– Соответствовал сану? – не понял сын.

– Который бы меня не обидел. Мне бы не хотелось в последние минуты жизни бранить священника. Или прикусить себе язык, чтобы этого не сделать. Я хочу, чтобы меня успокоила искренность доброго человека, а не огорчила его глупость.

Санк-Марс кивнул. Он все понял.

– Я найду тебе священника, папа.

– Спасибо тебе, детектив. Это будет нелегко. Такого человека сможешь найти мне только ты. Ты ведь знаешь, что я горжусь своим сыном-детективом, правда?

Санк-Марс нежно сжал руку отца обеими руками.

– Когда ты в первый раз назвал меня детективом, папа, мне послышалась в твоем тоне нотка пренебрежения. Не переживай, ты не мог меня провести. А спустя годы я понял, что твой тон изменился. Я знаю, что ты стал мной гордиться.

Старик с трудом пожал плечами, и Санк-Марс понял, что на прощание он хотел в последний раз пошутить:

– Кто бы, интересно, таким сыном не гордился? Тебя ведь даже по телевизору показывают!

Они оба усмехнулись, но Санк-Марсу вдруг стало больно до слез от осознания того, что они уже сказали друг другу все, что хотели. Очень хорошо, что отец, который всегда вел его по жизни, на прощание загрузил его работой. Он не дал ему возможности беспомощно оставаться наедине со своим горем в ожидании его кончины, возложив на него ответственную задачу, которую нельзя было не исполнить.

Он зашел на кухню, взял бутерброд и расспросил сиделку о состоянии отца. Та уверила его, что боли и неудобств он не испытывает. Благодарный ей за эти слова, Эмиль Санк-Марс поехал на поиски достойного священника. К этому заданию он отнесся с такой же серьезностью и решительностью, с какой относился к выслеживанию преступников, и в тот же день нашел того, кого искал.

Переделывая грузовик под передвижную лабораторию, Люси Габриель была ограничена не в расходах, а во времени и в технических средствах. Электричество поступало от нескольких аккумуляторов, заряжавшихся от двигателя. А при необходимости в высоком напряжении можно было подключиться к розетке переменного тока. Электрик объяснил ей, что генератор можно установить только на крыше, и отговорил ее от этой затеи, рассказав о проблемах, связанных с его техническим обслуживанием. Поэтому ей предстояло ограничиваться лишь небольшим холодильником и обходиться только самым необходимым.

Чтобы в лаборатории было светлее, ее стены и потолок в кузове грузовика покрыли слоем белой краски. Поскольку Люси надо было защитить лабораторию от любопытных взглядов, в боковые окошки и два небольших окна на крыше она вставила тонированные стекла, чтобы они пропускали свет, но защищали помещение от ярких лучей южного солнца. К стенам кузова грузовика в его задней части привинтили шкафы с выдвижными запирающимися ящиками и полки для хранения документов, а в передней смастерили двухъярусные кровати, у каждой из которых сделали маленькие оконца и вентиляцию. Эта жилая часть помещения была отделена от самой лаборатории занавеской. Люси рассчитывала, что в основном они будут ночевать в мотелях, а эти удобства считала дополнительными на тот случай, если захочется покемарить во время долгого дневного переезда или обстоятельства вынудят их заночевать в городских трущобах.

Третья откидная скамья проходила вдоль борта кузова – на ней могли сидеть пациенты, у которых Люси брала кровь, или можно было отдохнуть после того, как они приняли многочисленные лекарства, которыми она собиралась их пичкать. На заднюю дверцу машины она поставила внутренний замок.

Внешне грузовик изменился мало – были перекрашены дверцы, название компании изменили с «Огденсбург» на «Шамплен». Эндрю Стетлер достал новые номера штата Нью-Йорк и где-то раздобыл фальшивые документы на машину и страховку на эти же номера.

– Как тебе это удалось? – спросила его Люси.

– Лучше не спрашивай, – ответил он.

– Почему?

– И этот вопрос никогда мне не задавай.

– Почему?

– Потому что, Люси, – стал кипятиться он. – Не задавай, и все.

