Гэннон потянулся к блокноту, закрепленному на металлическом планшете. В заголовке каждой страницы стояла надпись: «Совершенно секретно. Для личного пользования». Блокнот предназначался только для служебных целей, но Гэннон сомневался, что кто-нибудь схватит его за руку.

— Что ему нужно? — спросил майор.

* * *

Шеферд снова попал в список на спортзал: очевидно, за него замолвила словечко Ллойд-Дэвис. Раньше он сам напрашивался на эту привилегию, стараясь поскорее добраться до Карпентера, но теперь у него не было такой задачи. Шеферд перестал носить свой плейер, поскольку запись разговоров потеряла смысл. Он позвонил дяде Ричарду и сообщил, что дело понемногу движется. Главное, чтобы Харгроув не подумал, будто следствие топчется на месте, и не вытащил его из тюрьмы.

Он подошел к кабинке. Амелия Хартфилд сидела внутри и разговаривала с Тони Стаффордом. По ее лицу струились слезы, и она вытирала их обеими руками. Билл Барнс стоял у лестницы в футбольной форме английской команды и с полотенцем на плече.

— Что с ней? — поинтересовался Шеферд, кивнув на Амелию.

— Ратбон убит.

— Что?

— Ограбление. Зарезали ножом.

— Как это случилось?

— Он гулял с собакой. Потом наши тело. Ни бумажника, ни часов.

— Вот черт.

— Знаешь, Боб, порой в тюрьме бывает спокойнее, чем на воле, — заметил Барнс. — Ратбон был хороший парень. Справедливый. Относился к нам по-человечески. Такое здесь редкость.

Карпентер спустился с третьего этажа с бутылкой минералки в руках. Он прошел мимо Шеферда и остановился у закрытой двери.

— Узнали, кто это сделал? — спросил Шеферд.

Барнс покачал головой.

— Об этом писали в «Ивнинг стандарт». Его ударили ножом в грудь и перерезали горло. Полиция ищет свидетелей.

Шеферд нахмурился. Ударили ножом в грудь и перерезали горло? Значит, нападавших было двое, но если они хотели просто его ограбить, зачем убивали?

Амелия вышла из кабинки и открыла дверь. Она проверила фамилии по списку и повела заключенных по коридору безопасности. Шеферд шел рядом с Барнсом, который болтал не умолкая, но сейчас это было ему только на руку. Слова Барнса пролетали мимо ушей. Карпентер замыкал группу. Шеферд не оборачивался, но чувствовал, что тот смотрит ему в спину.

Сразу после обыска Шеферд встал на беговую дорожку и включил скорость. Карпентер появился на соседнем тренажере и тоже нажал кнопку. Шеферд перешел на шаг. Карпентер наклонился к нему поближе.

— Слышал, что случилось с Ратбоном?

— Твоих рук дело?

— А ты как думал? Время уходит, Шеферд. Если не вытащишь меня отсюда, с твоим сыном произойдет то же самое.

— Я над этим работаю.

— Старайся, — усмехнулся Карпентер.

Он выключил свой тренажер и отошел. Шеферд перешел на бег.

* * *

Мойра стукнула ладонью по двери.

— Мойра, перестань, — сказал ее муж. Он сидел на полу, прислонившись спиной к стене. — Это их только разозлит.

Лайам пристроился рядом с дедом, прижавшись головой к его плечу.

— Лайам должен есть и пить, — произнесла Мойра, — а нам нужен туалет. — Она кивком указала на красное пластмассовое ведро и рулон туалетной бумаги в углу комнаты. — Мы не станем этим пользоваться. — Мойра снова заколотила по двери. — Эй, вы! Откройте!

— Мойра, у них есть оружие.

Она пропустила его слова мимо ушей и продолжала стучать в дверь.

— В чем дело? — раздался приглушенный голос.

— Нам нужна еда! — крикнула Мойра. — Мой внук голоден.

— Со мной все порядке, бабушка, — пробормотал Лайам.

— Отойдите от двери, — велел голос.

Мойра отступила и услышала звук отодвигаемой защелки. Дверь открылась. Человек был в маске, но она легко узнала мужчину с белыми зубами. Мойра не понимала, зачем они так старательно прячут свои лица, если она уже видела их в саду вместе с Томом. У нее была плохая память, но после того, что сделали эти двое, она запомнит их на всю жизнь. Они обозвали ее сучкой в собственном доме и ткнули ей под нос оружием, потом впихнули их в какой-то фургон, заставили надеть на голову мешки, до смерти напугали внука и пригрозили застрелить каждого, кто ослушается хоть малейшего приказа.

