ОНИ ДЕРЖАТ НАС ТУТ, УБЬЮТ, СВАЛЯТ НА ЗВЕРЕЙ.

У него были аргументы, подтверждающие эти догадки, медленно выкристаллизовавшиеся из скопления мелких деталей поведения Рубена. Им позволят умереть от «несчастного случая» при погружении в шимпанзе, и причина их гибели покажется всем достаточно убедительной — расследования не будет.

Люди продолжали шуметь. Их было так много, что жена поверила Леону. Глаза Шилы сузились, широкие брови сошлись к переносице.

Куда? — спросила Келли.

У него не нашлось знака для столь абстрактного понятия, так что он нацарапал палкой:

ПРОЧЬ.

Действительно, плана у него не было.

Я ПРОВЕРЮ, — вывела Келли в грязи и направилась в ту сторону, где шумели, рассыпаясь по лощине, люди. На шимпанзе гудение и грохот действовали весьма раздражающе. Леон не собирался выпускать Шилу-Келли из виду. Он пошел за ней. Она махнула ему, предлагая остаться, но он покачал головой и пристроился сзади. Келли сдалась и позволила следовать за собой.

Они держались кустов, пока не увидели внизу прилетевшую группу. В нескольких сотнях метров от них формировалась стрелковая цепь. Люди окружали территорию стаи. Леон прищурился. Зрение шимпанзе плохо приспособлено для дали. Люди когда-то были охотниками, это доказывали их глаза.

Он отвлеченно подумал о том, что почти всем к сорока годам нужны очки. Либо цивилизация плохо воздействует на зрение, любо доисторические люди не доживали до возраста, когда возникают подобные проблемы, мешающие добывать дичь. В любом случае итог печален.

Два шимпанзе наблюдали за перекликающимися людьми, и среди них Леон увидел Рубена. Что ж, это все подтверждает. А также то, что у каждого прилетевшего мужчины, у каждой женщины было оружие.

Под поверхностным страхом он ощутил нечто сильное, темное.

Япан дрожал, глядя на людей, странное благоговение набухало в его сознании. Люди издалека казались невероятно высокими, они двигались так величаво, так изящно покачиваясь.

Леон плыл на гребне прилива эмоций, сражаясь с его мощным эффектом. Почтение к этим далеким высоким фигурам исходило из туманного прошлого шимпанзе.

Это удивило его, но потом он понял причину. Животных воспитывают и учат взрослые, которые умнее и сильнее их. Большинство видов, как и шимпанзе, эволюция вынудила разработать иерархию подчинения. Благоговение — фактор приспособления.

Когда шимпанзе встретили величественных людей с их непомерным могуществом, способных распределять награды и наказания — в буквальном смысле жизнь и смерть, — в них всколыхнулось нечто вроде религиозного пыла. Смутного, нечеткого, но сильного.

По верху теплых тропических эмоций дрейфовало чувство удовлетворения просто оттого, что ты есть. Его шимпанзе был счастлив быть шимпанзе, даже видя создание, явно превосходящее его по силе и уму.

Какая ирония, подумал Леон. Япан только что опроверг еще один предположительно отличительный признак человека: особенность поздравлять себя с тем, что ты единственное животное, способное поздравлять себя.

Он встряхнулся, выдергивая себя из рассеянности. Как это по-человечески — погружаться в размышления даже в момент смертельной опасности.

НЕ ИЩУТ НАС ПРИБОРАМИ, — накорябал Леон на песке.

МОЖЕТ МАЛАЯ ДАЛЬНОСТЬ, — написала в ответ Келли.

РУБЕН ИСПОРТИЛ СВЯЗЬ, — вывел он.

Она прикусила губу, кивнула.

Идем. Мы идем, — дал он знак.

Шила снова кивнула, и они крадучись поспешили прочь. Япану не хотелось уходить от людей, перед которыми он преклонялся, и он волочил ноги.

Они воспользовались способом «патрулирования» шимпанзе. Леон и Келли уступили власть над телами приматам, обладающими опытом бесшумного передвижения. Чуть только люди остались позади, шимпанзе стали еще осторожнее. Врагов у обезьян немного, но слабый запах хотя бы одного хищника может в любой момент изменить их восприятие окружающей действительности.

