Тяжелая кровь волной прилила к голове Лиз. В ушах глухо шумело, словно кричала разъяренная толпа. Она подалась вперед, не в силах больше выносить этот шум.

«Что ты сказала?»

«Джей мертва».

Лиз истерично рассмеялась. Она смеялась и била руками, закованными в наручники по столу.

«Да пошла ты, Патрисия». — Она откинулась на спинку стула.

Где, черт побери, до сих пор Синтия?

«Да пошла ты и весь ваш отдел. Я предъявлю вам иск за это дерьмо. Я живьем вас похороню».

Лиз просто не могла в это поверить. Она осмотрела комнату, ожидая, что стены рухнут, и она увидит страшный аттракцион, где все полицейские одеты, как злые клоуны. Они просто сыграли с ней злую шутку.

«Я много чего ненавидела в своей жизни. У меня были для этого все основания. Но это?» — Ее тело напряглось, все, до последнего мускула, — «Это превосходит любую ненависть, которую я когда-либо испытывала».

Патрисия наблюдала и слушала ее, не реагируя на этот всплеск эмоций. Она понимала, что Лиз надо выговориться, выплеснуть всю накопившуюся злость. Затем она залезла в свой задний карман и вытащила полароидную фотографию. Она положила ее на стол лицом вверх и подвинула ее к Адамс. Лиз бегло взглянула на нее и отвела взгляд.

Да, похожа на Джей. Кровь на виске.

Она почувствовала, как окаменело ее лицо, искаженное в гневе.

«Это не смешно. Ты не можешь, черт побери, вот так поступать с людьми».

Патрисия по-прежнему не двигалась.

Она пододвинула фотографию ближе и спокойно попросила: «Посмотри на это, Лиз. Это — Джей».

Лиз встала, тяжело дыша от ярости. Она посмотрела на дверь, ожидая прибытия всей команды, готовой применить к ней электрошок. Но никто не вбежал. Она снова взглянула на снимок.

«Это — не она. Это — кто — то, похожий на нее, но не она».

«Мы нашли ее в пустыне. Она была застрелена в висок. Мы думаем, что это было самоубийство».

Лиз села на место. Она взяла фотографию, и снова разъяренная толпа зашумела в ее ушах. Ее дыхание сбилось, когда она узнавала знакомые черты. Адамс швырнула фотографию через стол.

«Чертова лгунья. Это — не моя сестра. Она не умерла».

«Ты собиралась встретиться с ней сегодня вечером?»

Лиз подняла глаза. Откуда она смогла узнать?Мир, внезапно, накренился. Она ухватилась руками за стол, пытаясь удержать равновесие. Перед глазами все поплыло.

«Мы нашли записку в заднем кармане ее штанов», — продолжала Патрисия. — «Это было указание, как добраться до места, а также рассказывалось о недавних убийствах. Мы думаем, что она приехала до тебя, а затем убила себя, зная, что ты найдешь ее там». — Она сделала паузу. — «Лиз, ты знала, что она убивала мужчин?»

Лиз не ответила. Ее мысли неслись вскачь, но ничего больше не имело смысла. В дверь отрывисто постучали. Вошла Синтия Кармайкл. Патрисия пошепталась с ней, а затем подвела ее к другому стулу. Обе женщины сели.

Синтия улыбнулась ей так же, как до этого улыбалась Патрисия — мягкой, грустной улыбкой.

«Лиз, мне так жаль».

«Не надо». — Лиз стиснула зубы и покачала головой, борясь с растущими эмоциями. — «Не надо. Только не ты».

«Они не будут тебе лгать в этом».

«Нет, будут. Они лгут. Это — не она».

Патрисия вручила фотографию Синтии:

«Если Лиз подтвердит, что это Джей, тогда это она. У нас есть другие фотографии, на одной из них сделан снимок живота, на котором виден застарелый шрам…»

«Прекрати!» — Лиз вскочила. Она больше не могла вынести этот фарс. И не могла больше терпеть.

Патрисия замолчала на полуслове. Она и Синтия посмотрели на нее с нескрываемым удивлением.

«Детектив Эндерсон, дайте нам минутку, пожалуйста?» — попросила Синтия.

После того, как Патрисия оставила их наедине, Синтия придвинулась ближе к Лиз и обвила рукой ее талию, но Адамс отодвинулась. — «Лиз, я так сожалею. Мне так жаль, что это случилось. Давай же, садись».