— Чего надо? — спросил мужчина.

— Мне надо, чтобы вы нас отпустили, но я понимаю, что говорить об этом бессмысленно. Поэтому просто принесите нам еды и что-нибудь попить. Кроме того, мне нужна уборная — настоящая уборная, а не ведерко.

— Вас покормят позже. — Он указал пистолетом на ведро. — Пользуйся этим или зажми свой чертов зад.

— Как вы смеете со мной так разговаривать?

Он толкнул Мойру в грудь. Она ахнула и отпрянула.

— Не бейте мою бабушку! — воскликнул Лайам.

Он бросился через подвал и со всей силы пнул мужчину по ноге. Тот взмахнул ботинком и ударил Лайама в пах. Мальчик закричал и упал на бетонный пол. Том вскочил и подошел к мужчине, сжав кулаки.

— Зачем вы это делаете? — возмутился он. — Как вам не стыдно бить женщин и детей?

Белозубый поднял оружие и опустил его на голову Тома. Тот издал какой-то невнятный звук и рухнул на бок, привалившись к стене. По его щеке побежала кровь.

Мойра вскрикнула и кинулась к мужу.

— Вы его убили!

Лайам плакал, скорчившись рядом на полу.

— Ничего, не сдохнет, — усмехнулся мужчина. — Но попробуйте только пикнуть, и вам всем крышка. Я не шучу. Если мне прикажут прострелить ваши чертовы головы, я тут же это сделаю. Вам остался всего шаг до смерти.

Том застонал и приложил руку к голове.

— Слава Богу, — вздохнула Мойра, присев на корточки и взяв Лайама за руку. — Все в порядке, Лайам. Все хорошо.

Мужчина приблизился к ней и ткнул дулом в спину.

— Все очень плохо. А теперь заткни свою пасть, или с тобой будет то же, что с твоим поганым муженьком.

Он снова пихнул ей под ребра пистолетом, потом плюнул на нее, вышел из подвала и хлопнул дверью.

Мойра села на пол, пытаясь успокоить внука. Глаза ей заливали слезы, и она смотрела через его голову на дверь, впервые желая чьей-то смерти.

* * *

Шеферд нацепил свой желтый жетон и присоединился к заключенным, стоявшим перед комнатой для посещений. Возле входа их обыскивал тот же уэльсец, который в первый день сопровождал его из приемной в блок предварительного заключения. Когда он начал охлопывать Шеферда, тот почувствовал от него запах чеснока. Он подумал, что обыскивать заключенных на выходе не имеет смысла: вся контрабанда шла в обратную сторону, с воли за решетку.

Его посетитель — крупный мужчина с тяжелым подбородком, широкими плечами и кривым носом, который выглядел так, словно его сломали, — был ужа на месте. Он сидел, опустив голову и не глядя по сторонам, в темных очках и низко надвинутой на лоб бейсболке. Посетитель подождал, когда Шеферд опустится напротив, перегнулся к нему через стол, и его губы оказались в нескольких дюймах от уха Шеферда.

— Знаешь, Паук, я всегда знал, что ты плохо кончишь, но не предполагал, что дело дойдет до тюрьмы.

— Спасибо, что пришел, майор, — пробормотал Шеферд.

— Может, расскажешь мне, какого дьявола ты тут делаешь? — спросил Гэннон.

Шеферд оглядел комнату для посещений. Один надзиратель стоял в дальнем углу, но его больше интересовали две семейных парочки, целовавшиеся так усердно, будто от этого зависела их жизнь. Уэльсец продолжал обыскивать заключенных у двери. Шеферд понизил голос и поведал Гэннону обо всем. Об ограблении. О новом задании. О Джералде Карпентере. О смерти Сью. И о похищении Лайама.

Гэннон слушал молча. Он помрачнел, узнав об автокатастрофе с Сью, а после известия о Лайаме его взгляд стал жестким. Когда Шеферд закончил, майор присвистнул.

— Нелегко тебе пришлось, Паук, — сказал он. — Сожалею о том, что случилось с Сью. Мне не сообщили.

— Об этом знают только в моем отряде. Похороны состоятся позже, когда все закончится.