Раскрутить этого парня было почти невозможно.

– В воображении тебе не откажешь, – не без доли иронии заметила Камилла Шокет, заглянув посмотреть, как у Люси идут дела.

Они подружились в тот день, когда Люси начала работать в «Хиллер-Ларджент Глобал». Общий интерес женщин к науке был настолько велик, что толкал их за пределы привычного образа жизни. Приемный отец Люси был врачом, который какое-то время работал в ее резервации. Именно он привил ей страсть к знаниям. Камилла выросла в небогатой семье, и образование далось ей нелегко.

– Я только добавила кое-что, – ответила Люси.

Камилла усмехнулась.

– Первый раз ты ездила в Штаты на своей машине. Потом одолжила у кого-то микроавтобус. Теперь ты туда собираешься в угнанном грузовике с личным шофером. А как ты туда поедешь в следующий раз? В роскошном туристическом автобусе?

Теперь улыбнулась Люси.

– Вообще-то я надеюсь туда полететь на частном самолете.

– Ну да, а у трапа тебя будет ждать личный лимузин.

– Да, с бассейном у заднего сиденья.

– Теперь ясно – такой небольшой дворец на колесах с кондиционером и личной массажисткой, – не унималась Камилла.

– Да, массажистку я, пожалуй, оставлю, но в таком дворце в Гарлем не поеду.

– В Гарлеме ты, по крайней мере, будешь индианкой. А я, когда там окажусь, буду всего лишь белой швалью.

– Да, Камилла, но очень привлекательной белой швалью, – съязвила Люси.

– Думай, подруга, что мелешь.

Они обе работали в лаборатории и с самого начала были связаны с этим необычным проектом. Камилла представила Люси Вернеру Хонигваксу, президенту той фармацевтической компании, где она работала раньше. Люси не очень разбиралась в отношениях между двумя компаниями, хотя Камилла вроде была в курсе дела. Несмотря на то что фирмы были конкурентами, в работе над некоторыми проектами они сотрудничали. Люси напомнила Камилле по дороге на встречу с президентом «БиоЛогики», что у нее уже была работа.

– Ты с ним просто поговори, – наставительно сказала подруга. – Он, знаешь, спит и видит, как бы ему встретиться со знаменитой индейской бунтовщицей. Я обещала его с тобой познакомить.

Хонигвакс, как показалось Люси, был своего рода харизматическим лидером, но в самом мерзком бюрократическом понимании этого слова. Он отнюдь не пытался казаться обаятельным, держал себя напыщенно, с начальственным пафосом, весь его ухоженный внешний вид и отличная физическая форма почему-то вызвали у Люси ассоциации с дорогой недвижимостью. Когда он улыбался, лицо его становилось круглым и бодрым, хотя сам он производил впечатление человека, витающего в облаках. Люси всегда считала, что ни должность человека, ни его благосостояние не могут на нее повлиять, но его движения ее чем-то привлекали, как и лукавство, которым светилась его улыбка. Еще ее поразило, как много он знает о ней и о беспорядках, случившихся по другую сторону реки от его углового кабинета.

– Ты очень храбрая девушка, – сказал Хонигвакс, и Люси почему-то показалось, что он собирается ее соблазнить.

Готовясь к встрече, она одела простое сиреневатое летнее платье до колена, разрисованное большими цветами гибискуса. Она знала, что эти тона прекрасно оттеняют красновато-медный цвет ее кожи.

– Одним людям на роду написано быть храбрыми, другим – иметь кабинеты на верхнем этаже.

– Храбрость в нашей работе иногда может быть очень полезна безотносительно к этажу, на котором работаешь.

– Правда? – недоверчиво спросила девушка.

– Мир сейчас переживает кризис, Люси. В Африке каждый год умирают миллионы людей. У нас люди мрут тысячами. – Говоря ей об этом, он жестикулировал, яростно тыча пальцем в воздух. – Мы – я, ты, Камилла – те люди, которым выпала честь найти лекарство от этой напасти, и нам надо это сделать быстро.