Лиз не могла сидеть. Она не хотела слышать слова утешения. Не хотела слышать любые, чертовы, извинения. Она закричала, как раненое животное и набросилась на стол, подняла его от пола, ломая петли, которые удерживали его. Кофейные чашки соскользнули и пролились, сильный аромат кофе только еще больше разжег ее ярость. Она изо всех сил толкнула стол, затем оторвала его от пола и с грохотом бросила обратно. Затем начала неистово лупить кулаками по столешнице. Но этого показалось ей недостаточно. Она схватила ближайший стул и метнула его в стену. Потом отправилась за следующим. Синтия испуганно закричала. Она просила ее остановиться, но Лиз не слышала ее.

Стул согнулся, одна из его ножек застряла в стене. Лиз выдернула его и отбросила в сторону. Она слышала, как открылась дверь, но продолжала вколачивать в стену второй стул. Теперь уже и Патрисия звала ее. Комнату заполнили крики. Голоса стали серией размытых шумов. Комната завертелась как большая карусель. Образ Джей пошел по кругу и закружился. Одна мысль сменяла другую:

Мертва. Выстрел. Джей погибла.

Я должна была быть там. Это моя ошибка. Я позволила этому случиться.

Джей была там и ждала ее.

Джей.

О, Боже. О Боже, нет.

Она подлетела к стене. На сей раз с кулаками. Она била ими в нее снова и снова, словно это была боксерская груша. Громкие вопли вырывались из ее груди. Она ударяла сильнее. Она била так сильно, что оставляла на стене вмятины от своих костяшек. Если бы она могла просто пройти через стену. Если бы она могла просто убежать, было бы лучше. Реальный мир был с другой стороны. А этот был ее кошмаром. Эта комната была сценой, на которой разыгрывалась злая, презлая пьеса. Она должна была выйти на другую сторону.

Полицейские пытались завести ее руки за спину. Но она вырывалась и била ими в стену, пока они не покраснели от крови. Ее руки горели. Но это было ничто по сравнению с болью внутри нее, которая опаляла ее сердце, сжигая его. Потом боль заполнила ею всю и подступила к горлу.

О, Боже, как же это больно.

Когда ее оторвали от стены, она рухнула на пол и продолжала колотить по нему кулаками, рыдая в голос.

Полицейские, одетые в форму, заполнили всю комнату. Она слышала, как Патрисия просила их отойти от нее. — «Не надо никаких струй воды. Оставьте ее в покое».

И тут она сдалась, слишком уставшая, чтобы продолжать. Она лежала на полу, запах старого серого ковра, как ни странно успокаивал ее.

Патрисия выгнала лишних людей из комнаты. Синтия принесла, чудом спасенный, стул. Медработник стал рядом с ней на колени. Он говорил тихо, как с маленькой, прося ее сесть. Она так и сделала. Села медленно, но комната завертелась и ее вырвало. Он взял ее за руки и помог ей выпрямиться. Попросил ее дышать глубоко, пока светил ручкой-фонариком в глаза. Мужчина взял ее за запястье, чтобы прощупать пульс и осмотреть ее руки. Патрисия наклонилась, чтобы снять наручники.

«Она в порядке?» — спросила Синтия парамедика. Ее голос звучал очень взволновано, а выглядела она еще хуже.

«Ее нужно отправить в больницу. Несколько пальцев выглядят сломанными и ее раны должны быть очищены и обработаны, и возможно зашиты». — Он заговорил в микрофон. Затем, как мог, забинтовал раны, намотав на них побольше марли.

«Я хочу увидеть ее», — прошептала Лиз, едва выговаривая слова.

Синтия ответила уже более спокойно. — «Сначала тебе окажут необходимую помощь».

Лиз хотела поспорить, но не смогла. В комнату вкатили каталку. Она уставилась на потолок, когда они привязали ее и начали делать капельницу.

Над ней появилось лицо Синтии. — «Просто попытайся расслабиться».

Потолок опять начал свое медленное вращение.

.

«Эрин?» — Где Эрин?Она хотела увидеть Эрин. Она нуждалась в ней.

«Джей», — прошептала она, увидев лицо своей сестры, парящее над ней. Но темнота постепенно приближалась, закрывая от нее потолок, закрывая ее сестру. Ее веки отяжелели. А потом наступила темнота.