Но, во-первых, у меня нет под рукой владельца типографии, который авансировал бы необходимые средства.

Во-вторых, подписные листы кажутся мне излишними. Объявления в «Westdeutsche» и других рейнских и прочих газетах достигли бы той же цели. В особенности необходимо было бы объявить об этом в берлинских, гамбургских, лейпцигских и бреславльских газетах.

Известие о твоей газете ^{640} очень печально. Я в ближайшее время напишу по этому поводу старому славному Науту, который вел дела «Neue Rheinische Zeitung», и сообщу тебе о результатах.

Статья моя ^{641} была бы уже давно у тебя, но болезнь моей жены и всех детей превратила меня на неделю в своего рода больничную сиделку. Сердечный привет твоей жене.

Твой К. М.

Отвечай возможно скорее.

Впервые опубликовано на русском языке в Сочинениях К.Маркса и Ф.Энгельса, 1 изд., т. XXV. 1934 г.

Печатается по рукописи

Перевод с немецкого

Лозанна, 24 августа 1849 г. 8, Place de la Palud

Дорогой Шабелиц!

Я очень благодарен тебе за быструю пересылку адресованного мне письма. Так как нельзя посылать письма прямо ко мне, а другого адреса у меня не было, то мне пришлось побеспокоить тебя. Возможно, что ты получишь для меня еще одно или два письма и, надеюсь, будешь так добр и их переслать мне.

Я сижу теперь в Лозанне и пишу мемуары о пфальцско-баденском революционном фарсе ^{642} . Ты слишком хорошо меня знаешь, чтобы допустить, что я участвовал политически в этой затее, с самого начала обреченной на неудачу. В Карлсруэ и Кайзерслаутерне я преспокойно потешался над ошибками и нерешительностью временных правительств, отказывался от всех назначений, и лишь тогда, когда явились пруссаки, отправился в Оффенбах к Виллиху и в качестве его адъютанта проделал всю кампанию. Находясь то в главном штабе, то перед лицом неприятеля, все время ведя переписку с верховным командованием, в постоянном контакте с Д'Эстером, который, в качестве «красной камарильи», толкал правительство вперед, участвуя в различных схватках и, в конце концов, в сражении при Раштатте, — я имел возможность многое видеть и многое узнать. Ты знаешь, что у меня достаточно критического чутья, чтобы не разделять иллюзий заурядных ура-республиканцев и чтобы разглядеть прикрытое громкими фразами малодушие вождей.

Моя работа, как и подобает «Neue Rheinische Zeitung», даст иное понимание этой истории, нежели другие повествования на эту тему, выход которых ожидается. Она разоблачит кое-какие грязные делишки и будет содержать особенно много нового о почти неизвестных доныне событиях в Пфальце. Размер ее невелик, каких-нибудь 4–6 листов.

До сих пор у меня не было спокойной минуты, чтобы подумать об издателе. Посылать рукопись в Германию мне не хотелось бы; есть риск, что ее выкрадут на почте. Плохо зная издательское дело в Швейцарии, я решил запросить тебя, не принадлежит ли твой старик ^{643} к числу подходящих издателей для подобных произведений и — заметь хорошенько — к числу таких, которые платят.Деньги я должен получить непременно, так как ведь надо жить. Что эта вещь будет легко читаться, об этом едва ли надо тебе говорить, а что в Германии ее будут покупать (ей не грозит конфискация, тема не дает для этого повода), в этом тебе порукой мое имя. Итак, если можно заключить сделку с твоим папашей, то я надеюсь на тебя; если же нет — тоже не беда. В таком случае не откажи посоветовать мне иную комбинацию, в том числе укажи и возможных немецких издателей, так как с издательским делом в Германии я также совершенно не знаком.

Итак, напиши мне об этом по возможности немедленно и прими сердечный привет

от твоего Ф.Энгельса

Впервые опубликовано на русском языке в Сочинениях К.Маркса и Ф.Энгельса, 1 изд., то. XXV, 1934 г.

Печатается по рукописи

Перевод с немецкого

Лозанна, 25 августа 1849 г.

8, Place de la Palud

Дорогой Вейдемейер!

Post tot discrimina rerum ^{644} , после стольких арестов в Гессене и Пфальце [466], после трех недель праздной жизни в Кайзерслаутерне, после месяца славной кампании, во время которой я, разнообразия ради, прицепил саблю и стал адъютантом Виллиха, после месяца скучной лагерной стоянки вместе с отрядом эмигрантов в кантоне Во, я, наконец, добрался сюда, в Лозанну, и стою на своих собственных ногах. Прежде всего я сяду и напишу комическую историю всей этой нелепой пфальцско-баденской затеи ^{645} . Но так как я уже не имею никакой связи с Германией и мне неизвестно, какие города находятся на осадном положении, а какие нет, то я не знаю, к какому издателю следует обратиться. Я никого из них теперь не знаю. Там, на месте тебе виднее, какие издатели были бы склонны начать переговоры об издании подобной вещи, которая, конечно, совершенно безопасна и не грозит ни конфискацией, ни судебным процессом. Может быть, во Франкфурте найдется такой издатель. Но у него должны быть деньги. Будь добр, напиши мне об этом возможно скорее, чтобы я мог сейчас же предпринять соответствующие шаги.

Вашего Красного Беккера ^{646} я недавно видел в самом веселом настроении в Женеве. Он проводит время в загородных кабаках с народным деятелем Эсселленом и другими добродушными diis minorum gentium ^{647} .

Сердечный привет твоей жене и всем знакомым

от твоего Энгельса

Впервые опубликовано на русском языке в Сочинениях К.Маркса и Ф.Энгельса, 1 изд., то. XXV, 1934 г.

Печатается по рукописи

Перевод с немецкого

Лондон, 5 сентября [1849 г.]

Дорогой Фрейлиграт!

Адрес: Карлу Блинду, 18, Robertsstreet, Peterson's Coffee-house, Grosvenorsquare; письмо для меня вложи в особый конверт ^{648} .

Пишу тебе только несколько строк, так как уже дня четыре — пять страдаю своего рода холериной и чувствую страшную слабость.

Жена моя писала мне, чтобы я известил тебя о получении твоего письма, куда были вложены 100 франков. Вообрази подлость парижской полиции: стали притеснять и мою жену; ей с трудом удалось добиться разрешения остаться в Париже до 15 сентября — до этого числа у нас снята там квартира.

Я нахожусь в самом затруднительном положении. Моя жена должна скоро родить, 15-го она должна выехать из Парижа, и я не знаю, откуда мне взять денег на ее отъезд и на устройство здесь.

С другой стороны, я имею все основания рассчитывать на то, что мне удастся основать здесь ежемесячный журнал, но время не терпит, и первые недели представляют особые трудности.

Лассаль, очевидно, обижен моим письмом к тебе ^{649} , а также моим письмом к нему. Я, во всяком случае, был далек от подобного намерения и написал бы ему за это время, но при моем теперешнем состоянии мне очень трудно писать.