Маленький Уэсли ловко и тихо, как мышка, проскользнул между занавешивавшими кровать шторками. Он был такой худой, что потревожил всего несколько висюлек. Миновал холл, Уэсли прошмыгнул мимо ванной комнаты, откуда неприятно пахло, и направился туда, где ярко полыхал свет.

Завернув за угол, он увидел облаченного в смокинг мистера Грейбла, сидевшего на стуле. В руке он держал микрофон, дожидаясь, когда закончится песня. В этой части холла музыка слышалась особенно громко, однако не настолько, чтобы Уэсли не мог различить приветственные клики, равно как и примешивавшиеся к ним насмешливые выкрики. Присев на корточки за стулом мистера Грейбла, он глянул в пространство между ножками. Слепящий белый свет заливал сцену. И в центре сцены он увидел ее — обнаженную и в окружении мужчин. Доносившаяся со сцены музыка заполнила мальчика, пульсируя внутри его маленького тела.

«Девочка, ты должна любить избранного тобой мужчину…»

Женщина двигалась в полном согласии и гармонии с музыкой, как если бы эта вещь была написана специально для нее. Он смотрел на нее с восторгом, постепенно приходя в состояние транса. Он не хотел, чтобы музыка кончалась, — ведь она такая прекрасная… Женщина на сцене тоже была прекрасная, и он…

Неожиданно кто-то схватил его сзади за ворот футболки и поволок по холлу в обратный путь. Он ухитрился извернуться и поднять голову. Его тащила за собой Альма.

— Ты очень плохой маленький мальчик! — воскликнула она.

— Нет! — возразил он. — Просто я хотел посмотреть на мою…

— Только не сейчас. Сейчас нельзя!

Она проволокла его мимо расставленных в холле кроватей и снова втащила в гардеробную, после чего толкнула на груду мягких боа из перьев и шелковых шарфов.

— У тебя большие неприятности. Что это такое, а?

Она тыкала в него пальцем, указывая на место пониже живота, откуда по всему телу распространялось странное ощущение.

— Неправда, я хороший мальчик.

— Хороший? А как быть с этим? — произнесла Альма. — Ну-ка давай посмотрим, что там у тебя…

Она наклонилось к нему, сунула руку ему за пояс, а потом стала стягивать с него штанишки.

— Маленький извращенец — вот кто ты такой, — сказала Альма. — Сейчас я покажу тебе, как у нас расправляются с извращенцами.

Уэсли замер от ужаса. Его пугало слово, которым девушка обозвала его, поскольку не понимал, что оно значит. Он не знал, что делать.

Громкий удар металла по стеклу заглушил звучавшую у него в ушах музыку и властно вторгся в его сон. Карвер открыл глаза и выпрямился. Долю секунды он осваивался с обстановкой, соображая, где находится, затем извлек из ушей наушники.

Выглянув из окна машины, он увидел Макгинниса, стоявшего на улице. В руке Макгиннис держал легкий кожаный поводок, тянувшийся к ошейнику на горле маленькой собачки. Карвер заметил на пальце у босса перстень с изображением Нотр-Дама. Должно быть, он стукнул им по ветровому стеклу, дабы привлечь его внимание.

Карвер опустил стекло, одновременно он ударом ноги загнал под сиденье лежавший на полу пистолет.

— Уэсли, что ты здесь делаешь?

Собачка начала тявкать до того, как Карвер успел ответить, и Макгиннис начал ее успокаивать.

— Хотел поговорить с тобой, — сказал Карвер.

— Почему в таком случае не зашел в дом?

— Потому что заодно хотел кое-что тебе показать.

— Не понимаю, о чем ты толкуешь…

— Садись, я отвезу тебя.

— Отвезешь? И куда, позволь спросить? Сейчас почти полночь. Мне бы не хотелось…

— Это связано с недавним визитом фэбээровцев. Мне кажется, я знаю, кого они разыскивают.

Макгиннис сделал шаг к машине и всмотрелся в лицо Карвера.

— Уэсли, что происходит? Что ты подразумеваешь под словами «я знаю, кого они разыскивают»?

— Садись в машину. Я все объясню тебе по дороге.

— А как же мой четвероногий друг?

— Можешь взять его с собой. Поездка не займет много времени.

