Спаниель смотрел на них из-за дерева, припав к земле.

— Собаку тоже убьем? — спросил второй мужчина. Его голос долетал до Ратбона откуда-то издалека.

— Нет, Пэт. Пусть идет ко всем чертям.

Это было последнее, что услышал Ратбон, и на него снизошло странное спокойствие. По крайней мере собака останется живая.

* * *

Подождав, пока рядом не будет заключенных, Шеферд приблизился к телефону и набрал номер Джимми Шарпа. Он звонил на мобильник, и когда Шарп ответил, Шеферд услышал вдалеке вой приближавшейся сирены.

— Детектив Шарп, это Боб Макдоналд.

Он дал понять Шарпу, что не должен выходить из роли.

— Как тюремная баланда? — спросил Шарп.

— Мне нужна твоя помощь. Я хочу, чтобы ты съездил к моему сыну.

— Какие-то проблемы?

— В любом случае не нужно ничего предпринимать. Помнишь, я давал тебе номер одного парня?

— Да.

— Если что-то будет не так, позвони моему другу и скажи, что произошло. Больше ничего. Не надо поднимать шум.

— Ладно, — неуверенно согласился Шарп.

— Никому не слова, — настаивал Шеферд. — Если что, ты ничего не знаешь.

— Понял.

— Спасибо.

— Ты в порядке?

— Не совсем, но ты вряд ли мне поможешь. Просто узнай о моем парне и позвони другу. А потом забудь о нашем разговоре.

Шеферд повесил трубку, поднялся на третий этаж и подошел к Джилли Джилкристу.

— Мне надо с ним поговорить, — произнес Шеферд.

Джилкрист исчез в камере и через минуту появился снова, кивнув Шеферду.

* * *

Карпентер сидел на стуле с наушниками на голове.

— Моцарт, — промолвил он. — После обеда я всегда предпочитаю Моцарта.

— У меня есть план, — сообщил Шеферд.

— Рад слышать, — отозвался Карпентер. — Думаю, Лайама это тоже порадует.

Он улыбнулся. Шеферду хотелось схватить его за горло и бить головой о бетонную стену, пока она не превратится в кровавое месиво.

— Когда тебя повезут в суд? — спросил он.

— На следующей неделе, — ответил Карпентер. — Во вторник утром.

— Значит, времени хватит.

— Хватит на что?

— Я смогу вытащить тебя во время перевозки. По дороге в суд.

Карпентер нахмурился.

— Ты представляешь, как меня туда повезут? — спросил он.

— В фургоне «Секьюрикор». Вроде того, в котором доставили меня. Это не проблема.

— Проблема не в фургоне, а в том, что там будет много вооруженных полицейских, а в небе еще и вертолет.

Шеферд остался невозмутим.

— Я уже сказал, это не проблема.

— Мне нужно больше, чем твои слова.

— Ты знаешь, чем я занимался до работы в полиции?

— Служил в армии.

— Не просто в армии. В САС.

— Я в курсе.

Шеферд отметил это на будущее. Существовало не так уж много источников, из которых Карпентер мог узнать о его службе в САС.

— Кучка полицейских и вертолет не испугают моих людей, — пояснил Шеферд.

— И они согласятся?

Шеферд молча кивнул.

— Сколько ты им заплатишь?

— Нисколько. Это мои друзья.

— Ладно, подождем до вторника.

Шеферд взглянул на Карпентера:

— Если тронешь моего сына, я тебя убью.

— Кишка тонка.

Шеферд бросился вперед и левой рукой схватил Карпентера за горло, пригвоздив к стене. Он занес правый кулак, готовясь размозжить ему голову. Карпентер опустил руки и посмотрел на Шеферда. В его глазах не было страха. Шеферд тяжело дышал и все крепче сжимал ему шею.

— Я тебя убью! — прошипел он.

Карпентер побагровел, но не издал ни звука.

— Прямо сейчас.

Шеферд услышал сзади шум. Взгляд Карпентера метнулся к двери, потом вернулся к Шеферду.

— Стой на месте, или я вышибу ему мозги, — не оборачиваясь, предупредил Шеферд.

Карпентер кивнул Джилкристу через плечо Шеферда. Шеферд усилил хватку. Он мог легко его убить. Одно резкое движение. Хрящ вонзится в ткани головного мозга, порвет кровеносные сосуды, и Карпентеру конец. Но что потом? Как он вернет сына? Карпентер смотрел ему прямо в лицо. Его глаза горели от злости, но страха в них не было.

