

И пусть он потом вылетит из школы, главное – он выскажет ей в лицо все, что думает о ней, получив при этом огромное моральное удовлетворение.

Все его планы полетели в пропасть. Он хотел показать себя пай

мальчиком, но вместо того, чтобы прыгать на цырлах перед директрисой, тут же начал хамить. Кристина сама его спровоцировала, вновь начав командовать дочерью, помыкать ею, как феодал вассалом.

Живут они в свободной стране, имеют право делать все, что угодно их душе, в рамках закона, естественно. И, кажется, Дитрих не видел в законе пункта, запрещавшего молодым людям целовать своих девушек.

У кабинета Дитрих притормозил и обернулся. Люси уже на месте не было. На её месте, сложив руки на груди, стояла Кристина. Провожала взглядом Люси, направлявшуюся к лестнице. Даже сейчас пыталась контролировать.

С каждой минутой эта женщина вызывала у Ланца все больше отвращения.

*

Он расположился в кабинете со всем комфортом. Не дожидаясь приглашения, сел в кресло, стоявшее напротив директорского. Был порыв позлить мерзкую бабу, закинув ноги на столешницу, но Дитрих сдержал свои не самые благородные порывы.

С прошлого раза здесь ничего не изменилось. Все та же аскетичная обстановка, минимум мебели, какие

то идиотские фотографии в рамках на столе. Стоят вполоборота, чтобы каждый желающий посмотрел на то, с какими людьми знакома Кристина. На самом деле, так себе люди. Не особо известные личности. Местные знаменитости, чиновники не самого высшего ранга. Но Кристине казалось, что эти фотографии добавляют ей солидности, потому и выставила их на всеобщее обозрение.

А еще грамоты в рамках, награды, какие

то благодарственные письма в адрес школы. Сплошная показуха, не более того. Зато ощущение собственной важности, наверняка, усиливают.

Такие люди, как Кристина, однозначно, только и делают, что занимаются самолюбованием, да и лучшим комплиментом для них будет не что иное, как высказанное восторженным голосом: «В будущем я хочу быть, как вы».

Стоит только сделать такое заявление, и они тут же расплывутся в улыбке, а человек, польстивший им, станет на веки вечные лучшим другом.

Дитрих явно выбрал не ту тактику для налаживания диалога. Ему в итоге ничего не светило, кроме усиления ненависти со стороны мисс Вильямс.

Стояла в коридоре до тех пор, пока Люси не скрылась из вида. Только потом соизволила пройти в кабинет, обошла вокруг стола и грациозно опустилась в кресло.

Она смотрела на него, как удав на кролика. Старательно гипнотизировала, словно пыталась заглянуть в душу своему ученику, проникнуться его мотивами, понять, чем же он руководствуется в своих поступках. Почему вдруг решил кинуться на защиту Люси, словно она… Словно она, на самом деле, что

то для него значила, а не была очередным развлечением на пару дней, пока не наскучит. Пока не найдется другая на все готовая дурочка, только более привлекательная и не такая скованная, как Люси.

Кристина скептически относилась к своей дочери.

Любила, конечно, пусть любовь эта и выражалась своеобразно, но, тем не менее, трезво смотрела на вещи и никогда не вбивала дочери в голову мысли о том, что она прекрасна и неповторима. Скорее, пыталась убедить в обратном. Говорила, что в мире очень много красивых женщин, и Люси даже в первую сотню не входит. Обычно принято говорить дочерям, что они – самые красивые в мире. Многие матери так делают, но Кристина не собиралась обнадеживать дочку. Она знала, что красота – это всего лишь бонус. Её легко утратить, она быстро проходит. Ставку в жизни нужно делать на нечто иное, но никак не на физическую привлекательность.