Макгиннис покачал головой, словно давая понять, что вся эта затея ему не нравится, но тем не менее обошел вокруг машины и взялся за ручку двери. Карвер быстро нагнулся, подобрал с пола пистолет и засунул за пояс брюк сзади. Ничего не поделаешь, придется смириться с некоторыми неудобствами.

Макгиннис посадил собачку на заднее сиденье и только после этого опустился в кресло для пассажира.

— Это не «он», а «она», — сказал Макгиннис.

— Что такое? — удивился Карвер.

— У меня сучка, а не кобелек. Я собаку имею в виду.

— Да какая, на хрен, разница? Надеюсь, она не будет писать у меня в машине?

— Не беспокойся, я только что ее выгулял.

— Ну и отлично.

Карвер завел мотор и начал выезжать с парковочной площадки у дома.

— Ты дом-то запер? — спросил он.

— Конечно. Я всегда запираю дверь, когда выхожу гулять. Соседские детишки способны на всякие мелкие пакости. Знают, что я живу один.

— Умно поступаешь.

— Так куда мы все-таки едем?

— Туда, где живет Фредди Стоун.

— О'кей, расскажи мне наконец, что происходит и каким образом все это связано с ФБР.

— Я же сказал, что это надо видеть.

— В таком случае объясни, что ты хочешь мне продемонстрировать. Ты разговаривал со Стоуном? Спросил у него, где он все это время шлялся?

Карвер покачал головой:

— Нет, я с ним не разговаривал. Сегодня я специально поехал к нему очень поздно, поскольку надеялся-таки застать дома. Там его не оказалось, зато я нашел у него кое-что любопытное. Разработки по веб-сайту, о котором расспрашивали парни из ФБР. Этот веб-сайт — его рук дело.

— Иначе говоря, как только он услышал о визите фэбээровцев с ордером, так сразу и задал стрекача?

— Похоже на то.

— Необходимо позвонить в ФБР, Уэсли. Мы не должны производить впечатление людей, которые покрывают этого парня, что бы он там ни сделал.

— Но если информация такого рода попадет в газеты, то это может дурно отразиться на бизнесе.

Макгиннис покачал головой.

— Издержки, конечно, будут, но тут уж ничего не поделаешь, — взволнованно произнес он. — Попытка замести следы может нам аукнуться куда сильнее.

— Ладно. Сейчас приедем к нему, а уж от него позвоним в ФБР. Ты помнишь фамилии тех двух агентов?

— Их карточки остались у меня в офисе. Одного звали Бантам. Я запомнил это, потому что он такой здоровенный парень, а фамилия у него «куриная». Бантамами называют маленьких задиристых петушков, а еще — боксеров-легковесов, которые раза в два меньше и легче этого агента.

— Точно. Я тоже вспомнил, как его зовут.

Неожиданно перед капотом их машины вспыхнули огни «Феникса» — высочайшего жилого комплекса в центре города. Карвер замолчал, Макгиннис тоже перестал разговаривать — уж больно величественное оказалось зрелище. Одна только собачка Макгинниса дрыхла на заднем сиденье и ничего этого не видела.

У Карвера в ушах снова зазвучала музыка, которую он слышал во сне. Зачем, спрашивается, он прошел тогда весь тот длинный коридор, чтобы добраться до ослепительно освещенной сцены? Карвер знал ответ, но хранил его в самых глубоких тайниках подсознания, куда никому не было доступа.

В субботу я так и не вышел из отеля, хотя некоторые репортеры из субботней смены звонили мне и приглашали в «Ред уинд» после работы на выпивку. Они отмечали тот знаменательный факт, что репортаж с различными приложениями уже второй день появляется на первой странице. Последним вкладом в эту тему была статья, повествовавшая о выходе на свободу Алонзо Уинслоу, а также о ходе розысков подозреваемого по делу «Труп в багажнике». Честно говоря, я не испытывал большого желания отмечать успехи истории, которую у меня отобрали. Да и в «Ред уинд» мне не хотелось идти, поскольку местные умники развесили там над писсуарами первые страницы наших разделов: новостного, криминальных событий, спортивного, да и всех прочих. Зато в зале установили плазменные экраны, настроенные на волну таких телевизионных монстров, как «Фокс», Си-эн-эн и «Блумберг». Стремились в оскорбительно-шутливой форме продемонстрировать посетителям, что время классической журналистики уходит.