Шеферд опустил руку. Джилкрист шагнул вперед, но Карпентер покачал головой.

— Не надо, — прохрипел он. — Все в порядке.

Джилкрист отступил.

— Присмотри за дверью, — велел Карпентер.

Он отвинтил пробку на бутылке с минералкой, судорожно глотнул воды и вытер губы. Джилкрист вышел на площадку. Карпентер сделал еще несколько глотков. Шеферд стоял у его кровати. Карпентер поставил бутылку на стол.

— Мне понятен твой гнев, Дэн. На твоем месте я бы тоже разозлился. Я бы на кого-нибудь набросился точь-в-точь как ты. Но в глубине души я бы понимал, что гнев не поможет мне вернуть сына.

— Если тронешь Лайама, ты труп.

— Никто не собирается его трогать, — возразил Карпентер. — Ты вытащишь меня отсюда, а я верну тебе ребенка. Все будут довольны. Лайам может пострадать лишь в одном случае — если я останусь за решеткой. Тогда мы оба проиграем. Ты потеряешь сына, я — свободу.

— Я сделаю все, но если мой план сорвется, ты его не тронешь.

Карпентер промолчал.

— Ты слышал?

— Да. Но ты не можешь ставить мне условия, Дэн. Все козыри у меня. Не хочу, чтобы между нами возникли какие-либо недоразумения, поэтому имей в виду: если со мной что-нибудь случится, мои люди убьют Лайама. Тебе пришлось нелегко, и я прощаю твою выходку, но если ты еще хоть раз распустишь руки, твоему пареньку конец. Ты меня слышал, Дэн?

— Да. Я все понял.

— Вот и хорошо. А теперь расскажи мне о своем плане.

* * *

На столе майора Алана Гэннона стояло три телефона. Один выходил в город через казармы герцога Йоркского в Лондоне, второй был напрямую связан с штаб-квартирой САС в Херефорде, а третий соединял его с базой Специальной катерной службы в Лимпстоуне. Рядом на отдельном столике лежал чемоданчик со спутниковым телефоном, который в полку называли «всемогущим». Гэннон всегда таскал его с собой. «Всемогущий» звонил редко, но когда это случалось, все десантные войска стояли на ушах. К закрытой линии доступ имели только премьер-министр, секретарь кабинета министров и руководители служб МИ-5 и МИ-6. А они не стали бы звонить Гэннону, чтобы поболтать с ним о погоде.

В последний раз «всемогущий» «проснулся» несколько недель назад, и тогда у Гэннона был жуткий аврал. Три четверти личного состава САС отправились в Ирак, причем половина оказалась там еще до официального объявления войны. Несмотря на это, от майора потребовали, чтобы он обеспечил безопасность внутри страны на случай атаки террористов. Несколько месяцев они проторчали на круглосуточном дежурстве, но ничего не произошло, и Гэннон провел всю иракскую войну у телевизора, слушая, как репортеры в дутых жилетах рассказывают о наступлении по Си-эн-эн, «Скайт ньюс» и Би-би-си.

Майор поднялся из-за стола, подошел к окну и взглянул через пуленепробиваемые жалюзи на парадный плац. Какой-то проштрафившийся солдат стоял на нем по стойке «смирно» и в одиночестве пекся под полуденным солнцем. Он торчал там уже часа три, с тех пор как его закончил муштровать разгневанный сержант-майор. Гэннон усмехнулся, увидев, что сержант-майop ограничился мягким наказанием. На взгляд Гэннона, трехчасовое стояние под солнцем никак не тянуло на серьезное дисциплинарное взыскание. Вот если бы ему устроили хорошую взбучку шестеро десантников из САС, молодой человек надолго запомнил бы урок.

В комнате раздался звонок. Слава Богу, это был не «всемогущий». Мощный рев этого устройства невозможно спутать с вялым дребезжанием обычных аппаратов. Звонил кремовый телефон. Городская линия. Гэннон подошел и взял трубку, подумав, что скорее всего кто-то ошибся номером.

— Гэннон слушает, — произнес он.

— Майор Алан Гэннон? — спросил мужчина.

Шотландский акцент. Голос незнакомый.

— Да?

— Меня зовут Джимми Шарп. Вы меня не знаете, но меня попросил позвонить один наш общий друг, которому нужна ваша помощь. Паук Шеферд.