— Да, думаю, была. Была, точно. Именно тогда я провела в городе несколько дней. И чем я могу вам помочь?

— Дело касается одной банкноты, которая, как мы знаем, находилась у вас, — сказал Паркер. — Пятифунтовый билет с номером х/у58929. Вы получили его в Ллойде-банке 19-го, когда обналичивали чек.

— Весьма вероятно. Номера я, конечно, не помню, но, кажется, я действительно тогда обналичивала чек. Могу посмотреть по чековой книжке.

— В этом нет необходимости. Однако вы очень обяжете нас, если припомните, с кем вы расплатились этой банкнотой.

— Хм, попробую. Примерно тогда я заплатила своей портнихе — нет, ей я дала чек. Я платила наличными в гараже, да, и как раз пятифунтовым билетом.

Потом я обедала у Вери с одной подругой, и там оставила еще пять фунтов, но у меня была третья банкнота. Я получила двадцать пять фунтов — у меня было три банкноты по пять фунтов и десять по одному. Куда же я дела третью? Ах, подождите, ну конечно! Я проиграла ее на скачках!

— Вы ставили через букмекерскую контору?

— Нет. Просто мне нечего было делать, вот я и поехала в Нью-маркет. Поставила пять фунтов на какую-то доходягу, кажется, кличка была Молния или Громобой — как их обычно называют, ставка пятьдесят к одному. Конечно, эта кляча проиграла, так всегда бывает. В поезде вместе со мной ехал один мужчина, он и посоветовал ставить на нее. Я подошла к первому букмекеру, которого там увидела, — смешной такой, низенький, седой, с хриплым голосом, — и отдала деньги.

— А вы не помните, в какой день это было?

— Кажется, в субботу. Точно, в субботу.

— Большое спасибо, миссис Форрест. Нам сейчас-очень важно проследить судьбу этой банкноты. Она была обнаружена на… в общем, при необычных обстоятельствах.

— А можно мне узнать, что это за обстоятельства, или это тайна следствия?

Паркер заколебался. Он уже жалел, что сразу не вывалил на миссис Форрест новость о том, что ее пятифунтовый билет был обнаружен в сумочке у покойницы, лежавшей в Эппингском лесу. Захваченная врасплох, она могла бы выдать себя. Однако он упустил возможность, позволив ей укрыться за выдумками о скачках. Конечно, кому удастся отследить купюру, полученную неизвестным букмекером во время конных состязаний. Пока он нал, что ответить, Уимзи впервые за все время их беседы открыл рот и заговорил высоким, раздраженным голосом, тем самым повергнув инспектора в глубокое изумление.

— Так мы ничего не добьемся! — выпалил он. — Мне дела нет до вашей дурацкой банкноты, и, я уверен, Сильвии тоже.

— Кто это Сильвия? — спросила миссис Форрест с удивленным видом.

— Кто Сильвия? Кто она? — вскричал Уимзи. — У Шекспира всегда найдется нужная цитата, не так ли? Только, черт побери, в этом нет ничего смешного! Все очень серьезно, скажу я вам. Сильвия очень расстроена, и доктор боится, что это скажется на ее сердце. Может, вы с ней и не знакомы, миссис Форрест, но Сильвия Линдхерст — моя кузина. И она хочет знать, все мы хотим знать — не перебивайте меня, инспектор, вы же видите, ваше хождение вокруг да около ни к чему не ведет — так вот, мы хотим знать, миссис Форрест, кто обедал здесь с вами вечером двадцать шестого апреля? Кто это был? А? Можете мне сказать?

Вопрос явно застиг миссис Форрест врасплох. Несмотря на толстый слой пудры, было видно, как покраснели ее щеки, да еще глаза — в них вспыхнула даже не тревога, а какая-то отчаянная ярость, как у кошки, загнанной в угол.

— Двадцать шестого? — промямлила она. — Я не…

— Я так и знал! — завопил Уимзи. — И эта девушка, Эвелин, она гоже была в этом уверена. Так кто это был, Миссис Форрест? Отвечайте же!

— Тут… никого тут не было, — набрав в легкие побольше воздуха, объявила миссис Форрест.

— Ну же, миссис Форрест, подумайте как следует, — сказал Паркер, снова вступая в игру, — вы же не собираетесь утверждать, что сами съели ужин на двоих и выпили три бутылки «Вдовы Клико».

— Не забудьте про ветчину, — вставил Уимзи, сделав глубокомысленный вид, — браденхемскую ветчину, специально приготовленную и отправленную сюда из «Фортнум & Мейсон». Итак, миссис Форрест…

— Дайте мне минутку. Всего минутку. Я вам все расскажу.