Япан взбирался на высокие деревья и сидел там часами, озирая открытое пространство впереди, прежде чем двинуться дальше. Он примечал все детали: падающие капли, еле заметные следы, согнутые ветки.

Они спустились по длинному склону и снова оказались в лесу. Леон лишь мельком просмотрел яркую большую карту местности, которую вручали всем гостям, и почти ничего не помнил. Один раз он узнал далекий клювообразный пик и начал ориентироваться по нему. Келли заметила ручеек, впадающий в большую реку, и это тоже помогло им, и все же они пока не знали, где находится Экскурсионная станция. И далеко ли она.

Туда? — Леон показал на далекий хребет.

Нет. Туда, — возразила Келли.

Далеко. Нет.

Почему?

Хуже всего было то, что они утратили речь. Он не мог пояснить, что техника погружения лучше всего работает на короткой дистанции, в радиусе около ста километров. И что персоналу станции имеет смысл держать своих шимпанзе там, куда легко долетит флаер. Ведь Рубен и остальные довольно быстро добрались до стаи.

Надо. — Он настаивал.

Нет. — Она показала вниз, в сторону долины. — Может, там.

Оставалось лишь надеяться, что Келли уловит общую идею. Знаков не хватало, и Леон начал раздражаться всерьез. Чувства шимпанзе сильны, но сами они так ограниченны.

Япан выразил это, швыряя ветки и камни, колотя по стволам. Не помогло. Потребность в речи была вроде тяжкого бремени, которое Леон не мог сбросить, и Келли тоже ощущала это. Шила неудовлетворенно гукала и фыркала.

Под своим разумом он различал тлеющее присутствие Япана. Они никогда еще не были вместе так долго, и крайняя необходимость решения вскипала между двумя покосившимися системами разума. Их нелегкий союз становился все напряженнее.

Сиди. Спокойно.

Она послушалась. Он приставил ладонь к уху.

Плохие?

Нет. Слушай. — Леон раздосадованно ткнул пальцем в Шилу. На лице шимпанзе было написано лишь тупое непонимание. Он нацарапал в грязи:

УЧИСЬ У ШИМПАНЗЕ.

Шила разинула рот и кивнула.

Они сидели на корточках под прикрытием густых кустов и вслушивались в звуки леса. Шорохи и шепотки стали отчетливее, когда Леон ослабил хватку, стискивающую сознание Япана. Пылинки плясали в косых солнечных лучах, пронзающих зеленый полог ярко-желтыми копьями. От земли струились запахи: химические посланцы говорили Япану о потенциальной пище, о мягкой листве, на которой так приятно отдохнуть, о коре, которую можно жевать. Леон осторожно приподнял голову Япана, чтобы тот посмотрел через лощину на скалы… задумался… и ощутил слабые резонансные колебания.

Для Япана родная лощина обладала значением, которое не выразишь словами. Его стая «пропитала» лощину эмоциями, связанными с пропастью, в которую упал их товарищ, с местом, где они нашли много вкусных плодов, и другим местом, где встретили и победили двух больших кошек. Замысловатый ландшафт наполняли чувства — таков механизм памяти шимпанзе.

Леон легонько подтолкнул Япана к мыслям о том, что находится за хребтом, и ощутил в ответ расплывчатую тревогу. Он внедрился в ядро этого беспокойства, и в сознании Япана вспыхнула картинка, обрамленная страхом. Массивный прямоугольник на фоне серого неба. Экскурсионная станция.

Там. — Он показал Келли.

Япан обладал простыми, сильными, тревожными воспоминаниями об этом месте. Его стаю забрали туда, вживили приматам импланты, позволяющие людям проникать в шимпанзе, а потом доставили обратно на их территорию.

Далеко, — знаком ответила Келли.

Идем?

Тяжело. Медленно.

Здесь нельзя. Поймают.

Келли выглядела настолько скептически настроенной, насколько только может выглядеть шимпанзе.

Драться?

Она имела в виду драться с Рубеном тут? Или драться, когда они доберутся до Экскурсионной станции?

Не тут. Там.

Келли нахмурилась, но согласилась. У Леона не было плана, он лишь понимал, что Рубен готов к встрече с шимпанзе здесь и может не ждать их на станции. Тогда элемент неожиданности будет на их с Келли стороне. Но как вступить в бой, он понятия не имел.