Плакать больше, однозначно, не хотелось. Ей надоело. Пожалуй, слишком долго она терпела. Дальше терпеть не сможет. Да и не хочет она этого делать.

Они с Куртом слишком разные, их отношения все равно обречены на провал. Влюбленным людям свойственно ошибаться. Они часто думают, что их огромной любви хватит на двоих, а потому никак не могут смириться со своим поражением. Насколько бы огромной не была любовь, рано или поздно она начинает улетучиваться под влиянием равнодушия второго участника тандема, потому не стоит и пытаться вытащить отношения из той пропасти, в которую они стремительно падают. Это только в фильмах любая история любви, даже самая глупая и нереальная на первый, да и на второй взгляд тоже, имеет обыкновение заканчиваться хэппи

эндом. Даже, если участники тандема совершенно друг другу не подходят. Девушка глупа, эгоистична, миловидной наружностью не отличается, и ко всему прочему ещё и роман крутит одновременно с двумя. При этом оба воздыхателя готовы ей все прощать, хотя сами – краса и гордость всей школы, города, страны (нужное подчеркнуть) и при желании могли бы найти себе гораздо лучше, милее, красивее и умнее. Но нет, их почему

то, как магнитом, тянет к одной безликой дурнушке, которая никак не может определиться, и вертит хвостом перед обоими.

В какой

то степени, Керри даже проассоциировала себя с этой героиней. У нее тоже было два варианта. Только в жизни все складывалось гораздо прозаичнее. Никто мир к её ногам бросать не собирался. Никто не говорил, что она – самая прекрасная на свете, и её желание – закон. Курту было наплевать на то, что происходит в жизни его девушки. Скорее всего, он проводил время в свое удовольствие, катался на лыжах, флиртовал с окружающими его девушками, а о существовании Керри временно забыл. За все время, что она жила в доме Ланцев, он ни разу не позвонил и даже на несчастное смс

сообщение не расщедрился. Видимо, решил, что Керри точно так же, как и он, развлекается и ни о чем не думает. У Курта была привычка всех людей судить по себе. Он даже и предположить, что девушка может мучиться от неизвестности, каждое утро просыпаясь с мыслями о нем. Напряженно ждет звонка, мечтая услышать голос, спросить, как у него дела и рассказать о том, что творится в её жизни. Она бы и рада была поведать ему обо всем, но он и малейшего интереса к её персоне проявил.

Вторым вариантом, конечно, был Паркер.

О нем Керри знала еще меньше, чем о Курте. Со своим парнем она была знакома едва ли не с первого класса, а вот с Паркером общалась всего ничего. За столь короткий срок сформировать свое мнение о человеке, девушка не могла. Она навыками тонкого психолога не обладала. Ей нужно было долго изучать человека, прощупывать почву под ногами, а только потом открывать ему душу. Возможности долго общаться с Эшли ей не представилось. Слишком мало времени отводилось на каникулы, да и вообще…

Керри вновь мысленно вернулась к моменту знакомства с Паркером. Снова обвинила себя в отсутствии здравого смысла, тяжело вздохнула.

Дарк всегда осуждала девушек, поступавших так, как тогда поступила она. Фактически, презирала их, но… Но сама же им и уподобилась. А какое впечатление создалось у Эшли о ней? Керри в очередной раз зарделась, стыд обжигал щеки, заставляя их краснеть.

Господи, какой же дурой девушка себя чувствовала. Хотелось взять ластик и стереть все события того дня с картины своей жизни, но, увы, все, что с ней происходило не было картинкой или надписью, которую можно удалить при желании, а потом убедить всех в том, что им просто показалось. Теперь все были в курсе её проблемы. И Эшли, и Дитрих. Второй вообще проявил себя на редкость упертым человеком, входить в положение отказался и объявил сестре бойкот. Она должна была стать его союзником, а она наоборот совала ему палки в колеса.

С Лотой о своих душевных метаниях Дарк тоже заговорить не отважилась. Это было слишком личным переживанием, чтобы делиться им с окружающими.

Выбравшись из ванны, потушив все свечи, Керри завернулась в полотенце, села на край ванны и потянулась к пузырьку с черным лаком. Накрасив ногти, несколько секунд помахала руками в воздухе, чтобы лак поскорее подсох. Производители обещали прекрасный маникюр за минуту. Разумеется, обманули. Керри все же смазала лак, пришлось перекрашивать ногти.