Ее пальцы впились в подлокотники кресла.

— Я… вы не нальете мне чего-нибудь выпить? Напитки в столовой, вон там, на буфете.

Уимзи быстро вскочил на ноги и скрылся в соседней комнате. Его не было довольно долго. Миссис Форрест откинулась на спинку, делая вид, что не в силах пошевелиться, однако дыхание ее постепенно успокаивалось, и, по мнению Паркера, она уже вполне пришла в себя. «Сочиняет историю», — разозленный, подумал он. Тем не менее, в данный момент он не мог надавить на нее, чтобы не показаться крайне жестоким.

За раздвижными дверями Питер производил страшный шум, бренча стаканами и переставляя что-то на буфете. Наконец он вернулся в гостиную.

— Простите, что так долго, — извинился Уимзи, протягивая миссис Форрест бокал виски с содовой. — Не мог найти сифон. Я вообще копуша, знаете ли. Все мои друзья так говорят. Да, еще я пролил немного содовой на буфет. Руки трясутся. Нервы разгулялись, сами понимаете. Вам стало лучше? Вот и хорошо. Поставьте сюда. Виски вас подкрепит. Может, еще немножко? Вам не повредит. Вы не против, если я и себе налью глоточек? Что-то я разволновался. Все это так неприятно, да и дело крайне щепетильное. Давайте ваш бокал. Сейчас, подождите.

С бокалом в руке он рысцой выбежал из комнаты, оставив Паркера маяться в нетерпении. Присутствие детектива-любителя сильно портило ему дело. Уимзи снова возник в дверях: на сей раз он проявил немного больше здравого смысла, захватив с собой поднос, на котором стояли графин, сифон и три бокала.

— Ну что, — сказал Уимзи, — сейчас, если вам немного лучше, может, вы ответите на наш вопрос, миссис Форрест?

— А могу я узнать, какое право вы имеете задавать мне такие вопросы?

Паркер бросил сердитый взгляд на своего друга. Вот что получается, если дать человеку время на размышления.

— Право? — вспылил Уимзи. — Право? Уж конечно, у нас есть право. Полиция имеет право задавать вопросы, когда речь идет о нарушении закона. И о каком! Об убийстве!

— Убийстве?

В ее глазах промелькнула странная искорка. Паркер не обратил на нее внимание, однако Уимзи немедленно понял, где он видел нечто подобное. Такой же огонек блеснул во взгляде одного знаменитого финансиста, когда тот взялся за перо, чтобы подписать контракт. Уимзи предложили засвидетельствовать подписание, но он отказался. Из-за этого контракта разорились сотни людей. По стечению обстоятельств, вскоре после этого финансист был убит, но Уимзи не взялся за расследование, объяснив свое решение цитатой из Дюма: «Да свершится правосудие Божье!»

— Боюсь, — сказала миссис Форрест, — что в таком случае я ничем не могу вам помочь. У меня действительно ужинал друг вечером 26-го апреля, однако, насколько я знаю, ни его не убивали, ни сам он никого не убил.

— То есть у вас был мужчина? — спросил Паркер. Миссис Форрест слегка склонила голову набок, насмешливо улыбаясь.

— Мы с мужем живем раздельно, — негромко произвела она.

— Я прошу прощения, — сказал Паркер, — но мне необходимо знать имя и адрес этого джентльмена.

— А зачем он вам? Ну, если вы посвятите меня в некоторые детали…

— Видите ли, — снова встрял Уимзи, — нам необходимо доподлинно знать, был это Линдхерст или нет. Моя кузина так ужасно расстроена, да и эта девушка, Эвелин, тоже. Сильвия совсем голову потеряла. Только представьте — она набросилась на беднягу Линдхерста с револьвером! Слава богу, стрелок из нее никудышный. Пуля пролетела у него над плечом и попала в вазу — а ваза-то старинная, стоит целые тысячи, — так она разлетелась на мелкие кусочки. В таком состоянии Сильвия совсем не отвечает за свои поступки. Вот мы и решили: Линхерста ведь проследили только до этого квартала, так что если вы дадите нам убедительные доказательства того, что это был не он, может быть, Сильвия успокоится и убийства не произойдет, понимаете? Поставьте себя на мое место: если даже суд признает, что она убила его в состоянии аффекта, все равно крайне неприятно, когда твоя кузина сидит в Бродмуре: старшая кузина, и вообще милейшая женщина — это если ее не волновать.