Волосы, как всегда после ванны, пушились и торчали во все стороны. Ни лак, ни сушка с помощью фена не помогали придать им надлежащий вид. Керри старалась зафиксировать их в одном виде, но все время получала иной результат, который её совсем не устраивал.

Всё то время, что Керри посвящала уходу за внешностью, она думала о Паркере.

Впрочем, в последнее время она постоянно о нем думала. И сама не могла объяснить, почему все так происходит. Для того чтобы оправдываться банальным чувством вины, мысль была слишком навязчивой. Дарк никак не могла выбросить из головы мысли о соседе своего брата, хотя изначально была настроена скептически…

Он не понравился ей в тот раз, когда Дитрих старательно пытался донести до нее сведения о неприятном соседстве и даже вызвал Эшли на скандал. Тогда Керри не успела парня разглядеть, как следует, увидела лишь мельком. Как самого Паркера, так и его девушку. Скорее всего, это была его девушка. На тот момент Керри о ней ничего не знала, потому и утверждать ничего не бралась.

Поведение Паркера тогда не вызвало у нее ничего, кроме недоумения. Но, когда она его увидела, а потом ещё и пообщалась немного, мнение изменилось в лучшую сторону. Паркер был совсем неплохим парнем. Во всяком случае, гораздо лучше, чем его описывал Дитрих. Разумеется, Ланц был настроен против соседа, потому всячески и старался его очернить. Если бы Керри не выпала возможность поговорить с Эшли тет

а

тет, так и пребывала бы в святой уверенности, что он – воплощение порока и мерзости.

Теперь же ловила себя на крамольной мысли, что Эшли лучше её родственника.

Похож на него, но есть и отличия. Дитрих во всем был непримирим. Всегда спорил, если кто

то не соглашался с его мнением. Эти споры зачастую перерастали в скандалы, а, если Ланц злился очень сильно, то и в драки. Паркер старался не обращать внимания на раздражители, чем бесил их ещё сильнее. Иногда игнор – самый действенный способ в борьбе с врагами, Эшли рано усвоил это правило и теперь постоянно бил своим оружием в слабые места самовлюбленных людей, таких, как Дитрих.

При случае он тоже не упускал возможности покрасоваться перед публикой, но ему это внимание особой радости не приносило. Ланц кайфовал, чувствуя на себе внимание толпы. Он, конечно, говорил, что его это все раздражает, но, на самом деле, жить не мог без внимания со стороны. Ему нравилось играть роль антагониста, этакого страдальца за свои убеждения, который не сближается ни с кем, а живет сам по себе, но все равно был тщеславен сверх меры. Уж Керри знала это наверняка.

Дарк хотелось с кем

то поделиться своими переживаниями на счет Паркера, но она не знала, к кому идти. С Дитрихом о таком точно не заговоришь. Он сотрет её в порошок в тот самый момент, как только она откроет рот и подтвердит его подозрения насчет влюбленности. Керри не хотела этого признавать, но, кажется, она, действительно, влюблялась. В это трудно было поверить. Девушка всегда считала, что ей для влюбленности нужны веские причины. Из серии: «она его за муки полюбила, а он её за состраданье к ним». Ей тоже нужно было любить за что

то, а Эшли в эту стройную теорию не вписывался. Его не за что было жалеть, ему не нужно было сочувствовать. Он просто жил так, как живется, ни на что не жаловался. Казалось, что он доволен жизнью. Быть может, так и было.

Сам собой повис в воздухе вопрос: может ли она чем

то заинтересовать Эшли? И какой вообще тип девушек ему нравится?

Керри знала точно, что ни под кого подстраиваться не станет. На уступки идти следует лишь в том случае, когда есть отношения, и этими отношениями оба дорожат; до того, как люди решат называть себя возлюбленными, смысла выстилаться перед другим – просто нет. Унижаясь, можно лишь вызвать сочувствие, но никак не заставить себя полюбить. Такой опыт девушка вынесла из предыдущих отношений. Сейчас она даже не сомневалась в своем решении порвать со своим бой